Мужчина, не спеша, растягивая удовольствие, целовал мягкие губы. Руки ласкали покорно подставляемое тело, ощущая каждую косточку, каждую напряжённую мышцу. Язык прочертил влажную дорожку вниз к вздымающейся груди. Губы обхватили напрягшийся сосок. Ян потирался о бедро женщины, а пальцы уже скользнули к влажному лону. Оборотень чуть не свихнулся от её влаги и тепла. Полина потянула его к себе, целуя жадно, исступленно, моля о большем. Мужчина всего лишь на миг задумался и потянулся к прикроватной тумбочке. Женщина довольно застонала, чувствуя чужое проникновение. Шире раздвинула ноги, словно приглашая. Опираясь на руки, Грис сделал пару медленных толчков, словно изучал, наблюдал за лицом Полины. Она заметила. Смутилась. Мужчина лёг сверху, скользнул языком в приоткрытый рот, целовал глубоко, жадно. Чувствовал, как женские пальцы путаются в его волосах, как льнёт к нему сама волчица. Торжество! Победа! И никаких сомнений! Глубокие, сильные проникновения. Рваные вдохи — выдохи. — Обними меня ногами, — попросил Ян шёпотом. Полина закинула ноги ему на спину, позволяя проникнуть ещё глубже, выгибаясь навстречу. И, как вспышка, по телу прокатилась волна острого наслаждения, за ней вторая. Женщина вцепилась в плечи альфы, чувствуя, как дрожат собственные ноги, как заходится от восторга сердце. Закрыла глаза, ловя угасающие всполохи наслаждения. Ян довольно глянул на притихшую женщину, убрал с вспотевших висков прилипшую прядь: — Полина, Полинушка! Хотел поцеловать в губы, ловя её сбившееся дыхание, но скользнул губами по щеке. Женщина повернулась набок, откатываясь от него. Чувство вины за случившееся долбануло по темечку кузнечным молотом. Полина молча шмыгнула в ванную, даже не глянув на нахмурившегося оборотня. Грис бесшумно пошёл следом. Женщина мыла лицо. — Плачешь? Почему? Ведь всё было хорошо. Тебе понравилось. — Понравилось? — переспросила Полина, выпрямляясь. И Ян понял, что ошибся: она не плакала, просто хотела успокоиться. Женщина нервно хихикнула: — Я тебе больше скажу. За тринадцать лет замужества у меня ни разу такого не было с мужем. Ты рад? Я польстила твоему мужскому эго? Альфа повернул её к себе, заметив проступившие засосы на груди и шее. Вот ведь неженка! — Тогда чего ты скисла? — Я мужу изменила. Грис не сдержался и выругался. Сколько ещё она будет носиться с этими мыслями?! — Да нет у тебя больше мужа! И Полина впервые за всё время почти заплакала. Подбородок задрожал, а глаза наполнились слезами. Мужчина разозлился: — Наплачешься — возвращайся. — Уходи! — Куда? — рявкнул альфа. — Тебя через пару часов опять начнёт плющить от желания. — О господи! — волчица обречённо опустила голову. Ян пришёл за Полиной сам через полчаса, устав слушать приглушённые, тяжёлые вздохи. Там же, стоя у стены, занялся с ней любовью. Все сомнения и угрызения совести были смыты волной желания, когда оборотница увидела обнажённого мужчину в дверях. Единственное, что удивило Полину, это то, что он не кончил в неё, выскочил в последний момент. В ответ на изумлённый взгляд Грис подтолкнул женщину к душевой кабине. Молча помыл её, потом сполоснулся сам. И лишь оказавшись в постели, Полина всё-таки не утерпела, кивнула на упаковку презервативов на прикроватной тумбочке: — Почему? Оборотень усмехнулся, устало потянувшись: — Я не хочу, чтобы глядя на нашего волчонка, ты вспоминала, как сопротивлялась мне, как плакала, мучаясь от чувства вины. Детёныш должен быть желанным двумя родителями. — Спасибо, — выдохнула женщина. — Надеюсь, к следующей течке ты будешь готова подарить мне сильного, здорового наследника. Что-то кольнуло после его слов, деловой тон или прагматизм в голосе. Но Полина промолчала, наслаждаясь умиротворением, что-то подсказывало что недолгим. И альфа это подтвердил: — Поспи, набирайся сил. Ещё четыре-пять дня такого сексуального марафона. — О господи! Оборотень улыбнулся, прижимая женщину к себе. Вот его, к