– Можно спросить, почему он уволился? Таро с сожалением кивнул. – Боюсь, мне пришлось его уволить. – Почему? – Он был… нечестен. Кое-что украл у меня. Мосс кивнула. – Насколько серьезен был ущерб? – Ничего особенного. Если правильно помню, фунтов пятьдесят. Мосс огляделась и посмотрела на кассовый аппарат у стены. – Вы сообщили в полицию? – Нет. – А в центр занятости? – Не помню. Это было почти два года назад. – Джозеф стоял на учете, и консультант нашел ему работу у вас. Кто-то потом с вами связывался, пытался узнать, почему он так быстро уволился? – Да, думаю, кто-то связывался, – сказал он, но больше ничего не добавил. Он снова улыбнулся, подошел ближе и уселся на ручку кресла напротив Мосс. На нем был элегантный коричневый костюм-тройка. Из кармана свисала золотая цепочка часов. – Можно узнать, в каком жанре вы снимаете? – Портреты в основном. Молодые пары, маленькие комочки радости… – он указал на галерею портретов на стене. – В девяти из десяти случаев ребенок, когда его сажаешь перед камерой, начинает изо всех сил кричать. Хотя при виде меня дети и без камеры пугаются. – А другого рода фотографии делаете? – Свадьбы еще. Любые заказы, которые поступают. – А эротические съемки? – Вы имеете в виду, для себя? – снова широко улыбнулся он. – Нет, – ответила она. Он был хорош собою, но было в нем что-то, отчего Мосс было некомфортно в его обществе. – Простите, неудачная шутка. Она отмахнулась от извинений. – Как бы вы оценили профессионализм Джозефа как фотографа? – У меня не было возможности оценить его, он слишком недолго здесь работал. – Но он фотографировал здесь? – Да. – Что? – Я разрешил ему сделать съемку молодой пары. – Он проявлял интерес к съемке голых людей или чего-то подобного? Не знаю, как лучше сформулировать. – Обнаженная натура? Нет. Я этим не занимаюсь. Знаете, у меня после утренней съемки в горле пересохло. Может, принести вам чашку чая? Заодно я поищу в своих записях – возможно, у меня остались какие-то записи по поводу Джозефа и переписка с Центром занятости. – Хорошо, спасибо. Таро встал и вышел в заднюю дверь, закрыв ее за собой. Мосс огляделась. В углу стоял фотопринтер со стикером «Фото за час». Он был покрыт пылью и завален всяким мусором. Над ним в шкафу были выставлены образцы изделий для нанесения фотографий: чашки, пазлы, магниты, кепки и подушки. На всех предметах было напечатано шаблонное фото девочки с желтым шариком. На другой стене висели портреты, сделанные Таро, – в основном малышей. Мосс подошла к кассе. За ней висели полки с наградами, в том числе призовые пластинки 1991 года, когда «Камера-обскура» выиграла в номинации «Бизнес-проект года» южной части Лондона. И была фотография мужчины – старшей копии Таро, скорее всего, его отца – с женой и детьми перед магазином. – Вы нашли наши семейные фотографии, – послышалось за спиной. – Я смущен. Мосс подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Таро стоял прямо у нее за спиной. Она выжала из себя улыбку. – Я поставил чайник, – сказал он. Мосс взглянула в окно и поняла, что скоро будет дождь: за окном висела тяжелая темная туча. В зеркальном окне отражалось все происходящее в комнате. – И нашел записи на Джозефа. Мосс снова села в кресло, Таро занял противоположное. Он достал из кармана пиджака очки, надел их и открыл папку. – У меня очень мало людей работало. За все эти годы было всего несколько помощников. А он был Джозеф? Я знал его под именем Джо, – сказал он, доставая фото Джозефа, снятое для документов. – Да, это он, – подтвердила Мосс. Джозеф смотрел прямо в камеру, как это обычно и бывает на официальных фотографиях. – Я хотела спросить вас об опыте работы с ним. Он не брал у вас на время какое-нибудь оборудование? Не были ли вы знакомы с кем-то из его друзей или знакомых? – А он под следствием? – приветливо и спокойно спросил Таро, подняв взгляд от папки. – К сожалению, он мертв. – Какой ужас. Как это случилось? – Суицид. Таро снял очки и стал грызть наконечник. – Это на самом деле ужасно. Когда это случилось? – На следующий день после Рождества. – Совсем недавно… В праздники… Таро начал листать папку и нашел еще одну фотографию, на этот раз распечатанную в формате 20 × 25 см. – Оказывается, я его фотографировал. – Я думала, он на вас работал. – Да. Джозеф позировал мне, когда я решил перейти на цифровую камеру и тестировал ее. Я слишком долго держался за старые технологии съемки и обработки фотографий. На фотографии Джозеф стоял в полный рост на светлом фоне. На нем были только джинсы, и ему было явно не по себе. – Почему он без футболки? – Он хотел подарить фотографию девушке, в которую был влюблен, – засмеялся Таро. – Вот еще одна. Он передал ей снимок, на котором Джозеф стоял в мятых трусах и напрягал свои отсутствующие бицепсы, изображая позу мачо, но Мосс отметила только его отсутствующий взгляд. Он был ей хорошо известен. Когда-то давно, когда она только-только закончила обучение, ее направили на дело о сексуальном насилии. И этот взгляд был характерен для жертв, которые, чтобы выжить, абстрагировались от происходящего с ними и словно отсутствовали в ситуации. – Вы говорите, он сам попросил сфотографировать его? – переспросила Мосс. В соседней комнате засвистел чайник, и она подпрыгнула от резкого звука. – Да, это же фотостудия, – сказал Таро, вставая. – Меня часто просят сделать странные фото, хотя я принципиально не фотографирую обнаженную натуру. – Он пристально смотрел на Мосс под нарастающий свист чайника. – Я вернусь через секунду. Как только он скрылся за дверью, Мосс достала телефон и набрала Питерсона. – Молоко и сахар? – выглянул Таро из-за двери. – Да. – В этом месте глухая зона в плане связи. Возможно, из-за деревьев. Мосс держала телефон у уха, но даже номер набрать не удавалось. Связи не было. Таро снова мило улыбнулся ей и удалился. Его поведение совершенно сбивало Мосс с толку. Она подошла к задней двери и увидела, что за ней длинный коридор. Где-то в его конце послышалось дребезжание чайника и ложки в блюдце. Вернувшись к кассе, она подняла трубку стационарного телефонного аппарата. Сигнала не было. Тогда она подошла к двери и увидела, что та заперта. Ключа в ней не было. Таро запер за ней дверь, когда она вошла? И она не заметила? «Что за бред», – подумала она и постаралась успокоиться. Мосс так хотелось успешно провести следствие, тем более что она им руководила. Она принялась расхаживать по комнате, подняв телефон над головой, чтобы поймать сигнал. Проходя мимо кресла, на котором сидел Таро, она заметила, что там лежит его папка, открытая на странице с анкетой из Центра занятости, неразборчиво заполненной голубой ручкой. На следующей странице были сделаны какие-то записи от руки и колонки цифр под ними. А в правом нижнем углу был рисунок. Дрожащими руками Мосс взяла папку. Это был набросок головы в противогазе, детально прорисованный черной ручкой.