* * * Глава первая Стихийное бедствие в «Белых садах» Мадам Аркана запрокинула голову, обратив взор к потолку, при этом ее огромный пурпурный тюрбан опасно накренился. – Там есть кто-нибудь? – вопросила она у штукатурки театральным шепотом. Вопреки строгому указанию не сводить глаз с хрустального бокала в центре стола, я тоже посмотрела вверх. Впрочем, недавно приобретенный опыт подсказывал мне, что потолкам доверять не следует ни при каких обстоятельствах… * * * «Белые сады» – дом небольшой. Если Стэплфорд-Холл показался бы моей матушке весьма скромным по сравнению с тем, что она привыкла считать «поистине великими домами», то новое жилище мистера Бертрама, по ее мнению, скорее сгодилось бы для оранжерейных растений и прочей флоры, нежели для респектабельных господ. Матушка была бы разочарована, хотя сама она со дня свадьбы с моим отцом, преподобным Иосией Мартинсом, жила в простом сельском домике викария, а после его смерти переехала в коттедж, который мог бы целиком уместиться в бальном зале Стэплфорд-Холла, и там еще осталось бы место для вальсирующих пар, чтобы описать круг почета. Но воспоминания о детстве и юности во дворце ее достославного родителя – герцога, чье имя я не стану называть, – по-прежнему не давали матушке покоя. Я своего деда никогда не видела, а теперь, когда мне приходится самой зарабатывать на жизнь, едва ли ему выпадет честь познакомиться с внучкой. До прошлой недели и прискорбного случая, связанного с потолком, я была экономкой в «Белых садах». К этой должности меня привела череда неожиданных событий, следовавших одно за другим на протяжении прошлых четырнадцати месяцев. Я нанялась в услужение в январе 1910 года, чтобы помогать матушке и моему братику, малышу Джо, – мы ведь остались без средств к существованию, когда отец нас покинул. Судьба, подобно штормовому морю, забросила меня тогда к воротам поместья Стэплфордов. И в тот же день там произошло убийство. А к тому времени, как разыгралась вторая трагедия – на сей раз погиб сам хозяин, – я уже была глубоко вовлечена в перипетии страшной и опасной истории, нажила себе заклятого врага в лице нового лорда Стэплфорда и заключила сомнительный альянс с его младшим братом, Бертрамом, без сомнений, лучшим представителем семейства 1. Разумеется, в поместье никто не знал о моем происхождении, однако подозреваю, что меня сочли весьма странной для простой служанки. Так или иначе, я кое-как пережила печальные последствия двух убийств, а восемь месяцев спустя дела снова приняли скверный оборот. Экономка Стэплфордов, миссис Уилсон, стала жертвой несчастного случая, о котором мне до сих пор тяжело вспоминать. Скажу лишь, что его причинами были субстанция, производимая лошадью с той стороны, откуда к ней не стоит подходить, очень мокрые ступеньки и несвоевременное решение миссис Уилсон спуститься по парадной лестнице. В результате я получила неожиданное повышение – была назначена исполняющей обязанности экономки на время охоты, устроенной господами на Шотландском высокогорье 2. Неловко говорить, но там опять произошло убийство, и это обстоятельство заставило меня почти что мечтать о возвращении в поместье. В тот раз меня уже никто не подозревал в причастности к преступлению, но обстановка на мировой политической арене сказалась и на жизни нашего тихого уголка Англии – вернее, Шотландии, – из-за чего был арестован новый дворецкий Стэплфордов, прекрасный Рори Маклеод. Он сын шотландского бакалейщика, человек бесправный, но чрезвычайно разумный. И еще Рори – главная причина того, что я согласилась принять пост экономки в «Белых садах», когда мистер Бертрам заявил о намерении обзавестись собственным домом. Мне с самого начала не следовало рассчитывать на то, что дальше все пойдет гладко. Мистер Бертрам легко загорается новыми идеями и, будучи человеком импульсивным, мгновенно переходит к действию. В свете недавних открытий могу заключить, что «Белые сады» он тоже приобрел под влиянием порыва. Должна признать, я отчасти спровоцировала его на этот шаг, заявив, что безнравственно оставаться в доме старшего брата только ради сомнительной надежды унаследовать Стэплфорд-Холл по условиям завещания их эксцентричного родителя. Кроме того, я бросила мистеру Бертраму вызов, упрекнув его, что он живет на кровавые деньги Стэплфордов – банкиров, вовлеченных в торговлю оружием, – тогда как у него самого есть приличный во всех отношениях капитал, доставшийся от покойного крестного отца. Однако в тот момент, когда мистер Бертрам умчался вдаль, разгневанный моими дерзкими словами – а он, безусловно, счел бы их дерзкими, даже