– В основном это делается из водорослей, – объяснил Орми Рейленд, пока его жена наплюхивала в миски добавку синеватой гущи. – Мы их выращиваем в чанах под главным машинным отделением. Гадость редкостная, но позволяет перебиться, пока с уловом негусто, а между нами, улов нынче жидкий, как никогда. Потому мы и обрадовались, когда наткнулись на эту вот гору мусора. Том кивнул и откинулся на спинку стула, оглядываясь по сторонам. Комната была маленькая, тесная – совсем не похоже на жилище мэра. Хотя и сам Орми Рейленд ничуть не был похож на мэра. Обшарпанный старик руководил городом, населенным, казалось, сплошь его родственниками: сыновьями, дочерьми, внуками, племянниками и племянницами да их мужьями и женами, которых те нашли во встречных городах. Но Рейленда такое положение вещей, как видно, не устраивало. – Не так-то весело управлять движущимся городом, – повторял он. – Да-да, какое уж там веселье. Было время, когда городишко вроде Спидвелла мог спокойно разъезжать по своим делам. Другие города не стали бы связываться с такой мелочью. А сейчас – дело другое. Дичь повывелась, и каждый встречный норовит тебя слопать. На днях вообще пришлось удирать от мегаполиса. Из этих, французинскоговорящих, вилль мобиль. Я вас спрашиваю, зачем такому чудищу какой-то Спидвелл? На один зуб! Нет, погнались за нами. – Наверное, ваш город очень быстрый, – сказал Том. – О да! – заулыбался Рейленд. А его жена прибавила: – Развивает скорость до ста миль в час! Это все благодаря Рейленду. Он прямо волшебник, такие чудеса творит с двигателями. – Вы нам не поможете? – Том подался вперед. – Нам очень нужно в Лондон поскорее. Вы, наверное, могли бы его догнать. Вдруг по дороге попадутся еще такие же кучи мусора… – Боги с тобой, малыш! – Рейленд покачал головой. – Лондонские отходы не стоят того, чтобы за ними тащиться в такую даль. Нынче все пускают в повторную переработку, добычи-то мало. Эх, помню я, было время, когда отходы городов лежали грудами по всем Охотничьим Угодьям. Вот тогда было чем поживиться! Сейчас не то, совсем не то. И к тому же, – добавил он, передернувшись, – я не рискну подводить свой городишко близко к Лондону, и вообще к большим городам. Нету им веры. Возьмет да и схрумкает нас. Ам, и все! Нет уж. Том кивнул, стараясь не выдать разочарования. Он покосился на Эстер, но она, низко опустив голову, то ли спала, то ли потеряла сознание. Том понадеялся, что это просто от усталости и сытной еды. Он привстал, собираясь проверить, все ли с ней в порядке, но тут Рейленд сказал: – Знаешь, что я тебе скажу, малыш: мы вас подбросим до Ярмарки! – Куда? – Ярмарка! Там собираются мелкие городки, пара дней пути на юго-восток. Мы так и так хотели туда заехать. – На Ярмарку съезжается много разных городов, – подхватила миссис Рейленд. – А если даже ни один не согласится доставить вас в Лондон, вы быстро найдете воздушного торговца, которому с вами будет по пути. Там всегда полно воздушных торговцев. – Я… – Том запнулся. Ему было как-то нехорошо. Комната словно качнулась, потом задергалась, как изображение на плохо настроенном визи-экране. Том посмотрел на Эстер: она сползла со стула на пол. С настенного алтаря ухмылялись домашние божки Рейлендов, и кажется, один из них проговорил голосом Орми: – Конечно, Том, на Ярмарке обязательно найдется дирижабль, там всегда много дирижаблей… Том упал на колени. – Хочешь еще водорослей, милый? – спросила миссис Рейленд. Ее голос доносился как будто издалека: – Ужас, как долго не могло подействовать, правда, Орми? И Том едва расслышал ответ Рейленда: – Надо будет в следующий раз сыпать побольше, дорогая. Потом завитки узора на ковре рванулись и оплели его и утащили в глубокий сон, мягкий, как вата. Ему снилась Кэтрин. Глава 7 Верхний Лондон Выше Первого яруса, выше оживленных магазинов Мэйфера и Пикадилли, выше Квирк-Серкус, где гордо высится на ребристой стальной колонне статуя спасителя Лондона, подобно железной короне, поддерживаемый мощными опорами, над городом нависает Верхний ярус. Это самый маленький и самый значительный из семи ярусов. Там стоят всего три здания, но это самые важные здания в Лондоне. Ближе к корме возносятся к небу башни городской Ратуши – там находятся офисы больших и малых гильдий, и там раз в месяц все они собираются на совет. Напротив – здание, где на самом деле принимаются важные решения: черный стеклянный коготь Инженериума. И между ними – собор Святого Павла, древний христианский храм; Квирк разобрал его на части и заново отстроил здесь, когда превратил Лондон в движущийся город. Сейчас собор выглядит уныло: весь в лесах и подпорках, он ведь не был рассчитан на переезды, и от тряски старинная кладка совсем расшаталась. Хотя скоро он снова откроется для публики. Гильдия инженеров обещала провести полную реставрацию. Если прислушаться, можно различить внутри стук молотков и жужжание дрелей. Магнус Кром все это слышит, когда его «жук», негромко урча, проезжает в тени собора к Инженериуму. Слышит и улыбается затаенной улыбкой. В Инженериум солнцу путь заказан – черные окна закрыты наглухо. Металлические стены озарены холодным неоновым светом, и в воздухе пахнет антисептиком – Кром вдыхает его с наслаждением после вони цветов и свежескошенной травы, от которой в Лондоне не продохнуть в этот теплый весенний день. Молоденькая ученица при виде лорд-мэра вытягивается по стойке смирно и склоняет обритую голову, услышав отрывистый приказ: – Проводи меня к доктору Твикс. Вагончик монорельса уже ждет. Ученица помогает лорд-мэру усесться, и его по плавной дуге поднимают в самое сердце Инженериума. Этаж за этажом проплывают мимо кабинеты, лаборатории, конференц-залы, за стенами матового стекла смутно виднеются причудливые механизмы. Всюду лорд-мэр видит своих согильдейцев за работой – они возятся с фрагментами олд-тека, проводят опыты на мышах и собаках, мелькают стайки бритоголовых детей, которых привезли на экскурсию из гильдейских детских садиков Подбрюшья. Здесь, в светлом и ясном святилище гильдии, Магнус Кром чувствует себя спокойным и довольным. Сразу вспоминается, почему он так любит Лондон и готов любыми способами добиваться, чтобы город оставался в движении. Много лет назад, еще учеником, он начитался мрачных прогнозов о том, что добычи становится все меньше, а значит Движению городов придет конец. И поставил целью своей жизни доказать, что они ошибаются. Зубами и когтями пробиться на самый верх гильдии, а затем и на трон лорд-мэра – это было только начало. Драконовские законы о вторичной переработке и строжайшем режиме экономии – всего лишь временная мера, чтобы заткнуть дыры. А сейчас Кром почти готов раскрыть свой истинный план. Только нужно сперва убедиться, что девчонка Шоу больше не доставит неприятностей. Вагончик с легким шорохом останавливается возле одной из верхних лабораторий. У входа переминается с ноги на ногу приземистая, плотная, как бочонок в белом халате, женщина. Эвадна Твикс числится одним из лучших инженеров Лондона. Хоть с виду она и похожа на чью-нибудь придурковатую тетушку и развесила у себя в лаборатории картинки с цветами и щенятами (в нарушение правил гильдии), зато в работе – совершенно беспощадна. – Здравствуйте, лорд-мэр! – лебезит она, кланяясь. – Как чудесно, что вы к нам зашли! Решили навестить моих деточек? – Хочу увидеть Шрайка, – резко отвечает Кром, проходя мимо, а она спешит за ним, словно листок, подхваченный ветром от промчавшегося города. Они идут через лабораторию, мимо сгибающихся в поклоне инженеров, мимо сверкающих колб и пробирок, мимо столов, на которых со всем тщанием восстанавливают ржавые железные скелеты. Команда доктора Твикс уже долгие годы занимается изучением Сталкеров. Время от времени на просторах Необжитых земель попадаются эти Воскрешенные – а недавно появился новый материал для исследований, уже не просто жалкие останки. – Вы закончили изучать Шрайка? – спрашивает Кром на ходу. – Его точно больше нельзя использовать? – Ах, лорд-мэр, я узнала все, что только возможно! – щебечет доктор Твикс. – Он – совершенно удивительное изделие, но, к сожалению, слишком уж сложно устроен. У него почти сформировалась личность! Да тут еще его странная одержимость той девушкой… Следующие модели будем делать попроще, я за этим прослежу. Приказать, чтобы его демонтировали? – Нет. – Кром останавливается у круглой дверцы и нажимает кнопку, отчего дверь, жужжа, открывается. – Я