Глава 1– Мадам, я вас ненавижу, – прошипел мне кузен сквозь плотно сжатые зубы. Он долго гонялся по двору за пекинесом моей сестры, пытаясь забрать у него свою перчатку, но потом плюнул на неблагодарное занятие и вернулся в гостиную. Сопровождалось все это веселье моим язвительным смехом.– Что привело вас, милый племянник, в наш дом? – любезно осведомилась матушка, невозмутимо наливая чай в фарфоровое блюдце.Высокомерное лицо Энтони скривилось.– Спешу высказать, что испытываю презрение к вашим плебейским привычкам, – выдавил он из себя. – Посчастливилось стать женой уважаемого человека, могли бы уж за двадцать лет освоить манеры, достойные приличного общества.– Это ты, что ли, приличный человек? – вспылила Мэделин.– Мэдди, – одернула мать мою сестру, призывая к порядку, – негоже юной молодой леди так себя вести, мы должны быть учтивы и вежливы с родственниками.– Такие родственнички хуже врагов, – проворчала я себе под нос, чем заработала неодобрительный взгляд от моей доброй мамы.Служанка принесла еще одну чайную пару незваному гостю. Я видела, как сестренка незаметно всыпала ему в напиток порошок, надеюсь, это не яд.Энтони отпил из чашки и, не стесняясь, отправил в рот бисквитное пирожное. Закончив с чаем, он промокнул салфеткой лоснящиеся от масла тонкие губы.– Дамы, наконец-то я с удовольствием могу сообщить вам, что, несмотря на наши дальние родственные связи, вынужден просить вас съехать из моего дома.Я вздохнула, пять месяцев пролетели так быстро. Вспомнилась печальная новость, которая поразила нас как гром среди ясного неба. Умер дедушка, оставив все свое состояние старшему сыну Питеру, младший, наш отец, трагически погиб несколько лет назад. Дом, в котором мы жили, формально являлся собственностью деда, отец так и не успел оформить на него бумаги. И вот теперь, когда завещание вступает в силу, нас просто вышвыривают на улицу.– Надеюсь, вы уже собрали все свои вещи? – довольно спросил Энтони.Его семья порвала все связи с младшим братом, когда он пошел против воли отца и женился на дочери обыкновенного школьного учителя.– Но позвольте, вы же понимаете, что три слабые женщины останутся без крыши над головой. – В голосе мамы стояли слезы, она до конца верила, что деверь с племянником не пойдут на такое вероломство.– Придется найти работу, – пожал плечами Энтони. – Вы вполне здоровы, чтобы, к примеру, пойти прислугой к какой-нибудь не слишком требовательной леди. Каринтия, конечно, не потянет должность гувернантки, даже советовать не стану.Я почувствовала, как челюсть медленно, но верно опускается вниз. Захотелось встать и засунуть ему в глотку оставшуюся без пары перчатку из нежной телячьей кожи.– А Мэделин отдайте в приют Святой Катарины, хоть из одной сестры еще успеют сделать человека. Я слышал, монахини там весьма строги к юным воспитанницам.Порк, наш песик, оскалил зубы и зарычал на Энтони.– Этой шавке место на живодерне, – брезгливо отпихнул тот пекинеса.Я сжала руку в кулак, чувствуя, как степень моего терпения приблизилась к нижней отметке. Но в этот момент случилось невероятное: из ушей моего кузена пошел пар. Они на глазах покраснели и вздулись, увеличиваясь в размере.– Мэдди, твои проделки? – хихикнула я, с удовольствием оглядывая Энтони, который сейчас напоминал чайник. Он схватился за голову и бешено вращал глазами, не понимая, что происходит.– Ведьмы! – кричал он. – Я заявлю на вас в инквизицию, давно по вам плачет костер правосудия.– Это всего лишь алхимический порошок, только наука и никакой магии, – поспешила я оправдать шалость сестренки.– Правильно отец говорил: ваша мать колдовством приворожила дядю, поэтому он отвернулся от семьи.