– Чтоб мне провалиться! Мы с вами, похоже, напали на золотую жилу. Броутон сунул пять соверенов в карман, и они с Харкнессом продолжили незаметно для всех осматривать дощатое дно трюма. Но после самых тщательных поисков других монет не обнаружили. – Вы не могли обронить их сами, когда я оттаскивал вас в сторону? – спросил Харкнесс. – Я? Нет. Как ни хотелось бы, но никогда не доводилось носить при себе золота. – Значит, они принадлежали кому-то из моих парней. Быть может, Питерсу или Уилсону. Оба спрыгнули точно сюда. – Это маловероятно. Молчите пока. Я уверен, что монеты выпали из бочки. – Из бочки? Но кто кладет соверены в бочки для перевозки, сэр? – Вы правы – никто. Готов согласиться. Но тогда как они оказались в кучке опилок, высыпавшихся из нее? – Это верно, – задумчиво вымолвил Харкнесс. – Вот что я вам скажу, мистер Броутон. Только дайте команду, сэр, и я чуть расширю щель, чтобы мы смогли заглянуть внутрь. Клерк понимал, что это было несколько против правил их фирмы, но возбужденное до крайности любопытство заставило его поколебаться. – Я не оставлю ни одной отметины, которую потом нельзя будет списать как результат падения, – продолжил искуситель, и Броутон сдался. – Да, думаю, нам надо все выяснить, – сказал он. – Это золото может оказаться краденым, и возникнет необходимость в расследовании. Мастер улыбнулся, ненадолго ушел и вернулся с молотком и зубилом. Возникшая трещина полностью отделила кусок доски от остальной ее части, но этот обломок удерживался одним из металлических обручей. Именно его Харкнесс не без труда приподнял чуть выше, тем самым увеличив разлом. Пока он делал это, из бочки снова просыпались опилки, и вместе с ними выпали еще несколько соверенов, раскатившихся по доскам трюма. В это время внимание всех остальных грузчиков было полностью поглощено процессом подъема очередных четырех бочек из люка, после случившегося инцидента нервы у них были напряжены, и они целиком сосредоточились на работе. Поэтому никто не смотрел по сторонам и не видел, что происходит в углу трюма, где Броутон с Харкнессом без помех собрали раскатившиеся монеты. Из бочки выпали еще шесть соверенов, и клерк добавил их к пяти найденным ранее. Не обнаружив больше монет, они вернулись к бочке заинтригованные. – Приоткройте щель еще немного, – сказал Броутон. – Что вы обо всем этом думаете? – Будь я проклят, если знаю, что и думать! Ума не приложу, – ответил бригадир. – Но ясно одно. Нам с вами попалось что-то очень странное. Ну-ка, подержите мою кепку под трещиной, а я еще расшатаю отломанный кусок доски. С помощью молотка и зубила он приподнял сломанную доску еще выше, и отверстие увеличилось до шести дюймов в высоту и до четырех дюймов в ширину. Кепка наполовину заполнилась просыпавшимися опилками, а клерк добавил еще немного, очистив края треснувшего дерева. Потом он положил кепку поверх бочки, и мужчины с нетерпением принялись рыться в опилках. – Господи Иисусе и Пресвятая Дева Мария, – возбужденно прошептал Харкнесс. – Да здесь полно золота! И в самом деле могло сложиться такое впечатление, потому что они вынули из кепки еще семь соверенов. – Пока всего восемнадцать, – подытожил Броутон не менее взволнованно, убирая монеты в карман, где уже лежали остальные. – Если ими набита вся бочка, то этот груз стоит тысячи фунтов. Они стояли и не сводили глаз с обычной на первый взгляд бочки, которую отличали от остальных только особая крепость конструкции и тщательность отделки. Неужели под этой не особенно броской упаковкой и впрямь могло таиться то, что представлялось им целым состоянием? Затем Харкнесс присел на корточки и заглянул внутрь бочки сквозь расширившееся отверстие, но тут же вскочил на ноги, прошептав невнятное ругательство. – Взгляните сами, мистер Броутон! – приглушенным голосом воскликнул он. – Посмотрите, что там такое. Броутон тоже склонился и всмотрелся в глубь дыры. А потом точно так же отшатнулся, заметив среди массы опилок торчавшие пальцы. – Это ужасно, – прошептал он, убежденный теперь, что они напали на след какой-то трагедии, и ругавший себя последними словами за дурацкое поведение в подобной ситуации. Но потом его осенило: – Ерунда! Здесь