намерен сдержать данное Шрайку слово. И у меня есть для него задание. За дверью полумрак и пахнет машинным маслом. У дальней стены застыл высокий силуэт. Лорд-мэр перешагивает порог, и немедленно два больших зеленых глаза вспыхивают, словно фары. – Мистер Шрайк! – бодрым тоном произносит Кром. – Как поживаем? Не разбудил? – Я НИКОГДА НЕ СПЛЮ, – отвечает из темноты жуткий голос, резкий, как скрежет ржавых шестеренок. Даже доктор Твикс, привычная к этому голосу, вздрагивает под своим резиновым плащом. – ХОТИТЕ ЕЩЕ РАЗ МЕНЯ ОСМОТРЕТЬ? – Нет, Шрайк, – отвечает Кром. – Помните, полтора года назад, когда вы только к нам попали, вы предупреждали меня? Насчет девицы Шоу? – Я ГОВОРИЛ, ЧТО ОНА ЖИВА И НАПРАВЛЯЕТСЯ В ЛОНДОН. – Как выяснилось, вы были правы. Она и в самом деле здесь появилась. – ГДЕ ОНА? ПРИВЕДИТЕ ЕЕ КО МНЕ! – Увы, это невозможно. Она спрыгнула в желоб для отходов. Вернулась на Поверхность. В ответ раздается протяжное шипение, словно выходит пар. – МНЕ НУЖНО ЕЕ ДОГНАТЬ. Кром улыбается: – Я надеялся, что вы это скажете. Для вас приготовили один из разведывательных дирижаблей гильдии, «Ястреб-девяносто». Пилоты будут следовать вдоль колеи, оставленной городом, пока вы не найдете то место, где выпала девчонка. Если она и ее спутник мертвы, все отлично. Если живы – убейте обоих, а трупы привезите мне. – А ПОТОМ? – спрашивает жуткий голос. – А потом, Шрайк, – отвечает Кром, – я исполню ваше заветное желание. Странное время наступило для Лондона. Город по-прежнему мчался на большой скорости, словно преследуя добычу, но никаких других городов не было видно среди серых слякотных равнин северо-западной части Охотничьих Угодий. Горожане терялись в догадках: что задумал лорд-мэр? Кэтрин слышала, как кто-то из прислуги ворчал: «Нельзя же так нестись очертя голову! Дальше к востоку попадаются большие города, они нас разжуют и косточки выплюнут!» Но экономка, миссис Мэллоу, прошептала в ответ: «Много ты понимаешь, Сьюки Блайндер! Вот скажи, разве не отправили в разведку самого мистера Валентайна? У них с Магнусом Кромом крупная добыча на прицеле, даже не сумлевайся!» Может, и крупная, но никто не знал, что это за добыча. Когда Валентайн пришел домой обедать после очередного собрания в Гильдии инженеров, Кэтрин спросила: – Почему тебя в разведку отправляют? Так нечестно! Это работа для навигатора, а не для лучшего в мире археолога! Валентайн вздохнул с вселенским терпением: – Кейт, лорд-мэр мне доверяет. И я скоро вернусь. Недели через три. Максимум через месяц. Давай-ка сходим в ангар, посмотрим, что там Пьюси и Генч сотворили с моим дирижаблем. За долгие тысячелетия, прошедшие с Шестидесятиминутной войны, развитие воздухоплавания достигло таких высот, какие не снились даже Древним. «Лифт на тринадцатый этаж» построили для Валентайна по спецзаказу – на это ушла часть денег, полученных от Крома за найденные в Америке двадцать лет назад предметы олд-тека. Валентайн говорил, что лучшего дирижабля еще не бывало на свете, и Кэтрин не видела причин в этом сомневаться. Само собой, отец держал свой любимый дирижабль не в воздушной гавани Пятого яруса, вместе с простыми торговыми судами, а на частной пристани, совсем недалеко от Клио-Хауса. Кэтрин и Валентайн прошлись к пристани по залитому солнцем парку. В ангаре и на металлической площадке перед ним толпились люди, приезжали и уезжали «жуки». Пьюси и Генч загружали в «Лифт» провизию на время предстоящего полета. Собака побежал вперед и обнюхал сложенные штабелями бочонки и ящики: мясные консервы, баллоны со сжиженным газом, лекарства, наборы для починки оболочки, крем от солнца, респираторы, огнеупорные комбинезоны, ружья, дождевики, теплые куртки, картографическое оборудование, переносные печки, запасные носки, пластиковые стаканчики, три надувные лодки и коробка с надписью: «Патентованные галоши Пинка – лучшая защита для вашего ботинка!» В темноватом ангаре дожидался хозяина огромный дирижабль. Черный бронированный корпус был укрыт брезентом. У Кэтрин, как всегда, быстрей забилось сердце при мысли, что этот громадный воздушный корабль унесет ее отца в небо, и стало грустно, что они расстаются, и страшно – вдруг папа не вернется.