– Лучше уж в нищете жить с любимой женщиной, чем терпеть таких уродов, как вы, – произнесла я. Обидно было слышать, как при мне оскорбляют маму, самого светлого и доброго человека на свете.– Если хотите знать, у вас был шанс сохранить этот дом, – язвительно выпалил Энтони, хлопая фетровой шляпой по своим ушам.Я насторожено уставилась на кузена, не понимая, о чем он говорит.– Нотариус Хэркрут, этот истинный джентльмен, пошел нам на уступки и при оглашении завещания не стал произносить вслух один существенный пункт. Поместье могло бы достаться Каринтии, если бы по прошествии пяти месяцев после смерти деда она вышла замуж. Сегодня в полночь как раз истекает срок.В груди резко похолодело, кровь отхлынула от лица. Эти гады умышленно скрыли такую важную деталь, лишая нас возможности побороться за родной дом. Да за пять месяцев я бы нашла уж себе какого-нибудь захудалого женишка и вышла замуж. Боги, дайте мне сил сдержаться и не придушить этого слизняка.– Не хотел вам говорить раньше времени, но так уж получилось. Да и что может измениться за тот жалкий остаток дня. Положа руку на сердце, шанс, что Каринтия выйдет замуж даже за пять месяцев, был ничтожно мал, просто банальная перестраховка.– Немедленно уходите. – По заметно осунувшимся за последние недели щекам матери текли слезы.– Ничего, завтра вас тут уже не будет! – уже на пороге дерзко закричал Энтони и вышел, громко хлопнув дверью.– Все кончено, – мама без сил опустилась на стул, – до конца не верила, что они поступят с нами так жестоко.– Еще не все потеряно. – Я лихорадочно соображала, перебирая в уме возможные варианты.– О чем ты говоришь, Тия. – Мэдди подошла к маме и обняла ее, прижавшись к груди. – У нас остался всего один жалкий день.– Не всего один день, а целый день, – поправила я сестренку. – Я справлюсь.Не теряя больше драгоценного времени, я побежала в свою комнату. Перепрыгивая через ступеньки, взлетела на второй этаж и, распахнув дверь спальни, бросилась к комоду. Выдернув последний ящик с нижним бельем, не стесняясь, стала выкидывать сорочки и панталоны на пол.– А вот и ты, моя хорошая. – Я расплылась в довольной улыбке, достав маленькую деревянную шкатулку. Открыв ее, увидела свой первый выпавший молочный зуб, локон детских волос, перевязанный розовой лентой, и медальон с миниатюрой отца. Запустив пальцы внутрь, я немного пошарила в шкатулке и вытащила на свет тонкий золотой браслет. Украшение было выполнено в виде переплетенных веток с крошечными листочками. Подарок на совершеннолетие и по совместительству единственная драгоценная вещица. Я сжала браслет в руке, прицениваясь, сколько мне за него дадут. Боюсь, что не слишком много, всего несколько десятков фунтов, но мне должно хватить.Надев накидку и капор, я поймала на себе озабоченный взгляд матери и вышла из дома. Путь мой лежал в ломбард. На соседней улице между шляпным магазином с яркой элегантной вывеской и цветочной лавкой был зажат неприметный магазинчик антиквариата. Держал его господин Дирке, надо заметить, довольно неприятный тип. Однажды я столкнулась с ним на овощном рынке, старьевщик с пеной у рта добивался скидки на брокколи, пытаясь сбить цену до минимума.Я вошла в темное сырое помещение, в нос сразу же ударил резкий запах плесени и затхлости. На пыльных полках были расставлены разные безделушки, вазы, подсвечники и посуда. В отдельной витрине за стеклом лежали вещи подороже: столовое серебро, табакерки и один веер, усыпанный мелким жемчугом.Не застав хозяина за прилавком, я позвонила в колокольчик. Заслышав трель, ко мне из недр помещения поспешил плюгавенький пожилой мужчина. Его привычка горбиться подчеркивала и без того маленький рост. Почувствовав на себе изучающий взгляд колючих глаз, я собралась с духом.