«Абонент временно недоступен», – отозвался механический голос. * * * В час дня Дима решил пройтись. Нет ничего лучше быстрой пешей прогулки, когда нужно обдумать и структурировать информацию. Как раз и дождь кончился, сквозь обрывки туч даже солнце проглядывает. Кроссовки, ветровка – чем быстрее шагаешь, тем активнее мозг работает. Быстрым шагом добрался до поймы Яузы. Здесь совсем бесприютно – тишина, ветер, ни души. Зато одиночество всегда располагало к мыслительной деятельности. В прежние времена, когда ходил по лезвию ножа, всегда осматривался. Подмечал подозрительных прохожих или когда рядом крадется машина с тонированными стеклами. Но нынешняя безобидная работа давно притупила бдительность. Поэтому даже не обернулся на торопливые шаги за спиной. И ничего не успел сделать, когда на голову обрушился страшный удар. * * * Сознание с трудом пробивалось сквозь пелену боли. Полуянов уже осознавал себя, но открывать глаза не спешил. Попытался, слегка разлепив веки, оценить обстановку. То, что увидел, ему решительно не понравилось. Он в каком-то подвале. По серым стенам сочится сырость, крошечное окно под потолком забрано железными прутьями, яркая электролампочка тоже зарешечена. На официальную тюрьму не тянуло, а на пыточную камеру – вполне. Ну ничего себе! Он ведь только начал собирать информацию. Всего-то несколько звонков сделал по поводу господина Стеценко. Но тот, вероятно, предпочитал устранять любые препятствия в зародыше. «Не делай добра – не получишь зла», – сразу вспомнилось ему. Да уж, у подростка Саши, несомненно, имелись веские основания опасаться своего неадекватного папу. Шевелиться Полуянов мог, но все тело болело, запястья сковали наручники. Похоже, Стеценко-старший ясно давал знать, что переговоры пойдут по его сценарию. Серьезный человек. Но отчаянье, несмотря на всю плачевность его положения, Диму не захлестывало. Наоборот, в крови бодрящими пузырьками бурлили гнев и азарт. Будто старые времена вернулись, когда в месяц по несколько раз пограничные ситуации. И каждый день – риск. Драйв. Куда интереснее, чем кропать про попавших в беду зверюшек. Правда, существенно опаснее. Дверь с грохотом отворилась и с громким лязгом снова захлопнулась. Явился посетитель. Выглядел он типичным бодигардом-гориллой. Накачанный торс готов порвать майку, волосатые руки в татуировках – по счастью, не тюремных. Якоря, русалки – мореман или просто во флоте служил. Взгляд обжигающий, умный. Похоже, не заплечных дел мастер, а лично шеф службы безопасности пожаловал. Подошел. Ощутимо ткнул в бок. Спросил, почти ласково: – Выспался? В голове по-прежнему шумело, комната покачивалась, но Полуянов сжал зубы. Рывком приподнялся. Сел на железной койке. – Бодрячок, – оценил моряк. – Говорить готов? – «Браслеты» сними – поговорим. – Ты условия подружке своей ставь, – усмехнулся собеседник. У Димы перехватило дыхание. Неужели до Надьки тоже добрались? Хрипло спросил: – Что вам надо? Гамадрил с презрением выплюнул: – Вроде мужик. Самец. Чего баб-то впутывать? Полуянов опешил: – Ты о чем? И немедленно получил увесистый в челюсть. Рот сразу наполнился кровью. – Но начали мы с тебя. Так что скажи спасибо, – назидательно молвил «моряк». Два зуба зашатались, но все-таки уцелели. – Одну девку погубил. Вторую – подставил. Не стыдно? Дима потряс головой. Сплюнул на бетонный пол кровь. Сказал спокойно: – Давай без моралей. Говори, что надо. – Какое задание ты Марьянке дал? «Все-таки сотрясение мозга. Или что похуже». Дима вообще ничего не понимал. Но на жалость бить бессмысленно. Сказал твердо: – Извини, но не вкуриваю. Кто такая Марьянка? Собеседник усмехнулся. Достал телефон. Продемонстрировал снятое крупным планом, перекошенное в смертельной гримасе лицо. Женское. Абсолютно незнакомое. – Я первый раз ее вижу, – искренне сказал Дима. И снова получил – в этот раз по скуле. Но боли даже не почувствовал. Вскочил и заорал: – Я не знаю, кто она! Говорю тебе, первый раз ее вижу! Что ты мне вешаешь, идиот?! Лицо у морячка по-прежнему невозмутимое, но в глазах что-то дрогнуло. А Полуянов пошел ва-банк: – Ты человек Стеценко? – Тут я вопросы задаю, – отрезал татуированный. – Хорошо. Задавай. Тогда объясни сначала, в чем ты меня обвиняешь. – Марьяна работала на тебя. – Ты идиот? Говорю тебе: вообще не знаю ее! Чувствовал себя Дима словно в театре абсурда. Но и собеседник тоже слегка подрастерялся. Похоже, понял, что Полуянов не играет. Дима сбавил тон, спокойно сказал: – Слушай, ты Грибоедова читал? «Шел в комнату, попал в другую». Сдается мне, ты к Стеценко никакого отношения не имеешь. Тогда объясни: в чем дело? За что я здесь? Морячок ответом не удостоил. Полуянов настаивал: – Константин Стеценко. Руководитель корпорации «Старомосковия». Ты ведь не на него работаешь? – Нет, – подтвердил тот неохотно. – Значит, давай разбираться. Как разумные люди. Без зуботычин. Я к тебе с открытыми картами. Действительно, грешен. Ищу компромат на Константина Стеценко. Мне надо его вынудить на сделку. Продать информацию – в обмен… на одну услугу. Но я действую один. В свои дела женщин не впутываю. А ты говоришь, одну убил, вторую подставил. Марьяну я не знаю. Кто вторая? – Не догадываешься? – гнусно усмехнулся собеседник. – Подружка твоя. – Тронешь Надьку хоть пальцем – я тебя закопаю, – твердо пообещал Полуянов. – Она библиотекарь. Никакого отношения к моей работе не имеет. Ожидал очередного удара, но морячок лишь вцепился железными пальцами в плечо. Прошипел: – Значит, будешь за подругу свою отвечать. Номер девятьсот три – семнадцать – семнадцать – четыреста чей? Отпираться бессмысленно. – Надькин. – По нему Марьяна и пыталась скинуть информацию. Что-то – очень смутно – начало в Диминой голове складываться. Сказал: – Я свои карты раскрыл. Теперь ты скажи: на кого работаешь? – Не важно. – Я правильно понимаю, что Надюшка моя полезла в твои дела? – Ну… допустим. – Я не знаю, чего она добивалась. Но сразу скажу: она абсолютно бескорыстный человек. И старалась точно не для себя. Не для личной выгоды. – Что за бред ты несешь! – Со стороны бредом и выглядит, – признал Полуянов. – Попробую тебе объяснить. Мы с Надей оба состоим в обществе «Кайрос». Слышал про такое?