слову, всё устраивало! Глава 7 Чего не предполагал альфа, так это того, что Полина откажется пустить его в его же спальню навсегда. Как только течка закончилась, и вид мужчины больше не сносил мозги, Яну мягко намекнули, что пора бы и честь знать. Грис разозлился: — Никуда ты от меня не денешься! — Даже не планировала, — спокойно ответила женщина обиженному оборотню, — но спать с тобой я не буду. — Ты уже спала! И не жаловалась, кстати! — Угу! — кивнула оборотница. — Сколько таких, как я, спали с тобой и не жаловались? — А то, что я хочу, чтобы именно ты родила мне сына, тебя ни на какие мысли не наводит? — Наводит, — снова кивнула невозмутимая женщина. — Ты сам любезно просветил, насколько нужна моя «свежая кровь». Оборотень в сердцах сплюнул: — Чего ты хочешь? — Не поверишь! Покоя. — Вечного?! — съязвил Ян. — Нет. Пока только отдохнуть от одного сексуально озабоченного альфы, — не осталась в долгу Полина. Вот так они и жили с тех пор: под одной крышей, деля кров и пищу, но не постель. До того дождливого осеннего дня, когда Нора принесла конверт с витиеватой надписью. Ян прочёл и выругался. Полина заволновалась: — Что там? — Приглашение на Самхейн — Ночь Дикой охоты. Про этот праздник оборотница уже слышала. То, что на Земле называли Хеллоуин, на Гебе с древнейших времён называли Самхейн — смерть лета и приход зимы. Гуляли с размахом: карнавалы, гадания, танцы и прыжки через костёр. Весь посёлок да и город на ушах стояли, готовясь к этому событию. На центральной площади лежала куча поленьев для огромного костра, который назывался Королевский огонь. В каждом доме заготовили свечи. А ещё Нора хвасталась, что договорилась с эльфийскими торговцами и те должны были доставить самые вкусные яблоки, без которых не обходился праздничный стол. Но был ещё один момент в этом празднике, чрезвычайно важный для оборотней — охота! Дикая охота во главе с Волчьим пастырем. Беты с удовольствием рассказали волчице про праздник и про саму охоту, подтвердив предположение Полины, что тот самый Пастырь — Грис, а кто, как не сильнейший волк, мог ещё вести за собой стаю? Молодёжь, впервые допущенная к участию, дрожала в предвкушении. Когда-то Дикая охота шла на живых людей, сейчас только на животных. Значит, кровь всё равно прольётся! Полина не чувствовала былого неприятия к предстоящему. Всё-таки её животная натура крепла, и инстинкты давали о себе знать. Но женщина точно знала, что ни на кого охотиться не будет, побегает по ночному лесу и всё. Ей не терпелось попасть на маскарад в городе и увидеть, как веселятся разряженные оборотни. Она и себе уже наряд присмотрела. А тут это письмо. Волчица отметила, как недовольно хмурится Ян Грис. — Ты не хочешь ехать? — осторожно поинтересовалась оборотница. — Проблема не в этом. Читай! — ей протянули тонкий, дорогой лист бумаги. Полина к этому времени уже довольно бегло изъяснялась на энлайском наречии, сносно читала и писала. — «Мы имеем честь пригласить вас… — она читала, опуская некоторые фразы. — Также будем рады видеть вашу спутницу — Полину Нт. тле. Нетле…ле… леби…» Что это за абракадабра? — «Нтле лебисто» — так называют оборотней-одиночек, которые не входят ни в одну стаю, — сухо пояснил альфа, глядя в окно, и добавил: — Совет оборотней узнал о тебе. — Это проблема? — Про свежую кровь помнишь? — Да. — Мнение своё не изменила? — Нет. — Тогда проблема, — оборотень задумался. — Не поехать ты не можешь, это очевидно. Можно было бы выдать тебя за свою пару, но врать ты толком не умеешь. Тебя расколют на раз-два. Остаётся одно: я представлю тебя как свою подопечную — укушенную оборотницу, за которую Серая стая взяла ответственность. Грис стремительно поднялся. Полина недоумённо уставилась на него: — А разве это не так? Ян уже звонил кому-то. — Ритуал, Полина. Нужно провести ритуал. — Что он изменит? — После него я стану твоим покровителем, приёмным отцом. Инцест, по-моему, и у вас запрещён законом.