– Добрый день. – Я гордо вскинула подбородок, готовясь к борьбе за каждый цент.– Добрый, добрый, мисс, – скривился в улыбке господин Дирке. – Хотите что-то приобрести? Мне как раз вчера поступило великолепное старинное кружево.– Нет. – Я помотала головой и, достав из ридикюля браслет, положила его на прилавок. – Я хочу продать эту вещицу.– Ну что ж, сейчас глянем. – Он надел на нос пенсне и взял браслет в руки. – Новодел, золото низшей пробы. Дешевая безделушка, максимум на тридцать фунтов потянет.– Семьдесят, – насупилась я, недовольная предложенной ценой.– Как хотите, мисс. – Мистер Дирке пожал плечами и вернул мне вещицу. – Тридцать и ни центом больше.– Но мне очень нужны деньги. – Я окончательно скисла. – Дайте хотя бы пятьдесят.– Такой хорошенькой девушке очень легко заработать несколько фунтов, не продавая драгоценности. – Голос старьевщика стал сладким, словно засахаренная патока. – У меня сейчас как раз есть час, когда я закрываю лавку на обед. Мы могли бы уединиться в подсобке.Я вспыхнула, понимая, к чему он клонит. Захотелось схватить со стола патефон и огреть этого наглого козла по голове. Вот же мерзавец, интересно, как часто он проделывал подобный фокус с женщинами, попавшими в трудное положение.– Лучше я съем собственную шляпку, чем позволю до себя дотронуться. – Я поджала губы. – До свадьбы я имею в виду.Я сощурила глаза, окидывая взглядом господина Дирке. Никто же не просит меня делить с ним постель, получу документы о браке и на следующий же день подам прошение на развод.– Вы мне понравились с первого взгляда. – Я постаралась чарующе улыбнуться. – А что, если мы прямо сейчас сбежим и обвенчаемся?Старьевщик попятился назад, округлив глаза. Верно, принял меня за сумасшедшую.– Мисс, как-то женитьба в мои планы не входила. Содержать супругу – слишком дорогое удовольствие, но подумайте насчет разовых встреч. С меня коробка пирожных.Я разочарованно опустила глаза. А что, ты серьезно думала, все будет так просто? Лучше не отвлекаться на ерунду и следовать заранее намеченному плану. В конце концов, мы сторговались на сорока пяти фунтах. Когда я вышла из ломбарда, на главных городских часах пробило два пополудни. Времени оставалось все меньше, но я не позволяла унынию захватить меня.На главной площади наняла кеб на весь оставшийся день. Отсчитав сверх объявленной суммы еще несколько монет, я избавила себя от лишних вопросов. Возница отвез меня в церковь. В этот час она обычно пуста, пришлось постараться, чтобы найти отца Бенедикта. Звонарь, здоровенный и добродушный парень, отправил меня в трактир через дорогу, когда услышал, что дело срочное и не терпит отлагательств. Я сердечно поблагодарила юношу, который был не от мира сего, и побежала в указанном направлении. Войдя в таверну, сразу увидела отца Бенедикта, сидящего за дальним столиком и уплетающего жареную утку. Вот те раз, а как же пост! Не далее как в прошлое воскресенье на долгой проповеди он уличал прихожан в чревоугодии.– Добрый день, – подошла я и громко поздоровалась.Падре, только собирающийся пригубить кружечку эля, закашлялся и поднял на меня глаза.– Дочь моя, ты чего так кричишь? – с укоризной заметил он.– Вы мне срочно нужны!– Заказать отпевание хочешь, что ль? – Отец Бенедикт вытер блестящие от жира губы и причмокнул.– Надеюсь, что до этого не дойдет, – помотала я головой. – Нужно провести обряд венчания.– Ну так запишись у писаря, он покажет свободные даты, а чего ты сюда-то приперлась? Нужно еще провести беседы с тобой и женихом, причаститься.– Вы меня не поняли. – Я наклонилась к нему и понизила голос: – Это очень срочно. Я должна выйти замуж до заката.