всего-навсего скульптура. Статуя. – Статуя? – резким тоном переспросил Харкнесс. – Это пальцы мертвяка, не сомневайтесь. Ошибиться невозможно. – Там слишком темно, чтобы разглядеть все как следует. Достаньте фонарь, и только тогда мы во всем окончательно убедимся. Когда мастер вернулся с фонариком, Броутон снова посмотрел внутрь и сразу понял, что первое впечатление его не обмануло. Это, вне всякого сомнения, были женские пальцы: маленькие, с чуть заостренными ногтями, нежные и унизанные кольцами, блеснувшими в луче света. – Очистите опилки вокруг, Харкнесс, – сказал молодой человек, снова поднимаясь на ноги. – Нам нужно все выяснить сейчас же. Как и прежде, он держал под отверстием кепку, пока мастер зубилом осторожно разгребал опилки рядом с пальцами. По мере того как опилок становилось меньше стала видна вся кисть руки и очертания запястья. И как ранее заметил Броутон: рука была красивой и ухоженной. Броутон высыпал содержимое кепки на крышку бочки. Среди опилок обнаружились еще три соверена, также отправившиеся в карман. Затем он вернулся к более внимательному осмотру бочки. Ее размеры изрядно превышали габариты обычной бочки для вина. Высота равнялась примерно трем футам и шести дюймам, а диаметр по центру достигал почти двух футов и шести дюймов. Как уже упоминалось, бочка отличалась повышенной прочностью. Если судить по сколу, доски были толщиной без малого в два дюйма. Любому самому умелому бочару оказалось бы трудно согнуть такое дерево, и из-за этого бочка имела почти цилиндрическую форму, а дно стало непомерно тяжелым. Вот почему Харкнесс не смог без посторонней помощи поднять бочку в вертикальное положение. Металлические обручи, стягивавшие доски вместе, при близком рассмотрении оказались мощными стальными кольцами. С одной стороны между двумя такими кольцами была прикреплена сопроводительная бирка с адресом, явно написанным почерком иностранца: «Мистеру Леону Феликсу. Лондон, почтовый индекс W, район Тоттенхэм-Корт-роуд, Уэст-Джабб-стрит, дом 141. Доставка морским путем через Руан». Рядом с графой для обозначения содержимого груза стоял штамп «Скульптура». На бирке значился также и адрес отправителя: «Фирма “Дюпьер и Си”, производители монументов, скульптур и статуй. Париж, Гренель, между рю Прованс и рю де ла Конвенсьон». На досках жирными черными буквами вывели слова: «Тару вернуть владельцам» – на французском, английском и немецком языках с указанием того же адреса в Париже и названия той же фирмы. Броутон внимательно изучил бирку, надеясь заметить что-нибудь необычное в почерке. Но его постигло разочарование. Зато когда он поднес фонарь совсем близко, то обнаружил нечто иное, вызвавшее интерес. Бирка делилась на части. Вверху располагался декоративный узор и рекламный вензель фирмы, а центральная часть предназначалась для указания адресов отправителя и получателя груза. Но по какой-то причине посередине бирки отчетливо виднелась черная полоса, причем сначала внимание Броутона привлекла лишь ее неровность. При более тщательном рассмотрении выяснилось, что из центральной части бирки кто-то вырезал одну полосу и вклеил другую. Таким образом, адрес мистера Феликса был написан на вклейке, а не на самой оригинальной бирке. Изменение внесли так бережно, что сразу его заметить оказалось бы совершенно невозможно. Броутон какое-то время пребывал в недоумении, но потом ему на ум пришло правдоподобное объяснение: вероятно, у фирмы закончились чистые бланки бирок, и они вторично воспользовались одной из ранее использованных. Для этого и понадобилось вклеить новый адрес и имя получателя. – Бочка с деньгами и, вероятно, трупом, – принялся размышлять он вслух. – Все это более чем странно, и мы не можем это проигнорировать. Он смотрел на бочку, обдумывая свои дальнейшие действия. Возникли обоснованные подозрения, что было совершено серьезное преступление. Броутон почти уверил себя в этом, и его долг заключался прежде всего в том, чтобы доложить о сделанном открытии. Да, но на нем еще оставалась обязанность проследить за разгрузкой партии вин. Его прислали в гавань именно с этой целью, и он не был уверен, что поступит правильно, оставив работу