зная о моем истинном происхождении, – я и не подозревала, что эти слова подвигнут его на покупку первого же попавшегося дома, после чего он вернется и предложит мне должность экономки. В глубине души я понимала, что соглашаться нельзя. Мы с мистером Бертрамом неравнодушны друг к другу – признаться в этом я могу лишь здесь, на страницах своих записок. И хотя мы никогда ни словом, ни делом не позволяли себе нарушать нормы морали, меня часто посещала мысль, что, не будь я служанкой, мистер Бертрам смог бы выразить свои чувства ко мне открыто и с соблюдением всех приличий. Но разумеется, если бы я познакомилась с ним, не будучи горничной и под своим настоящим именем, оказалось бы, что он куда ниже меня по общественному положению. Ирония ситуации вполне очевидна, только вот ничего смешного я в этом не нахожу. И помимо прочего, был Рори. Рори имел все основания считать, что мы с ним равны по статусу, к тому же я спасла его от несправедливого обвинения в убийстве, а он со своим острым умом помог мне решить сложнейшую головоломку, когда мистер Бертрам самоустранился от расследования. Потом Стэплфорды, побеседовав со мной и с Рори по отдельности, недвусмысленно довели до нашего сведения, что если мы с ним решим пожениться, то оба, так уж и быть, можем остаться в штате как супружеская пара, однако они не потерпят в своем доме ни интрижек, ни близкой дружбы между слугами. Честно говоря, я думаю, мы с Рори были поражены не только этим внезапным припадком нравственности у Стэплфордов, но и предположением о том, что нам может взбрести в голову заключить брак после пары недель знакомства. В итоге мы предпочли все же остаться в штате, но теперь соблюдали в отношениях дистанцию – держались друг с другом холодно и отстраненно. Я от этого чувствовала себя крайне неуютно. Мистер Бертрам уехал, и Рори оказался единственным человеком, который был способен дать мне пищу для ума и роскошь беседы. Нас влекло друг к другу, я понимала, что дальше так продолжаться не может, поэтому, когда в поместье вернулся мистер Бертрам, последовала за ним в «Белые сады» в качестве экономки. Все вышеизложенное ведет к простой развязке: я угодила из огня да в полымя. «Белые сады» – современный поместный особняк, очень красивый, с изящным и строгим фасадом. Он стоит на болотах. Таких волшебных рассветов и закатов, как здесь, я не видела никогда в жизни. Вокруг дома растут яблони, и когда весной 1911 года на них распустились белые цветы, от этого великолепия захватывало дух. Однако всего через несколько месяцев после нашего заселения начались потопы. Прошел нежданный ливень, подвела какая-то сточная канава – и наш погреб наполнился водой. Я, впрочем, всегда готова принять вызов судьбы, и то, первое, ненастье мы с небольшим штатом прислуги пережили стойко: немедленно вынесли из погреба вещи, высушили всё, что можно было спасти, и выбросили то, что не подлежало восстановлению. Я была довольна собой, поскольку сумела быстро справиться с обстоятельствами и не сдалась перед разгулявшейся стихией. Но когда через две недели все повторилось, а затем потоп случился в третий раз, стало ясно, что нежданный ливень и затор в отдельно взятой сточной канаве тут не главная беда. Тогда я осведомилась у мистера Бертрама, поговорил ли он с местными жителями, перед тем как купить этот дом. – Я не вполне понимаю, к чему ты клонишь, Эфимия, – отозвался мистер Бертрам, пока я подавала ему завтрак – яйца с поджаренным хлебом. – Я клоню к тому, сэр, что дом подвержен затоплениям. – Тут повсюду болота, – пожал он плечами. – Полагаю, инженерам пришлось немало потрудиться в свое время, разрабатывая дренажную систему, чтобы здесь можно было начать строительство. Они поистине сотворили невозможное. – У всех, кто обживается на новом месте, поначалу возникают некоторые неудобства. – Мистер Бертрам развернул перед носом газету, давая тем самым понять, что разговор окончен. – Сдается мне, это не просто неудобство, сэр. Боюсь, при строительстве дома была допущена ошибка, которую необходимо исправить. – Пустяки, Эфимия, это же совершенно новый дом, шедевр прогрессивной мысли. Тут один только водопровод – настоящее чудо. – Водопровод действительно впечатляет, сэр, – согласилась я. – Но меня пугает не та вода, которая течет по трубам. Мне кажется, погреб снова затоплен. Мистер Бертрам побледнел: – Мое вино! Я же велел перенести туда новую партию! – Я взяла на себя смелость не выполнить это указание, поскольку была уверена, что по зрелом размышлении вы и сами признаете свое решение неблагоразумным. Теперь мы придерживались более официальной манеры