– Вот оно что, терпелки не хватило, – многозначительно хмыкнул падре. – Ежели ты в положении, так нужно приходить вечером, чтобы никто не видел. А ты, глупая курица, пришла в людное место и кричишь об этом на весь свет. Вот молодежь пошла, ничего уже не стыдятся.– Причины скоротечного брака предпочитаю оставить при себе, – заявила я. – Но за то, что вы любезно согласитесь пойти мне навстречу, я сделаю щедрое пожертвование.Я помахала перед его носом кошельком с оставшимися купюрами.– Тридцать фунтов, думаю, вполне себе компенсируют некоторые неудобства.Отец Бенедикт коротко кивнул.– Ну что ж, я человек добрый, пойду навстречу влюбленным. К какому часу вас ждать?– Думаю к десяти, не раньше, – с сожалением выдохнула я.– Хорошо, а теперь ступай, дочь моя. Не мешай обеду, – махнул падре рукой. – И вот еще что, какие имена ставить, я велю писарю подготовить заранее свидетельство.– Каринтия Эвинсель. – Я обернулась, уже собираясь уходить.– А жениха?– Пока не знаю, оставьте пустое место.Под недоуменным взглядом я развернулась и направилась к выходу.Глава 2На улице ярко светило солнце, но настроение у меня было мрачнее грозовой тучи. Оставалась самая трудная часть безумного плана, и чем ближе я к ней подходила, тем больше угасал мой пыл. Пытаясь сбросить с себя накатившую тревогу, я дернула плечиком и, гордо вскинув голову, зашагала к кебу.– На Карнаби-стрит, пожалуйста! – крикнула я вознице.Мужчина, дремавший на козлах в надвинутой на глаза кепке, встрепенулся и сел прямо. Послушно кивнув головой, он натянул поводья и направил пегую лошадку в указанном направлении. Через полчаса мы остановились перед великолепным старинным особняком прошлого века. Тогда модно было надстраивать остроконечные башенки по углам, архитекторы утверждали, что современные дома перенимают дух и романтику древних рыцарских замков.Я самостоятельно спрыгнула с подножки и, судорожно вздохнув, направилась к входу. Постучав в дверной молоток, замерла в ожидании. Через несколько мгновений до меня донеслись звуки шаркающих шагов, и дверь распахнулась. На пороге стоял высокий пожилой дворецкий в черной ливрее с серебряной оторочкой, фамильные цвета семьи Бошан.– Слушаю вас, мисс, – учтиво осведомился он, не забыв пренебрежительно поджать губы.– Сообщите вашей хозяйке, что к ней пришла мисс Эвинсель, – попросила я, напряженно сжав в руках ридикюль. Если этот напыщенный осел заупрямится, придется прорываться в дом с боем.– Боюсь, леди не сможет вас принять. – Лицо дворецкого было непроницаемым, хотя мы оба знали, что он врет.– Сообщите о моем визите, – с нажимом сказала я, пытаясь придать голосу стальные нотки.– Альберт, кто там?Из глубины холла послышался знакомый мелодичный голос. У меня даже коленки подкосились от облегчения.– Эмма, это я! – закричала я что было сил, надеясь, что она меня услышит.Альберт, поняв, что его попытки выдворить меня не удались, с сожалением приоткрыл дверь, впуская незваную визитершу внутрь.Масштабы гостиной меня впечатлили, хотя один раз я уже видела эти хоромы. Я осторожно ступала по идеально натертому паркету, в котором при желании можно было увидеть собственное отражение. Вечером, когда наступали сумерки и сквозь огромные решетчатые окна просачивался свет от заходящего солнца, пол казался глубоким озером. Эмма рассказывала, что долго привыкала к такому эффекту и боялась замочить туфли.Я подошла к подножию мраморной лестницы, возле которой стояла невысокая молодая девушка. Ее белокурые, чуть с рыжиной волосы были уложены в высокую прическу, обнажая тонкую изящную шею. Голубое муслиновое платье, пошитое по последней моде, с тройной драпировкой, идеально подчеркивало цвет ее глаз. Эмма всегда знала толк в нарядах.