— Эбба Бендиксен, соседка. Ничего подобного с Биртой раньше никогда не случалось. По крайней мере, за время нашего знакомства. — А вы давно знакомы? — спросил Харри, оглядываясь по сторонам. Напротив телевизора стояла массивная кожаная мебель и восьмиугольный стеклянный столик. Вокруг светлого обеденного стола были расставлены легкие и элегантные стальные стулья. Как раз такие — он-то знал — нравятся Ракель. На стене висели два портрета каких-то мужиков, с виду директоров банка, которые смотрели сверху вниз в многозначительном молчании. Рядом — абстрактное полотно из разряда модернистского искусства, которое успело выйти из моды, а затем стать еще более модным. — Десять лет, — ответила Бендиксен. — Мы переехали в дом на той стороне дороги в тот год, когда родился Юнас. — И она кивнула на мальчика, который продолжал смотреть на каких-то водомерок: те скакали за волком, что бежал по экрану и то и дело взрывался. — Так, значит, это вы сегодня ночью вызвали полицию? — Да. — Мальчик позвонил в дверь в четверть второго, — вмешался Скарре, глядя в свои записи. — Звонок в полицию зафиксирован в час тридцать. — Я, мальчик и мой муж сначала вернулись и поискали ее в доме, — пояснила Бендиксен. — А где именно вы искали? — В подвале. В ванных комнатах. В гараже. Везде. Просто странно, как это можно вот так взять и убежать. — Убежать? — Исчезнуть. Пропасть. Полицейский, с которым я говорила по телефону, попросил нас присмотреть за Юнасом и сказал, чтобы мы обзвонили всех знакомых Бирты, у которых она может быть. Ну и дожидаться утра, чтобы узнать, появилась ли она на работе. Он сказал, что в восьми случаях из десяти пропавший человек через несколько часов объявляется сам. Мы попытались связаться с Филипом… — Муж, — опять вмешался Скарре. — Он был в Бергене, читал лекцию. Профессор чего-то там… — Физики, — улыбнулась Эбба Бендиксен. — Впрочем, неважно: мобильный у него был выключен. А в каком отеле он остановился, мы не знали. — С ним связались рано утром, — сообщил Скарре. — Он в Бергене, но скоро будет здесь. — Да, слава богу, — вздохнула Эбба. — Так вот, когда мы позвонили сегодня утром к Бирте на работу, оказалось, что к обычному времени она так и не появилась. И тут уж мы снова перезвонили вам, в полицию. Скарре кивнул, подтверждая ее слова. Харри жестом показал, чтобы он продолжал обрабатывать Эббу Бендиксен, а сам подошел к телевизору и сел на пол рядом с мальчиком. На экране волк поджег динамитную шашку и принялся ее раздувать. — Привет, Юнас, меня зовут Харри. Тебе другие полицейские уже сказали, что такие происшествия, как это, почти всегда заканчиваются хорошо? И тот, кого ищут, в конце концов объявляется сам? Паренек отрицательно покачал головой. — Это точно, — сказал Харри. — Как думаешь, где сейчас твоя мама? — Я не знаю, где она, — пожал мальчик плечами. — Понятно, что ты не знаешь, Юнас. В настоящий момент никто из нас этого не знает. Но если ее нет ни дома, ни на работе, то где она может быть? Какое место приходит тебе на ум? Мальчик не ответил. Он по-прежнему не отрывал глаз от волка — тот теперь пытался отшвырнуть динамитную шашку, но та накрепко прилипла к руке. — А есть у вас дача или что-нибудь в этом роде, куда обычно вы ездите отдохнуть? Мальчик вновь покачал головой. — Может, есть какое-нибудь особое место, куда мама отправляется, когда ей хочется побыть одной? — Ей не хочется быть одной, — произнес Юнас. — Ей хочется быть вместе со мной. — Только с тобой? Мальчик повернулся и посмотрел на Харри. У Юнаса были карие глаза, совсем как у Олега. И в этих карих глазах Харри увидел страх, чего и следовало ожидать, а еще — вину, которой ожидать никак не следовало. — А почему они пропадают? — спросил мальчик. — Ну, те, что потом возвращаются обратно? Те же глаза, подумал Харри, те же вопросы. Самые важные. — По разным причинам, — ответил он. — Кто-то устал. Всегда же найдется, от чего устать. А кто-то просто спрятался, чтобы побыть в тишине и спокойствии. В коридоре послышались шаги, и Харри заметил, как мальчик весь сжался. Динамит в руке у