незавершенной. Впрочем, дело представлялось достаточно важным, чтобы оправдать его поступок. И потом, подсчет прибывших бочек не окажется без внимания. На пирсе присутствовал их приемщик, которого Броутон знал как человека придирчивого. Кроме того, ему наверняка удастся заручиться помощью одного из служащих управления порта. Он принял решение. Ему надлежало немедленно отправиться на Фенчерч-стрит с рапортом для мистера Эвери, исполнительного директора пароходства. – Харкнесс, – сказал он. – Я отправляюсь в наш главный офис, чтобы доложить о происшествии. Вам же надлежит как можно более тщательно заделать отверстие, а потом оставаться на месте и следить за бочкой. Ни под каким предлогом не сводите с нее глаз, пока не получите инструкций от мистера Эвери. – Слушаюсь, мистер Броутон, – ответил бригадир. – По мне, вы поступаете верно. Они засыпали обратно в бочку почти все опилки, а Харкнесс вставил отломанный кусок доски на место, проворно закрепив его гвоздями. – Что ж, тогда я пошел, – сказал Броутон, но не успел сделать и шага, как в трюм спустился незнакомый джентльмен и обратился к нему. Это был мужчина среднего роста со смуглым лицом и с черной острой бородкой, на вид иностранец, одетый в добротный костюм из синей ткани и в белые гетры, в жесткой фетровой шляпе. Он с улыбкой поклонился Броутону. – Прошу прощения, но, как я полагаю, именно вы являетесь здесь главным представителем «ОКП»? – спросил он на безукоризненном английском языке с чуть заметным акцентом. – Да, я один из клерков главной конторы пароходства, – ответил Броутон. – Превосходно. В таком случае вы, наверное, способны снабдить меня необходимой информацией. Этим пароходом я ожидал доставки из Парижа бочки со скульптурами от расположенной там фирмы мсье Дюпьера. Не могли бы вы подтвердить прибытие груза? Он адресован мне лично. – И мужчина подал Броутону визитную карточку, на которой было напечатано: «Мистер Леон Феликс. Лондон, почтовый индекс W, район Тоттенхэм-Корт-роуд, Уэст-Джабб-стрит, дом 141». И хотя клерк сразу же узнал имя и адрес, указанные на бирке бочки, он сделал вид, что внимательно изучает карточку, чтобы дать себе время обдумать ответ. Ясно, что именно этот человек – получатель бочки, и если его уведомить о ее доставке, он, несомненно, вправе потребовать незамедлительной выдачи груза. Броутон пока не мог придумать причины для отказа, но все равно преисполнился решимости не разрешать выгрузку бочки из трюма. Он уже собрался заявить, что указанный груз пока не обнаружен, но его непременно разыщут после полной проверки судна, как ему в голову пришла весьма неприятная мысль. Поврежденную бочку поставили к борту корабля, и любой, кто стоял на пирсе рядом с люком, мог заметить ее. А значит, есть основания полагать, что джентльмен по фамилии Феликс мог наблюдать за всем происходившим в трюме: как отверстие расширяли, как собирали выпавшие наружу соверены. И если он узнал свою собственность, находившуюся сейчас буквально в двух шагах от него, то мог, указав на бирку, обвинить Броутона во лжи. А потому клерк подумал, что честность в данном случае окажется предпочтительнее уловок и хитростей. – Да, сэр, – признался он, – ваша бочка прибыла на борту этого судна. И по занятному совпадению, она как раз сейчас стоит совсем близко от нас. Мы отделили ее от бочек с вином, когда поняли, что она предназначена для другого грузополучателя. Мистер Феликс окинул молодого человека подозрительным взглядом, но вежливо произнес: – Спасибо. Я коллекционер произведений искусства, и мне не терпится взглянуть на присланные скульптуры. В моем распоряжении имеется повозка, а потому, как я полагаю, могу забрать бочку незамедлительно, не так ли? Броутон ожидал этого, но успел продумать свой план действий. – Вероятно, вы правы, сэр, – ответил он предупредительно. – Однако это не в моей компетенции, но уверен, что вы получите свой груз сразу же, если проследуете в управление порта для необходимых формальностей. Я как раз направляюсь туда и сочту за удовольствие показать вам дорогу. – О, спасибо большое. Конечно, мы так и поступим, – согласился незнакомец. Но они не успели еще подняться из трюма, как у Броутона