– Тия, что случилось? – В ее голосе чувствовались нотки беспокойства. Она знала, что только острая нужда толкнет меня на то, чтобы появиться в их доме, да еще без предупреждения.– Руперт, надеюсь, в отъезде? – спросила я, кусая губы.– К счастью, да, иначе скандала было бы не избежать, – Эмма закатила глаза и скривила лицо в кислой мине.Я улыбнулась и заключила подругу в объятия. Мы не виделись, кажется, уже месяцев семь, с тех пор как она приезжала поздравить Мэдди с днем рождения. Сестренка тогда очень обрадовалась роскошной фарфоровой кукле с целым сундучком костюмов. Мы с ней целый вечер просидели, любуясь на крошечные кожаные ботиночки и маленькие соломенные шляпки с атласными цветами.Эмма увлекла меня на софу. Я присела, благодарная за возможность немного передохнуть. Устало сняла перчатки и расстегнула несколько верхних пуговиц на жакете, попутно рассказывая про свои злоключения.– Дедушка Эвинсель умер, – вздохнула я. – Мы с ним практически не общались, помнишь, как дурно он обошелся с папой, когда тот женился на моей матушке. Но все же позволил жить в старом доме. После смерти деда мы узнали, что дом по документам принадлежал не нам, а все свое имущество он оставил старшему сыну и внуку.– Сочувствую. – Эмма сжала мне руку. – Теперь вам негде жить. Да уж, весьма жестоко со стороны старика так поступить с вами. Наверное, он так и не примирился с новой семьей своего сына. Но ладно, невестка, а вы же его родная кровь и плоть, оставить вас на улице очень низко и подло.– Кажется, он вообще не считал женщин за людей, – поморщилась я. – Бедная бабуля, как она его терпела? Он свел ее в могилу еще молодой.Я поведала подруге о странном условии, которое могло помочь сохранить наш родной дом.– Сложная задача – найти мужа за один день, – задумчиво протянула Эмма. – Можно было бы купить, но для этого понадобятся деньги, а ты знаешь, как Руперт тщательно следит за моими расходами, он сам оплачивает модистку, ювелиров. Я не распоряжаюсь его капиталами.Эмма была очень расстроена, что не может мне помочь, но я прекрасно знала ее положение и пришла вовсе не за деньгами.Я вспомнила, как мы познакомились. Когда был жив отец, он иногда брал меня с собой на скачки. Я обожаю лошадей, но, чтобы купить и содержать породистого скакуна, нужны средства, которыми наша семья не располагала. Мы редко делали ставки, просто покупали билеты и смотрели на красивых благородных животных. Однажды мне очень понравился великолепный белоснежный жеребец с роскошной гривой. Прямо как единорог из сказки, только позолоченного рога на лбу не хватало, и кличка у него была подходящая – Прекрасный Принц. Я упросила отца поставить на него целый фунт. Наш фаворит выиграл тогда, и папа, довольный, пошел забирать выигрыш, а меня оставил возле киоска с брошюрами. Я воспользовалась свободой и улизнула в конюшни, чтобы хоть одним глазком вблизи взглянуть на лошадей. Никто не обращал внимания на маленькую девчонку, и я легко добралась до стойла с Принцем. Протянула ему морковку, и тот, потянув ноздрями воздух, немного подумал и взял лакомство с моей ладони.– Удивительно, обычно он не любит чужих. – Я обернулась на голос и заметила стоявшую неподалеку девочку. Ею оказалась леди Эмма Стенли, пятая дочь сэра Стенли, владельца Принца. С тех пор мы иногда стали встречаться на скачках и подружились, благо их фамильный особняк находился всего в четырех кварталах от нашей улицы. Мы бегали друг к другу в гости, ее отец был вполне прогрессивных взглядов и позволял дочке общение с представителями неаристократических кругов общества. Именно Эмма научила меня верховой езде, предоставив прекрасную лошадку, и лишь к Принцу нам обеим не разрешали подходить. Три года назад Эмме объявили, что она выходит замуж. Девятнадцать лет – вполне подходящий возраст. Она и не смела возражать, тем более жених был молод и хорош собой, лорд Бошан, член нижней палаты парламента, настоящий джентльмен.