Ольга замялась, потом, решилась и начала излагать события с самого начала. — Понимаешь, он ко мне клеился уже давно. Но я его просто боюсь. Он же отмороженный. Чуть что — сразу за нож хватается. Если бы не его отец, он бы сел не один раз и в сумме лет на сорок. Потом я его, вроде, отшила. А теперь он снова взялся за свое. Пришлось в который раз объяснять, что он герой не моего романа. Он обиделся и ни с того ни с сего вдруг заявляет, что ради меня замочил Динку. В том смысле, что она и сейчас все равно бы победила, как тогда, на конкурсе. Потому что у Бормана все схвачено. — А Бодрова за что? — спросил Крюков. Руслан сказал, что тот его вычислил. И стал шантажировать. Какие-то бешеные деньги требовал. Пришлось убить. Крюков зашевелил извилинами, и эта напряженная работа мысли сопровождалась страдальческой гримасой на его лице. — А ты сама-то веришь в то. что он рассказал? Ольга пожала плечами. — Руслан очень странный и непредсказуемый. Самое смешное, что это может быть правдой. Они вместе вышли в столовую. Здесь собрались Анжела, Руслан, Яго. Лось, трое охранников и члены съемочной группы. Они закусывали. Увидев вошедших, Руслан вскочил и двинулся на Крюкова. Ольга постаралась удержать его, но он отстранил ее движением руки. — Не мешай, женщина! И затем обратился к капитану. — Слушай ты, охрана, твое место в собачьей будке у дверей дома! Если я тебя еще раз увижу… — Соблаговоли захлопнуть пасть, придурок недоделанный, — вежливо посоветовал ему Крюков. — А то больше никогда и ничего не увидишь. Руслан завыл, как южный тайфун, и, сметая на пути детали интерьера и предметы сервировки, обрушился на противника. Крюков шагнул в сторону и разрушительный смерч пронесся мимо, чтобы через секунду вернуться. И снова мимо. — Ты слишком злишься, — объяснил ему Крюков. — Таким злым драться нельзя, а надо сидеть в сортире и кричать: «Занято!». Тут капитану пришлось прервать лекцию, потому что противник подошел на среднюю дистанцию и принялся яростно размахивать руками и ногами. Сила в его конечностях была неимоверная, но ему чуть-чуть не хватало координации. Большой стол, стулья, этажерка с полками — все это цеплялось за его ноги, словно он был большим магнитом и получил власть над всем, что попадало в поле его притяжения. Поэтому Руслан оставил тщетные попытки во что бы то ни стало ударить врага ногой и обрушил на него кулаки. Впрочем, тоже без особого успеха. Крюкову не составляло труда уклоняться от его сильных и довольно резких ударов. Пока тот замахивался, Крюков успевал покинуть зону поражения, наградив атакующего парой-тройкой болезненных апперкотов или свингов. При этом он старался не слишком покалечить противника и лупил его преимущественно по корпусу, чтобы сбить дыхание. Но Руслан, казалось, был отлит из металла. Ему бы пройти хорошую школу, стал бы классным бойцом. Но, видно, не любил парень учиться. Через несколько секунд яростного напора Руслан стал выдыхаться. Он пропустил несколько болезненных и еще более оскорбительных для себя ударов и решил форсировать ход поединка. — Осторожно! — воскликнула Ольга, но Крюков и сам заметил тускло блеснувший в кулаке Руслана клинок. «Увы, вечер теряет томность очарования», — подумал Крюков и взялся за противника всерьез. Он отступил на шаг, чем спровоцировал дерзкого юношу на атаку. Затем сметающим блоком «миказуки» подошвой ботинка отбил в сторону руку с ножом, повернулся и ребром все той же подошвы ударом «йоко» пробил железный пресс противника. Вероятно, брюшные мышцы Руслана могли бы выдержать удар лошадиного копыта. Но ведь лошадь, в отличие от Крюкова, никогда специально не училась бить ногами ближнего своего. Бедняга согнулся в низком поклоне. Крюков допустил ошибку. Увидев в руке Руслана нож, он тоже на него разозлился, правда, совсем немного, но и этого оказалось достаточно. Он не смог отказать себе в удовольствии добить противника боксерским сокрушительным «прямым правой в репу». Нож отлетел в один угол, его незадачливый пользователь в другой. Движимый понятным чувством беспокойства, Крюков, естественно, наклонился к ножу. Поднимать его он не стал. И без того знал сей предмет лучше, чем собственную зубную щетку. Это был все тот же злополучный стилет, изъятый им в кабаке у Дины, которым она позже и была убита, подброшенный ему в сумку и «подаренный» затем Бодрову. Скорее всего, именно этим стилетом был убит Бодров. На клинке все еще темнели пятна засохшей крови. Трое охранников подскочили к Крюкову. — Сейчас мы этого джигита зароем! Им тоже не понравился тезис Руслана насчет места в собачьей будке. Но Крюков знал, что далеко не все вопросы можно решить путем насилия. — Не надо, — остановил их Крюков. — Просто не выпускайте его из студии. А нож надо ментам передать. Или этому шизанутому следаку Кибальчишу. Похоже, этим пером замочили борманову дочку и нашего шефа. Крюков отошел в сторону. Руслан медленно приходил в себя. Из разбитого носа у него обильно текла кровь. Ольга подошла к Крюкову и протянула стакан холодного сока. — На, остынь. Зря ты расквасил ему нос. Камера работала, его соплеменники за рекой наверняка смотрят нас по Интернету. У тебя могут быть неприятности. — Ерунда, — отмахнулся