– Эрика. Привет, – поздоровался Питерсон. Он был явно шокирован ее появлением, но затем выражение его лица сменилось на встревоженное, когда он увидел, как она побледнела и расстроилась. – Папочка, ванна перельется, – сказал мальчик. Из-за их спин показалась блондинка примерно тридцати пяти-сорока лет. – Джеймс, кто это? – спросила женщина, с подозрением глядя на Эрику. – Почему он только что назвал тебя «папочкой»? – спросила Эрика, держась за дверной проем. – Потому что он мой папочка! – ответил мальчик. Повисла ужасная пауза. – Фрэн, можешь забрать Кайла и выключить воду в ванной? – попросил Питерсон. Фрэн тревожно взглянула на него и взяла мальчика на руки. – Это она? – «Она»? Что за «она»? – завелась Эрика. – Ладно, ладно, давай выйдем и поговорим, – сказал Питерсон, обулся и вывел ее в коридор. – У тебя есть сын? – сверлила его взглядом Эрика. Он кивнул. – Сколько ему? – Шесть. В апреле будет семь. – Как? Что? – Эрика не могла найти слов. – Эрика. Я только две недели назад узнал. – А эта женщина? Это его мать? Кто она? – Фрэн – моя бывшая девушка. Мы расстались в 2012 году, за пару месяцев до Олимпиады. – Причем здесь чертова Олимпиада? – закричала она. – Я просто говорю, что это было очень давно! Мы расстались, и она уехала работать в Германию. Она графический дизайнер. И узнала, что беременна, уже потом. – И она тебе не сказала? – Нет. – А теперь она у тебя в квартире, и ты ее ребенку ванну наливаешь? А меня ты выгнал в коридор, чтобы об этом сказать? – Эрика, я не знал, как ты отреагируешь. – Это не оправдание! – закричала она. На глаза у нее навернулись слезы. – Я пытался тебе сказать. Сначала на работе, потом когда пришел к тебе домой, потом мы поехали в клуб, и я пытался сказать в кафе, но тебе надо было ехать. – Надо было сильнее пытаться, козел! И теперь я узнаю об этом, случайно завалившись к тебе домой! – Кто сейчас случайно заваливается к людям домой? Что ты ожидала увидеть? – Я тебе звонила, Джеймс. – А домашний телефон отменили? – Я не знаю твой домашний номер. – Ну, если ты даже не попыталась запомнить мой домашний номер, это не моя проблема. Эрика изо всей силы ударила его по лицу. Обоих словно парализовало. Дверь соседней квартиры приоткрылась, и в узенькой щелке, за цепочкой, появилось лицо миниатюрной старушки. – Джеймс, у тебя все в порядке? – Да, Дорис, я прошу прощения, – повернулся он к ней. – Все отлично. Мы просто… Тут Питерсон услышал, что дверь подъезда закрылась, – Эрика возвращалась к своей машине. Он побежал за ней. – Эрика! – закричал он. Она завела машину и дала по газам, развернувшись юзом. Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду. – Черт возьми! – опомнился он, увидев, что выбежал на улицу босиком. Глава 42 Айзек Стронг обожал печь хлеб. Что-то умиротворяющее было в возможности закатать рукава и месить тесто. А еще он обожал свою изысканную белую кухню. Все в ней – шкафы, пол, стены, поверхности – было белым. Однако дизайнерская задумка чуть не сорвалась из-за большой раковины Butler – в белом цвете она стоила целое состояние, а стальную он бы у себя дома не потерпел. Не хватало еще, придя с работы, снова видеть стальные поверхности. Замешивая тесто, он слушал на своем «Айфоне» радиопрограмму «Вопросы садоводства». Гостем была очень серьезная молодая женщина, которая делилась своим опытом борьбы с ужасной проблемой: ее домашние растения страдают от войлочников. Вдруг программа прервалась – на телефон поступил входящий вызов. Айзек увидел, что звонит Эрика, и локтем нажал на кнопку ответа, не переставая месить тесто. – Ты дома? – спросила она каким-то странным голосом. – Да, конечно. – Я снаружи. За дверью и правда стояла Эрика, но сама не своя – с красными глазами, в слезах, сломленная на вид. Не говоря ни слова, он обнял ее и повел на кухню. – Выпить? – спросил он, доставая бутылку виски. – Да, пожалуйста, – сказала она, садясь за стол. – Это из-за Джеймса Питерсона. У него есть сын. – Что? Она все ему рассказала. Айзек слушал, подливал ей виски и снова слушал. – Я никогда не думала, что у нас с ним будут дети, – сказала она под конец. – Но я слышала – и от него, и от его матери, когда мы встречались, – что он хочет детей. Но я эгоистически считала, что мы сможем жить вместе и без детей. Счастливые и довольные. Айзек повел бровью. – Эрика, это самая большая глупость, которую могла подумать такая умная женщина, как ты. Она рассмеялась и вытерла слезы. – Когда он открыл мне дверь, то выглядел таким счастливым в роли отца. И эта роль ему очень идет. И теперь есть маленький мальчик, который обрел отца. Я бы никогда не смогла отнять его у ребенка. – И не надо. Эрика кивнула, сделала еще глоток виски и скривилась. – Что это за дрянь? – Про первые два стакана ты так не думала. Это двадцатипятилетний Chivas Regal. – А по вкусу – как бенадрил. – Может, пива? – Да, если можно. Айзек достал из холодильника бутылку, открыл ее и поставил перед Эрикой. Она поблагодарила и сразу начала пить. – Ох, теперь это будет такое болото! Мы должны как-то работать вместе. Он наверняка рассказал Мосс, потому что она уже спрашивала меня, удалось ли нам «поболтать» позавчера. Интересно, как долго она уже знает? А все остальные тоже знают? Я одна жила в неведении? – Да ладно, это же Мосс! Не думаю, что она скрывала это от тебя из вредности. Она добрая. И честная. Как зовут сына Питерсона?