Я была рада за подругу, но через пару месяцев после венчания открылась ужасная правда. Оказывается, молодой супруг предпочитал уделять больше внимания своему другу, чем законной жене. Я видела этого приятеля на свадьбе, его звали Аден Лесли. Высокий, хрупкий, словно девушка, молодой человек с томными карими глазами и длинными волосами. Как мне сказали, юноши были дружны еще со школы, ну просто как братья, ходили везде вместе, даже на свадебном ужине Аден сидел по левую руку от Руперта, а Эмма по правую. Об их слишком близких отношениях она узнала случайно, застукав за пикантным занятием прямо в собственной спальне. С тех пор лорд Бошан уже в открытую игнорировал жену, и супруги стали практически чужими.– Дорогая, помнишь, ты рассказывала мне про те особые вечеринки у графини Амелии Мелори, – спросила я у подруги. Эмма встрепенулась, ее щеки покрыл нежный румянец. – Мне нужно одно приглашение.– Каринтия, ты же понимаешь, что это за приемы. – Она приподняла бровь и улыбнулась. – Я думала, ты более пуританских нравов.Мы поднялись в ее комнату, и подруга достала из секретера пачку приглашений на различные мероприятия. Леди Бошан пользовалась успехом в обществе. Наконец она выбрала абсолютно белый конверт без всяких надписей, внутри лежал маленький лист плотной голубой бумаги.– Возьми, только он на мое имя. – Подруга протянула мне приглашение.– Эмма Смит, – нахмурилась я, прочитав серебристую надпись.– Там все Смиты, – хихикнула Эмма. – Можешь не сомневаться, никто в своем уме не раскроет настоящего имени гостя.– Спасибо, – поблагодарила я.– Не знаю, что ты задумала, но будь осторожна, это может плохо кончиться. – Подруга покачала головой.Я в нерешительности уставилась на маленький клочок плотной бумаги, зажатый в моей ладони, минута слабости, но я тут же спрятала все сомнения подальше и убрала приглашение в ридикюль.– Не беспокойся, все будет хорошо!– Пообедай со мной, я сейчас практически все время одна, – грустно заметила Эмма. – Мой неуважаемый супруг сейчас на южных водах, поправляет свое здоровье после серьезного расстройства желудка.– Ты постаралась? – Я хихикнула, зная, что подруга использует любую возможность, чтобы досадить мужу-обманщику.– Скорее, перестаралась. Руперт три дня не вылезал из уборной, такой запашок стоял на втором этаже – слуги ходили с бельевыми прищепками на носу.– Ты не пробовала просить у него развод? – Я не решалась спросить раньше, в нашем обществе не принято расторгать браки.– Тогда меня отлучат от двора, перестанут приглашать на приемы. – Эмма закусила губу. – Стать отверженной я пока не готова.Мне было очень жаль подругу, хотелось ее поддержать. Но, кроме слов утешения, я ничем не могла ей помочь. Я с удовольствием составила Эмме компанию за обедом. Вкуснейший луковый суп, запеченные устрицы под сырной корочкой и стакан восхитительного столового вина значительно подняли настроение.Затем Эмма настояла на том, чтобы выбрать для меня наряд из ее гардероба. Она открыла необъятный шкаф и достала сиреневое шелковое платье. На мой взгляд, декольте было слишком глубоким, а мне, в отличие от Эммы, особо похвастаться было нечем.– Может, что-нибудь поскромнее?– Доверься мне, это самый лучший вариант, ты же не хочешь чувствовать себя белой вороной среди приглашенных.Горничная усадила меня за туалетный столик и стала завивать волосы щипцами, нагретыми на углях, попутно закалывая каждый локон шпилькой. Через пару часов я уже была полностью готова. Несколько капель дорогих духов на мочки ушей, и я почувствовала себя настоящей леди.– Хочешь, дам тебе наш