— А если я задам вам этот вопрос не как психиатру? — Тогда, старший инспектор, — улыбнулась Рёдсмуэн, — я скажу, что вы можете продолжать придерживаться того мнения, которое у вас есть. Бьёрн Хольм дошел короткой дорогой из Института судебной медицины до Института анатомии и теперь ждал в гараже, когда появится Харри, который должен был приехать на машине из Трюванна. Рядом с Хольмом стоял санитар в зеленом халате с серьгами в ухе — тот самый, который вез на каталке тело, когда Харри был здесь в прошлый раз. — Лунн-Хельгесена сегодня нет, — объяснил Хольм. — Тогда, может, вы нам все тут покажете? — обратился Харри к санитару. — Нам не разрешено показывать… — начал парень в зеленом халате. Харри его перебил: — Как вас зовут? — Кай Робёле. — О’кей, Кай Робёле. — Харри достал полицейское удостоверение. — Я вам разрешаю. Робёле пожал плечами и впустил их. — Вам повезло, что меня застали. Обычно тут после пяти уже никого нет. — Мне сдается, вы много работаете сверхурочно, — заметил Харри. Робёле покачал головой: — Только не тут, в подвале, с мертвяками-то. Наверху, на солнышке куда как приятнее. — И он безрадостно улыбнулся. — Так что вы хотите увидеть? — Недавние трупы, — ответил Харри. Санитар открыл дверь и повел их за двойные двери в комнату, где стояло шесть резервуаров, по три с каждой стороны. Между ними тянулись узкие проходы. Резервуары были закрыты металлическими крышками. — Они там, — ткнул пальцем Робёле. — По четыре в каждой ванной. Резервуары заполнены специальной жидкостью. — Значит, двадцать четыре тела, — подсчитал Харри. — И все? — Всего у нас около сорока, эти — последние. Обычно они так лежат примерно с год, прежде чем их начнут использовать. — Как они к вам поступают? — Привозит машина из похоронного бюро, кого-то сами забираем. — И везете через гараж? — Да. — А потом? — Потом? Ну, это… бальзамируем: делаем дырку в бедре и туда закачиваем бальзамирующий раствор. Потом навешиваем металлические бирки с номером, обозначенным в документах. — Каких документах? — По которым тело поступает к нам. Их хранят в офисе, наверху. Мы вешаем одну металлическую бирку на большой палец ноги, другую на руку, третью на ухо. Пытаемся и части тел регистрировать, после того как их расчленяют, чтобы потом, когда надо, можно было бы собрать труп обратно. — Вы регулярно проверяете трупы на соответствие документам? — Проверяем? — почесал санитар в затылке. — Только если собираемся его куда-нибудь отправлять. Трупы людей согласно завещаниям чаще всего поступают сюда, в Осло. Потом мы можем передавать их университетам, например в Тронхейм, Тромсё или Берген, когда им своих не хватает. — Может ли так случиться, что у вас хранится не то тело, что указано в документах? — Э, нет, вы что. Все, кто сюда попали, завещали свое тело институту, это в завещаниях у них записано. — Как раз в этом я сомневаюсь, — сказал Харри и сел на корточки возле одного из резервуаров. — В чем? — Послушайте, Робёле. Я задам вам вопрос и хочу, чтобы вы хорошенько подумали, прежде чем отвечать. Идет? Санитар кивнул. Харри поднялся во весь рост: — Может так быть, что некто, кто имеет доступ в эти помещения, привезет сюда вечером какое-то тело, повесит на него бирки с фиктивным номером и будет при этом пребывать в относительной уверенности, что никто ничего не заметит? Кай Робёле помедлил, почесал в затылке, поковырял в ухе. Харри переступил с ноги на ногу. Хольм открыл рот. — Вообще-то, — сказал Робёле, — этому вашему «некто» вряд ли что помешает. — В таком случае я хотел бы взглянуть на тела. Робёле поднял удивленные глаза на полицейского: — Тут? Сейчас? — Давайте начнем с дальнего правого. — Наверно, тогда мне надо позвонить и получить разрешение. — Если вы хотите задержать расследование убийства, валяйте, звоните. — Убийства? — прищурился Робёле. — Слышали про Снеговика? Робёле в нерешительности поморгал, потом повернулся, подошел к подъемнику, чьи цепи свисали сверху, приладил два мощных крюка к петлям на резервуаре и нажал кнопку на пульте управления. Цепь, бряцая, поползла вверх, крышка резервуара поднялась. Харри и Хольм не сводили с нее глаз. К обратной стороне крышки были припаяны две горизонтальные пластины и одна вертикальная, по обе стороны от которой лежали белые голые тела. Трупы были похожи на кукол, и это впечатление усиливало черное треугольное отверстие, которое было у каждого на бедре. Когда тела поднялись на достаточную высоту, Робёле нажал на «стоп». В наступившей тишине было слышно, как стекает с трупов раствор. Капель эхом разносилась по помещению. — Ну? — спросил санитар. — Нет, — сказал Харри, — следующий. Они продолжили. Из следующего резервуара появилось еще четыре тела. Харри покачал головой. Когда поднялись тела из третьего резервуара, Харри отшатнулся. Робёле, ошибочно истолковав его реакцию как ужас, довольно усмехнулся. — А это что? — спросил Харри и показал на тело женщины без головы. — Это, видать, нам вернули из какого-нибудь университета, — ответил Робёле. — Наши-то обычно целехонькие. Харри наклонился и пощупал тело. Оно было холодным и непривычно твердым из-за бальзамирующего состава. Он провел пальцем по срезу на шее. Он был блестящий, с бледной плотью. — Мы обычно скальпель используем, а потом тонкую пилу, — объяснил санитар. — Хм. — Харри взял тело женщины за руки и приподнял его. — Что это вы делаете? — забеспокоился Робёле. — Есть у нее что-нибудь на спине? — спросил Харри Хольма, который стоял с другой стороны от тела. Хольм кивнул: — Татуировка. Типа флаг. — Какой? — Понятия не имею. Зеленый, желтый и красный. Посреди — пятиконечная звезда. — Эфиопия, — сказал Харри, укладывая женщину на место. — Эта барышня свое тело институту точно не завещала, за нее кто-то постарался. Это Сильвия Оттерсен. Кай Робёле заморгал, словно надеялся, что посетители ему примерещились и в конце концов исчезнут, надо только постараться. Харри положил ладонь ему на плечо: