– Значит, решено. Ты вообще никуда не поедешь, – сказал Ганс. В эту минуту мы с Бертрамом тихо встали из-за стола и попятились к двери. Это была большая жертва со стороны Бертрама, так как еще не подавали пудинг. Но мы уже видели, как ругаются Риченда с Гансом. Это зрелище напоминало шторм (в нашем случае штормом была Риченда), врезающийся в гору (в нашем случае Ганса). Никому не захочется оказаться участником этого стихийного бедствия по доброй воле. – Как ты думаешь, что случится? – спросил меня Бертрам уже в коридоре. – Мы в конце концов поедем в Лондон, а близнецы останутся в поместье с няней. – А Ганс? – Не знаю. Не думаю, что он захочет оставлять здесь детей. Кроме того, ты знаешь, как он реагирует, когда Риченда пытается заставить его что-то сделать. – Хм, – задумчиво произнес Бертрам. – Плохо. – Он взял меня за руку. – Надеюсь, мы с тобой не будем так ругаться? – Я уверена, что спорить мы будем, – ответила я. – Мы оба очень эмоциональные. Но после того как мы поженимся, у нас появится новый способ примирения. Бертрам мгновение хмурился, потом лицо его приобрело свекольный цвет. – Эфимия! – При доме приходского священника, в котором я выросла, была ферма. Я знаю гораздо больше, чем основная масса благовоспитанным дам. – Я понимаю, – кивнул Бертрам. – Но ты не должна в этом признаваться. – Даже тебе? – В особенности мне! – воскликнул Бертрам. – Когда я ничего не могу с этим поделать. – Он вздохнул. – По крайней мере, мы увидим Хрустальный дворец. Я слышал, что это нечто потрясающее. Кроме того, это не такое крупное мероприятие. Там с нами просто не может произойти одно из наших обычных приключений. – О, Бертрам, ты должен был это сказать, – ответила я. Глава вторая Подготовка к путешествию без приключений – Я понятия не имею, где она раздобыла билеты, – уже в сотый раз повторял Ганс. – Я не могу найти их в бухгалтерских книгах, и я не слышал, чтобы она открывала собственный банковский счет. Я беспомощно посмотрела на Бертрама. Риченда не посвящала меня в организацию домашнего хозяйства. – Такие вопросы должны решать муж с женой, не привлекая посторонних лиц. Как ты думаешь? – с надеждой спросил меня Бертрам. – По крайней мере, она отказалась от безумной идеи брать с собой малышей. – Только малышей? – переспросил Бертрам и немного побледнел. Ганс вздохнул: – Боюсь, что Эми все-таки поедет с вами. Риченда договорилась с агентством в Лондоне, чтобы прислали в гостиницу няню. – Ганс печально улыбнулся. – По крайней мере, на этот раз ни Риченда, ни я с няней не беседовали перед приемом на работу, поэтому можно надеяться, что все пройдет нормально. Бертрам фыркнул, а я уставилась в пол. У Мюллеров всегда возникали проблемы с наймом домашнего персонала, в особенности горничных и компаньонок. Их «успехи» стали уже легендарными. – По крайней мере, вы решили все вопросы, – заметил Бертрам. – Хотя ведь мы уезжаем ненадолго. Ганс пожал плечами: – Оставайтесь в Лондоне столько, сколько хотите. Она в любом случае со мной больше не разговаривает. Мы с Бертрамом издали подобающие ситуации звуки – напоминающие те, которые могла бы издать пара голубей, заметивших человека с пистолетом, и вышли из комнаты. – Все как всегда, – сказал Бертрам, когда мы вдвоем оказались в библиотеке. – Я буду рада увидеть Хрустальный дворец, – призналась я, меняя тему. – Его площадь больше девяноста тысяч квадратных метров! Сделан из листового стекла и чугунных опор. Наверное, это потрясающее зрелище, когда ярко светит солнце. – Не удивлюсь, если в нем очень жарко, – сказал Бертрам. – Я видел его один раз, когда был в Лондоне, но близко не подходил – через парк. Он выглядит как гигантская оранжерея. Понятия не имею, почему Альберт [6] захотел столько всего поставить в огромном стеклянном ящике. Да, очень эффектно. Но настоящий англичанин никогда не сделал бы ничего подобного. – Тише, – сказала я. – Ты же знаешь, что отец Ганса был немцем. Бертрам попытался ослабить воротник. – Для всех было бы лучше, если бы об этом можно было забыть. Может, нам удастся убедить его поменять фамилию. Я бросила взгляд на сложенную газету «Таймс», которая лежала на журнальном столике. – Ты считаешь, что все так плохо? – Ну, можно, конечно, вспомнить о родстве кайзера с королем Георгом V… – Они двоюродные братья, – сказала я. – Это не имеет значения, – заявил Бертрам. – Ричард уже давно знает, с какой стороны дует ветер. Он активно торгует оружием, причем продает его как немцам, так и французам. Крыса всегда чувствует, что корабль тонет. – Твой брат стал бы продавать оружие и коренному населению Индии, если бы думал, что это сойдет ему с рук. Он милитарист, а что еще хуже, он наживается на этом. – Не хочется мне так говорить про кровного родственника, но ты абсолютно права. Он чертовски умен. Очень похоже, что дело идет к войне. – Сейчас ты говоришь, как Фицрой. Бертрам прищурился при упоминании фамилии шпиона. – Ты его видела в последнее время? Я покачала головой. – Слава богу, нет. Это последнее, что мне требуется. Бертрам склонил голову набок и посмотрел на меня. Я очень хорошо знала, что означает такой взгляд. – Что я пропустила? – спросила я с дурными предчувствиями. – Эта выставка – последняя попытка не дать Германии и Великобритании ввязаться в войну. Фицрой не может не участвовать в этом деле. Он вполне мог прислать Риченде билеты под тем или иным предлогом. Вероятно, он хочет, чтобы мы выполнили за него какую-то грязную работу. Услышав это, я произнесла одно слово, которое не должны использовать в своей речи истинные леди, поэтому я его здесь опускаю. – Вот именно, – кивнул Бертрам. – Я хочу тебе предложить пойти и вытянуть правду из Риченды, чтобы у нас было хоть какое-то представление о том, что нас ждет. – Но выставка работает с мая, – запротестовала я. – Определенно если что-то должно было случиться, то уже случилось бы. – Как раз наоборот, – возразил Бертрам. – Я считаю, что все карты будут выложены на стол только в самом конце. Я снова выругалась. – Думаю, тебе нужно выпить бренди, – высказал свое мнение Бертрам. – А то твой словарный запас развивается в неудачном направлении. – Не перед обедом, – ответила я. – Нет, пойду к Риченде, попробую поймать зверя в логове. Если я окажусь препятствием между Ричендой и ее едой, у меня появится шанс вытянуть из нее правду. – Желаю успеха, – сказал Бертрам, тут же уселся в кресло и достал трубку, потом вставил ее между зубов и открыл «Таймс». Он не стал ее раскуривать, потому что Ганс придет в бешенство, если дым впитается в его книги, но мне в любом случае не нравилось это новое пристрастие Бертрама. По крайней мере, он прекратил попытки отрастить бороду, потому что, когда он пытался это делать, его постоянно мучил зуд, он пребывал в дурном расположении духа и напоминал чесоточную овцу. * * * Я нашла Риченду в будуаре, где она спорила с горничной по поводу сборов в дорогу. – Но я могу ведь и подольше задержаться, – говорила Риченда. – Я не понимаю, какое это отношение имеет к тебе, Гленвиль. Как это может тебя коснуться? Ты же всегда носишь одну и ту же форму. – Я говорю про ваши личные вещи, госпожа, – ответила Гленвиль. – Вы собираетесь в Лондоне ездить верхом или участвовать в каком-нибудь марше? Вы об этом подумали? – О-о! – воскликнула Риченда. – Об этом я на самом деле не подумала. Как ты думаешь, Эми сможет к нам присоединиться или она еще слишком маленькая для этого? – Слишком маленькая, – ответила Гленвиль, к моему большому облегчению.