общения, чем та, к которой успели привыкнуть в Стэплфорд-Холле и в охотничьем домике на Шотландском высокогорье. Здесь, в глуши – надо признать, в романтически прекрасной глуши, – в особняке с малочисленным штатом прислуги, нам приходилось сталкиваться друг с другом куда чаще, чем мы оба ожидали. – Боюсь, придется покинуть это место на время ремонта, – осторожно продолжила я. – Запах сырости и плесени из погреба уже добрался до кухни, а с наступлением лета он распространится по всему дому. Обстановка станет антисанитарной. Мистер Бертрам отодвинул тарелку. – И что ты предлагаешь, Эфимия? – спросил он почти что в нашей прежней манере. – Вернуться в Стэплфорд-Холл, пока здесь будут делать ремонт. Продать дом в его нынешнем состоянии вам все равно не удастся, даже если вы захотите это сделать. – Черт возьми, Эфимия, не хочу я его продавать! – Тогда тем более вам нужно сделать ремонт, сэр. Мистер Бертрам резко отодвинулся от стола, содрав ножками стула тончайший слой паркетного воска, который любовно нанесла Дженни, полировавшая полы. – Я не верю, что все так плохо. – Мистер Бертрам встал и сердито воззрился на меня. – Думаю, ты просто-напросто жалеешь о переезде и хочешь вернуться к работе в Стэплфорд-Холле. – Если вы так думаете, сэр, то вы, должно быть, считаете меня умалишенной, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие. – По-вашему, женщина, пребывающая в здравом рассудке, согласится променять должность экономки на положение простой служанки? – Вероятно, у тебя имеется веская причина. В Стэплфорд-Холле есть то, чего нет «Белых садах». – Вы имеете в виду сухой погреб? – Довольно! А ну веди меня в этот свой погреб – если там воды больше, чем на дюйм, я вернусь в дом брата сегодня же вечером! – Конечно, сэр. – Я повернулась к двери. – Не желаете сначала сменить обувь на что-нибудь подходящее для погружения? Мистер Бертрам выдохнул так шумно, что это было похоже на рычание. Он определенно мне не верил. Мы спустились в погреб – я уступила дорогу владельцу этого великолепия. «Ароматная» ледяная вода, хлынувшая в туфли мистера Бертрама, сшитые на заказ, мгновенно заставила его изменить мнение. – Почему ты сразу не сказала, что все настолько скверно, Эфимия?! – возопил он. – Это же безобразие! Я хотела ответить, что совершенно согласна – форменное безобразие. Он не верил мне насчет битых яиц и некачественного сыра с фермы «Хэдвел», насчет того, какое количество слуг нам необходимо, и насчет тысячи разных мелочей. Новое положение владельца поместья вскружило мистеру Бертраму голову, и теперь всякий раз, когда я пыталась привлечь его внимание к какой-нибудь хозяйственной неурядице, он воспринимал это как личное оскорбление. По каким-то причинам ему необходимо было постоянно доказывать свою власть и способность контролировать все вокруг. В результате этот джентльмен, всю жизнь проживший в родительском доме, часто сам выставлял себя на посмешище – и набрасывался на меня с упреками. – Я дам распоряжение паковать вещи? – уточнила я. В отличие от хозяина, мне удалось приобрести существенные навыки в управлении домашним хозяйством, с тех пор как мы с ним впервые встретились. И по-моему, это злило мистера Бертрама еще больше. – Мы не можем взять в Стэплфорд-Холл всех слуг! – Разумеется, нет, – кивнула я. – Мне кажется, местных можно отпустить по домам, хотя вернуть их потом на службу будет затруднительно, если не предложить на время вынужденного отдыха своего рода денежное содержание. – Это будет мелочь по сравнению с тем, во что мне обойдется ремонт, – тяжело вздохнул мистер Бертрам. – Я могу вернуться к своей семье, – продолжила я, – но Меррит сюда приехал из Лондона… – Ричард не станет возражать против еще одного лакея, если я сам буду платить ему жалованье. – Сэму, чистильщику обуви, и Дженни тоже некуда идти. – Дженни? – Это ваша служанка и посудомойка. – О, я думаю, миссис Дейтон лишняя пара рук не помешает. – Мистер Бертрам вдруг нахмурился: – Мы не сможем взять с собой нашу повариху! – Ни в коем случае, сэр. Но она будет рада остаться и побыть с новорожденным внуком. – С внуком? – растерянно повторил мистер Бертрам. – Она из Хэтфилдов, это ваши арендаторы с фермы «Майл-Энд». – Боже милостивый, Эфимия, ты же моя экономка, а не… – Он осекся, густо покраснел и сглотнул. – Я хотел выразить недоумение, откуда ты столько знаешь об этих людях. Мы же тут совсем недавно. – Должно быть, как дочь викария, я умею внушать людям доверие, – ляпнула я, не подумав. – Но мне казалось, твой отец был… – Пойду займусь приготовлениями к отъезду, – выпалила я и спешно ретировалась.