Воображение прячется в повседневности, и, как только ему надоест, оно искрой вырывается наружу, меняя все вокруг. Мирен Триггс 1998 Я принялась изучать файлы, приложенные к электронным письмам профессора Шмоера. Там были не только записи с камер, но и документы: заявление, подписанное отцом, Аароном Темплтоном, и расшифровка вызова в службу спасения. Все это выглядело как часть полицейского расследования, но, возможно, «Дэйли» удалось раздобыть все это по своим каналам. Видеофайлы были озаглавлены кодом, который явно указывал на улицу, номер и время. Например, первый файл назывался BRDWY_36_1139.avi. Это пересечение Бродвея и 36-й улицы, недалеко от Геральд-сквер и места окончания парада в День благодарения. Другой назывался 35W_100_1210.avi, обозначая 35-ю Западную улицу и дом 100. Я включила первое видео, не совсем понимая, что увижу и что искать. По сообщениям, Кира пропала около 11.45 в районе пересечения Бродвея и 36-й улицы, так что если нумерация файлов верна, это случилось через несколько минут после начала записи. Сперва я увидела зонтики. Сотни зонтов, повсюду. Я не помнила, шел ли в тот день дождь, но это сильно затрудняло съемку с камер наблюдения. Видео было снято с точки на несколько метров выше зонтов, под которыми люди ждали парада. Их было так много, что картинка напоминала яркий ковер, который покачивался и колыхался кадр за кадром, а вдали угадывались пряничные человечки, шествующие по центру улицы. По другую сторону процессии за серой металлической оградой стояли люди в плащах и с зонтиками. Над ними возвышалось здание Хайер-билдинг, и я без труда сориентировалась. Камера снимала сцену, делая фотографии каждые две секунды, поэтому между кадрами были большие промежутки. В центре среди черных зонтов выделялся неподвижный светлый зонт в непосредственной близости от камеры. Я несколько раз перематывала видео вперед, чтобы убедиться, что вся запись такая. Единственное изменение — цветовая композиция искусственного ковра, а пряничные человечки сменились мажоретками. Я искала Мэри Поппинс, раздающую воздушные шарики на углу 36-й улицы, но камера не захватывала этот участок. Мое внимание привлекала мажоретка, которая подошла к ограждению, расположенному ближе всего к камере, и задержалась там на несколько секунд, как бы маша рукой человеку с белым зонтиком. Я просмотрела все шесть минут записи, вглядываясь в происходящее, насколько позволяла камера: жесты, изменения в положении зонтов, скорость, с которой они двигались, но ничего примечательного не происходило. Затем между ними неожиданно пробежал человек — туда, где за несколько минут до этого остановилась мажоретка. Затем зонт исчез, по-видимому упав на землю в промежутке между кадрами, и я увидела лицо Грейс Темплтон, матери Киры. Изображение было не особенно четким, но на ее лице угадывалось неверие. На следующем кадре ему на смену пришел ужас. Рядом показался Аарон Темплтон, который словно что-то говорил ей. Затем они оба появились в нескольких метрах справа, между двумя зелеными зонтиками, а потом и вовсе исчезли за пределами видимости камеры. Внутри меня все сжалось. Я представить не могла, что они чувствовали в тот момент. Потом на всякий случай снова просмотрела эти моменты, но ничего нового не обнаружила. Открыв pdf-документ, я поняла, что это отчет о поступлении Грейс Темплтон в больницу Белвью. По всей видимости, у нее случился острый приступ панической атаки, и ее привезли туда на «Скорой». Время поступления — 12.50, вскоре после исчезновения Киры. Там был указан ее номер социального страхования, адрес в Дайкер-Хайтс и телефон контактного лица, Аарона. Я выписала названия остальных видеофайлов на листке бумаги и огляделась в поисках карты города. Отыскав ее наконец, отметила точные места, откуда велась запись с камер наблюдения. Они все сосредоточились на 35-й улице: здесь было с десяток видео с разных частей улицы за несколько минут до и после пропажи девочки. Все указывало на то, что расследование продвигается в этом районе, и я обвела всю улицу на карте. Мое внимание привлек документ с расширением jpg, прикрепленный к письмам, и только несколько секунд спустя я осознала, на что именно смотрю. Это была фотография кучи одежды на бежевом мраморном полу. Поверх виднелись небольшие пряди темных волос. Изображение встревожило меня: неужели тело найдено, но пресса еще не в курсе? Было ли в расследовании нечто, о чем не сообщали публично? В те годы нездорового интереса к подобным вещам было гораздо меньше, чем сейчас. Просочившаяся в газеты информация всегда была обоснованной и публиковалась для помощи