волка взорвался, и в тот же самый миг двери гостиной позади них распахнулись. — Добрый день, — поздоровался голос за спиной, резкий и сдержанный одновременно. — Каково положение дел? Харри уже обернулся и успел рассмотреть одетого в костюм мужчину лет пятидесяти, который наклонился над журнальным столиком, взял пульт, телевизор протестующе пискнул, и мультик немедленно схлопнулся в белую точку. — Ты помнишь, что я сказал о просмотре телевизора посреди дня, Юнас? — произнес мужчина скорбным тоном, который давал понять всем присутствующим, что воспитание детей — совершенно безнадежное дело. Харри встал, назвал себя и представил Магнуса Скарре и Катрину Братт. — Филип Беккер, — произнес человек и поправил очки, сдвинув их на переносицу. Харри попытался поймать его взгляд, чтобы составить первое впечатление о возможном подозреваемом, но глаз за сверкающими стеклами видно не было. — Я дал себе труд обзвонить всех, с кем она могла бы связаться, но никто ничего не знает, — заявил Филип Беккер. — А вам что-нибудь известно? — Ничего. Но вы нам очень поможете, если скажете, все ли чемоданы и рюкзаки на месте. — Харри внимательно посмотрел на Беккера и продолжил: — Тогда мы сможем понять, было ли исчезновение спонтанным или запланированным. Беккер выдержал оценивающий взгляд Харри, кивнул и отправился на второй этаж. Харри присел на корточки перед Юнасом, который продолжал смотреть в уже погасший экран телевизора. — Значит, ты за водомерок? — спросил он. Мальчик покачал головой. — Почему? — сказал Харри. — Мне жалко волка, — ответил тот еле слышным шепотом. Через пять минут появился Беккер и сообщил, что ничего не пропало: ни дорожные сумки, ни одежда, за исключением той, что была на ней, плюс, конечно, пальто, сапоги и шарф. — Хм. — Харри почесал небритый подбородок и покосился на Эббу Бендиксен. — Давайте пройдем с вами в кухню, Беккер. Беккер пошел вперед, и Харри успел отсемафорить Катрине, чтобы она двигалась за ним. Оказавшись в кухне, профессор устремился к кофеварке и принялся засыпать в нее кофе и наливать воду. Катрина остановилась у двери, а Харри прошел к окну и выглянул на улицу. Голова у снеговика совсем провалилась в плечи. — В котором часу вы вчера выехали из дома и каким рейсом летели в Берген? — спросил Харри. — Я выехал около половины десятого, — ответил Беккер без промедления. — Рейс был в пять минут двенадцатого. — Вы звонили Бирте после того, как вышли из дома? — Нет. — Как вы думаете, что произошло? — Понятия не имею, инспектор. Действительно не имею ни малейшего понятия. — Хм. — Харри снова взглянул в окно. За все время, что он тут находился, мимо не проехало ни одной машины. На редкость тихое место. Причем обошлась тишина в этом районе города не меньше чем в два миллиона крон. — Какие у вас были отношения с женой? — Он прислушался к возне Филипа Беккера и прибавил: — Я обязан спросить вас об этом, потому что истории со сбежавшими супругами встречаются сплошь и рядом. Филип Беккер кашлянул: — Могу вас заверить, инспектор, у нас с женой были замечательные отношения. — А может так быть, что у нее есть знакомства, о которых вы не знаете? — Это исключено. — «Исключено» — довольно сильно сказано, Беккер. Внебрачные связи — обычное дело. Филип Беккер слабо улыбнулся: — Я не так наивен, инспектор. Бирта — привлекательная женщина, к тому же намного моложе меня. Причем родом из семьи довольно свободных нравов, надо отметить. Но она не такая. И у меня довольно полное представление о том, что, так сказать, хранится в ее сундуках. Харри открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но тут кофеварка грозно зарычала. Он передумал и сменил тему: — Вы не замечали, бывали у вашей жены резкие смены настроения? — Бирта не склонна к депрессии, инспектор. Она не пошла вешаться в лес и не бросилась в море. Она куда-то пропала, но она жива. Я читал, что люди то и дело пропадают, а затем возвращаются, причем этому находятся естественные и довольно банальные объяснения, не так ли? Харри медленно кивнул: — Вы не будете против, если мы осмотрим дом?