Сергея ухватили за рукав: – Куда ты ушёл? Мы не договорили! Сергей сбросил руку хузарина: – Я договорил. Отстань от меня. Я тебя не знаю. Не отстал. Обогнал, встал на пути: – Я – Машег! – Чего?! – Меня зовут Машег. А тебя? «А чему я удивляюсь? – сказал себе Сергей. – Машег и Машег. Распространённое хузарское имя». – А отца твоего не Маттах зовут? – спросил он на всякий случай. – Нет, Захариах. Ну хоть так. Хотя… Всё-таки похож парень на того Машега, друга и родича из прошлой жизни. Только этот чернявый и глаза серые. Хузарин ждал. – Я – Варт из младших воинов варяжского князя Стемида, – сказал Сергей. – А ты ведь из белых хузар, Машег? Значит, тоже воин? – Я очень хороший воин! – гордо заявил парень. – Я должен был погибнуть в бою, но эти твари застали нас врасплох. И они убили моего коня! – Губы парнишки дрогнули, а глаза повлажнели. Ну да. Бывает, что конь для воина ближе жены. При других обстоятельствах Сергей мог бы сказать, что хорошего воина врасплох не застать. Но не в его нынешнем положении кого-то поучать. – Мы отомстим, – пообещал Сергей, чтобы подбодрить товарища по несчастью. – Присядем. Хузарин с готовностью опустился на увядшую травку. – Расскажи-ка мне, Машег, всё, что ты знаешь о наших врагах и о тех, кого они поймали, – попросил Сергей. Вдруг паренёк знает что-то… обнадёживающее? К сожалению, ничего оптимистичного хузарин не сообщил. Родичей, с которыми он был в дозоре, скорее всего, убили, поскольку здесь их не было. Среди пленников вообще хузар не было. Ни чёрных, ни белых. Это Машег выяснил сразу. И печенеги, похоже, вообще не брали в плен воинов. Сергея и Машега оставили в живых, скорее всего, из-за их молодости. Машег, как выяснилось, уже успел поговорить с ромеями, язык которых ему был знаком. Ромеев захватили во время проводки кораблей. Напали внезапно, побили всех, кто сопротивлялся, забрали товары. Из старших оставили в живых только одного. Пожилого мужчину, на которого Сергей уже обратил внимание. Ради выкупа оставили. Сами же ромеи были не из империи, а, можно сказать, здешние. Из херсонского нома. Но толку от них не будет. Челядь. – Обед несут, – сообщил Машег, скривившись. Двое копчёных отодвинули секцию загородки, и шестеро рабов втащили внутрь три больших котла ёмкостью литров по пятьдесят каждый. – Жрать дерьмо, ленивые псы! – гаркнул на печенежском степняк с мордой, развороченной, вероятно, ударом сабли или меча. – Пойдём, – сказал хузарин. – Жратва дрянная, но другой не будет. Кормёжка один раз в день, так что тебе, Варт, считай, повезло. Очухайся ты попозже, сидел бы с пустым брюхом. Тёплое варево большинство черпало просто ладонями, плотно обступив котлы. Сергей с Машегом опоздали. Народ уже толпился вокруг. Приоритет в доступе принадлежал тем, кто авторитетнее. То есть сильнее. Только в одном месте у котла оказалась женщина и только потому, что рядом с ней были двое плечистых мужиков. Хузарин, однако, ждать не стал. Церемониться тоже. Ухватил за пояс одного из первоочередных и опрокинул на задницу, подбив под колено. Обиженный смерд вскочил с руганью… Опознал обидчика и успокоился. Вероятно, за те несколько дней, что Машег провёл в загоне, он, несмотря на скромные габариты, сумел приобрести авторитет, необходимый для приоритетного питания. Сергей в плену не приобрёл ничего, кроме головной боли, но это было поправимо. Потянув за рубаху соседнего представителя кормовой элиты, коим оказался широкий кривоногий ромей с головой, которую стригли, похоже, овечьими ножницами, Сергей произнёс по-ромейски: – Место освободи! Ромей его понял. Но не внял. Отмахнулся не глядя. Если бы Сергей не уклонился, то получил бы по физиономии. И не рукой, а деревянной чашкой приличной вместимости. Но Сергей уклонился. И, перехватив длань неразумного ромея, отнял чашку и двинул ею по ромейскому носу. Носу, судя по его бывалой форме, было не привыкать, а ромей, увидав перед собой подростка, вскипел, зарычал, нанёс ещё один удар, коим непременно поверг бы Сергея. Если бы попал. Но ромей промахнулся, получил левой в печень, а правой, вернее, всё той же чашкой, в лоб. Глаза ромея собрались в кучку, и его боевой задор пропал. А Сергей получил возможность отведать рабского варева. Ну что сказать… Не обманул печенег. Глава 5 Варяги своих в беде не оставляют Игорь и Рёрех стояли на днепровском берегу и смотрели, как уходит вниз по течению подожжённый насад. В его пламени уходили в Ирий павшие. Семь человек. – Зато мы их отогнали, – сказал Игорь. Рёрех промолчал. Семеро погибших. Раненых намного больше. Степняки не убежали. Они отошли, чтобы варяги Рёреха не оказались у них в тылу. Если бы манёвр Рёреха удался, вот тогда это была бы победа. Возможно. А если бы Рёрех не высадился на берег, а, как было договорено, пошёл вслед за Игорем, потерь было бы больше. С расстояния в сто шагов степняки мечут стрелы, сами оставаясь почти недосягаемыми. А когда стрелы кончаются, печенеги уходят в степь. – Они увели моего отрока, – сказал Рёрех. – Варта. – Такого маленького, шустрого? – Его. – Не повезло малому, – равнодушно проговорил Игорь. Отрок Рёреха его не беспокоил. Беспокоило, что он сам скажет Олегу. Как объяснит потери? – Мы хорошенько их проучили! – заявил он твёрдо. – Больше не сунутся! Возвращаемся. – Я остаюсь, – сказал Рёрех. Игорь в изумлении уставился на родича: – Что? – Я остаюсь, – повторил Рёрех. – Они похитили моего отрока. – И что ты можешь сделать? Да степняки уже дюжину стрелищ[13] отмахали! Как ты за ними гнаться собираешься? Здесь тебе не север. Здесь Дикое Поле! – Я решил, – коротко ответил Рёрех. Игорь задумался. Если княжич не пойдёт с Игорем в Киев, это не так уж плохо. Можно сказать, что он остался охранять порог. И никто не станет спорить, когда Игорь будет рассказывать Олегу о победе над степняками. Так что Игорю так даже лучше. Однако Рёрех – родич. Вдобавок ничего не знает о том, как воюют здесь, на юге. Надо его вразумить. – Всё же подумай. Даже если боги тебе улыбнутся и ты догонишь степняков, что ты тогда сделаешь? Их больше сотни, а вас сорок шесть. – Сорок шесть варягов, – уточнил Рёрех. – И если ты поможешь, я не откажусь. – Я нужен в Киеве, – отрезал Игорь. – Искать двумя сотнями одного, да ещё без надежды найти – это глупость.