возникли сомнения, правильно ли понял Харкнесс суть его разговора с мистером Феликсом. Если последний чуть позже вернется с какой-то правдоподобной историей, мастер может выдать ему груз. А потому он обернулся и окликнул Харкнесса: – Надеюсь, вы поняли, бригадир, что не должны ничего предпринимать до получения личных указаний от мистера Эвери. Харкнесс взмахом руки показал: ему все предельно ясно. Теперь молодому клерку предстояло выполнить непростую задачу. Во-первых, он должен был добраться до Фенчерч-стрит и доложить обо всем исполнительному директору пароходства. Во-вторых, следовало проследить, чтобы бочка оставалась в их распоряжении до тех пор, пока начальник не примет решения, как действовать дальше. И в-третьих, необходимо было исполнить первые два пункта плана, не вызвав подозрений ни у мистера Феликса, ни у служащих портового управления. Дело выглядело трудным, и поначалу Броутон даже несколько растерялся. Однако стоило им войти в здание управления, как клерк неожиданно нашел решение. Повернувшись к своему спутнику, он сказал: – Прошу вас подождать здесь буквально минуту, сэр. Я разыщу чиновника, решающего подобные вопросы, и сразу же направлю его к вам. – Буду весьма признателен. Броутон прошел через дверь, разделявшую внешнюю стойку от внутренних кабинетов, и, добравшись до рабочего места управляющего, негромко заговорил с ним: – Мистер Хьюстон, снаружи дожидается мужчина по фамилии Феликс, для которого на борту «Снегиря» была доставлена бочка, и он требует немедленной выдачи ему груза. Бочка действительно прибыла, но у мистера Эвери возникло подозрение, что с ней не все в порядке. Вот почему он послал меня с просьбой по возможности отложить выдачу, пока не свяжется с вами дополнительно. Мистер Эвери настоятельно просил воспользоваться любым благовидным предлогом, но ни при каких обстоятельствах не осуществлять передачу бочки получателю. Примерно через час он лично позвонит вам после того, как досконально изучит вопрос. Мистер Хьюстон посмотрел на молодого клерка с некоторым недоумением, но кивнул: – Хорошо, я выполню вашу просьбу. После чего вместе с Броутоном вышел к Феликсу, и они были представлены друг другу. Броутону пришлось еще на несколько минут задержаться в управлении, договариваясь с одним из коллег, чтобы тот взял на себя его обязанности при разгрузке «Снегиря» на время неизбежного отсутствия. Проходя мимо стойки, рядом с которой разговаривали управляющий и мистер Феликс, он услышал озлобленный голос последнего: – Что ж, отлично! Я тотчас отправлюсь на встречу с этим вашим мистером Эвери и, будьте уверены, заставлю его возместить мне материальные и моральные издержки, возникшие из-за этих затруднений! «Мне нужно во что бы то ни стало добраться до конторы первым», – подумал Броутон и поспешил покинуть территорию управления порта и поймать такси. Ни одной машины не оказалось поблизости. Он остановился в задумчивости. Если Феликса поджидал автомобиль, то тот окажется на Фенчерч-стрит, пока он, Броутон, будет здесь беспомощно озираться по сторонам в поисках кеба. Необходимо придумать что-то еще. Он торопливым шагом дошел до почтового отделения на Литтл-Туаэр-Хилл и позвонил в свою контору мистеру Эвери. В нескольких словах он объяснил боссу, как совершенно случайно обнаружил свидетельство возможного серьезного преступления, сообщил, что обо всем известно некоему мистеру Феликсу, который вот-вот явится для встречи с мистером Эвери. А потом продолжил: – А теперь, сэр, если позволите мне высказать предложение, то я бы рекомендовал вам избежать встречи с этим Феликсом, когда он заявится в нашу контору. Я же поднимусь по задней лестнице, чтобы не столкнуться с ним в холле, и попаду прямо к вам в кабинет. Тогда вы, сэр, сможете выслушать мою историю во всех подробностях и принять решение, что делать дальше. – Все это звучит не совсем понятно и даже загадочно, – ответил ему далекий голос по телефону. – Разве вы не можете мне сейчас рассказать, что конкретно вы обнаружили? – Только не отсюда, сэр. Кругом много посторонних. Если вы хотя бы немного мне доверяете, то, когда все узнаете, поймете, что я поступил правильно. – Хорошо. Приезжайте.