Крюков. — Ты не заметила, откуда у него взялся нож? По-моему из кармана его он не доставал. Ольга задумалась. — Может, ему его кто-то сунул в руку? Этот дикий идиот — идеальная кандидатура для такой подставы. Он же, не глядя, хватает все блестящее и острое. Как тогда, в драке с Лосем. — Кстати, а где Лось? — поинтересовался Крюков. — Думаешь, это он мог сунуть Руслану нож? — Да, — кивнул Крюков, — мог. А мог и кто-то другой. Кстати, где все? Ольга огляделась. В столовой не было никого — ни Лося, ни Анжелы, ни Яго. Только охрана и телевизионщики. — Я видел, как Яшка уходил, — сообщил Сережа, когда они пришли в операторскую. — Ему на пейджер сообщение пришло. Он прочитал и тут же свалил. — Вот оно как! — Крюков озадаченно почесал кончик носа. — Слушайте меня. Это чучело, — он указал охранникам на все еще не пришедшего в себя Руслана, — за порог студии не выпускать. Потом обратился к Ольге: — Я понимаю, что тебе это удовольствия не доставит, но постарайся далеко от него не отходить. — Глаз не спущу, — вздохнула она. — А для начала отведу умыться. — Слушай, Камерман… — Крюков доверительно взял за плечо Сережу. — Я не камерман, а камермен, то есть видеооператор, — поправил тот. — Вообще-то я помощник камермена… — А я думал, это у тебя фамилия такая, чисто русская, — удивился Крюков. — Короче, наладь изображение из умывальника. Ты же любишь за душем наблюдать. — Сделаем, — и Сережа обрадовано заспешил в аппаратную. Крюков покрутил головой, проверяя, не забыл ли он что-нибудь важное. — Куда собрался? — спросила его Ольга. — Не кудыкай, дорогу закудыкаешь. Сбегаю в соседний корпус, надо одну версию оттоптать. — И капитан вышел из студии… Крюков заскочил в комнату охраны, выдернул из ящика с инструментами ломик и бросился к переходу в корпус «В». Дверь, как и в прошлый раз. оказалась закрыта на замок с другой стороны. Но теперь Крюков был готов к решению этой проблемы. Несколько движений фомкой — и дверь с вырванными петлями гостеприимно распахнулась. Отбросив ненужный более инструмент, сыщик направился дальше… Попав в коридор служебного корпуса «В», он растерялся. На каком этаже искать? В каком кабинете? Он подошел к большому окну. Отсюда «Башня смерти» была видна как на ладони. Хорошо просматривалось окно десятого этажа, стекло которого пробила пуля снайпера, засевшего на крыше. Странно, что они так и не нашли тогда никаких его следов, кроме старых газет. Стоп! А почему, собственно, на крыше? А почему бы не в одной из комнат верхнего этажа? Но тогда в деле задействован хозяин гостиницы — Борман? Или арендатор — Карп. Или есть кто-то третий? Но зачем им всем убивать Ольгу? Что она может знать? Место, где лежат пропавшие при пожаре гостиницы сокровища? Но тогда ее надо не убивать, а допросить. В прошлый раз снайпер не добился результата. Теперь он не смог бы произвести прицельный выстрел, так как окно душевой закрыто пластиковой панелью. Неожиданно над головой Крюкова, этажом выше, что-то негромко хлопнуло. Словно бутылку шампанского открыли. И тут же в оконном стекле и пластиковой панели образовалось отверстие. Итак, снайпер выстрелил снова. Но зачем стрелять вслепую? Или не вслепую? Для чего же существуют телевизоры? А он сам велел Сереже включить камеру в умывальнике. Значит, в прошлый раз выстрел в Ольгу был пристрелочным. Киллер закрепил оружие неподвижно, в станке. Теперь, глядя на экран монитора, он дождался, когда цель подойдет к крану и нажал на спусковой крючок. Кто же был целью — Ольга или Руслан? Все это Крюков обдумывал на бегу, прыгая вверх по лестнице через три ступеньки. На верхнем этаже он безошибочно вычислил дверь номера, которую киллер избрал для засады. Дверь комнаты была распахнута настежь. Неужели он опять опоздал и снайпер ушел? Что-то заставило Крюкова задержаться в коридоре и не сунуться сразу в открытую комнату. Скорее всего, это было некое несоответствие, алогизм… Изощренный замысел киллера никак не вязался с наивно распахнутой дверью. Более того, все это очень сильно напоминало ловушку. Крюков замер и осторожно огляделся. Убийца мог выскочить из любой комнаты. Крюков отошел на несколько шагов, прижался спиной к стене и застыл в ожидании. Он не ошибся, хотя и не сумел точно просчитать замысел противника. Взрыв огромной силы швырнул его на пол. Рядом ударилась о стену сорванная с петель дверь, посыпались куски бетона и штукатурки. Но Крюков, оглушенный взрывом, ничего этого не видел и не слышал. Если бы он вошел в гостеприимно распахнутую дверь, то наверняка был бы разорван в клочья. Он не слышал ни топота ног по лестнице, ни гортанных возмущенных восклицаний. Словно сквозь туман он чувствовал, что его сначала куда-то тащат, потом везут. Он немного пришел в себя, когда его довольно грубо выволокли из машины, поставили на ноги и сильно толкнули в спину. Не удержавшись на ногах, он рухнул на колени и по инерции проехал по пыльной сухой земле не меньше метра. Откуда-то сверху до него донеслась русская речь с сильным кавказским акцентом. — Вот этот ишак убил нашего Руслана. — Спасибо, Лечи. Теперь мы сумеем отомстить за моего мальчика. После этого сильный удар по голове заставил Крюкова снова отключиться. Глава шестая Война