расследованию, но эта реальность должна была вот-вот измениться навсегда. Дело Киры стало краеугольным камнем, на котором будет строиться журналистика следующих нескольких лет, и колесо было приведено в движение тем самым выпуском «Пресс», лежавшим рядом с моим компьютером. Фотография на первой полосе то и дело притягивала мой взгляд, и, казалось, будто Кира смотрит на меня в ответ и шепчет: — Тебе меня не отыскать. Следующие несколько часов я провела за просмотром и анализом видео с камер, но зацепок не обнаружила. Правда, имевшиеся у меня данные едва ли могли дать какие-либо подсказки или пролить свет на дело. Похоже, материалы, которые переслал профессор Шмоер, были направлены на отвлечение внимание или что человек в полиции, который передал пакет информации в «Дэйли», приберег сенсацию на потом. Уже было почти три часа ночи. Я пометила крестиком и вычеркнула те точки на карте, где камеры не давали никаких подсказок. Например, там были записи из двух мини-маркетов, где было видно только, как люди проходят мимо витрин. Я также посмотрела съемку внутри супермаркета, где ничего значимого не происходило, и из пиццерии «Пронто пицца», которая недавно открылась на углу Бродвея и 36-й улицы. Один из видеофайлов был сохранен в другом формате. Его название, CAM_4_34_PENN.avi, мне ни о чем не говорило. Я не сразу разобралась в происходящем: кадры здесь сменялись плавнее, чем на предыдущих видео, но качество изображения было куда хуже. Фокус казался смазанным, что придавало записи полупрозрачную дымку, сквозь которую трудно было пробиться. Черно-белая сцена показывала платформу станции метро, где несколько человек ожидали прибытия поезда. Видео длилось всего две минуты сорок пять секунд, и едва ли такая короткая съемка чем-то могла мне помочь. Какая-то женщина в колпаке Санта-Клауса стояла у одной из железных колонн, на заднем плане беседовала пара мужчин в костюмах, бездомный лежал на скамейке в трех колоннах от женщины. Здесь были и другие пассажиры, но камере удалось запечатлеть только их ноги в верхнем углу кадра. Внезапно появился поезд, и камеру затрясло, пока он не остановился. В этот момент в зоне видимости появилась пара средних лет с маленьким ребенком, одетым в белые брюки и темное пальто. Я насчитала шестнадцать человек, выходящих из вагона в центре кадра. Следом пара с ребенком и остальные пассажиры вошли в вагон. Вскоре поезд отъехал от станции, люди исчезли, и на платформе остался только бездомный, смотревший в пустоту, будто ничего не произошло. Глава 13 Только потеряв кусочек, понимаешь, что головоломка больше не имеет смысла. 26 ноября 1998 Следующие несколько часов Аарон прочесывал округу, ища Киру повсюду. Если ему встречалась семья с маленьким ребенком, он подбегал к ним в надежде снова увидеть дочь. Свидетели позже рассказывали полиции, что видели, как Аарон в отчаянии выкрикивает имя Киры снова и снова, но город не отвечал на мольбы. Сотрудники департамента полиции Нью-Йорка также обыскивали каждый уголок, ползали по земле, заглядывали под машины, заходили в подъезды — вдруг она сидит одна-одинешенька на лестничной клетке? Но шли часы, наступала ночь, лампочки и фонари загорались, чтобы противостоять тьме в сердце Аарона, чей голос превратился теперь в едва слышный душераздирающий шепот. В час ночи полицейский обнаружил Аарона на пересечении 42-й и Седьмой улиц — тот лежал рядом с пожарным гидрантом и безутешно рыдал. Мужчина не знал, где еще искать. Он пробежал, не замолкая ни на минуту, с востока на запад от 28-й до 42-й улицы. То и дело возвращался на середину дороги — перекресток 36-й улицы, где все и произошло. Обыскивал окружающие парки, он выкрикивал имя Киры на станциях метро, молил бога, в которого не верил, и заключал договоры с демонами, которых даже не существовало. Ничего не сработало, как и всегда в реальном мире, где жизни обрываются, а мечты рушатся без предупреждения. Репортер «Си-би-эс», снимавший трансляцию парада «Мэйсис», перехватил сигнал тревоги по полицейскому радио и снял, как Аарон в исступлении носится из стороны в сторону. На следующий день эта нарезка использовалась для открытия утренних новостей, где ведущая бесстрастным механическим голосом сообщила: «Со вчерашнего дня продолжаются поиски трехлетней Киры Темплтон, которая пропала во время парада в День благодарения в центре Манхэттена. Если вы что-то видели или у вас есть информация, пожалуйста, свяжитесь со службой «ЭМБЕР Алерт» для поиска пропавших детей, номер которой вы видите на экране». Затем, не меняя ни тона, ни выражения лица, она перешла к новости о пробке на Бруклинском мосту из-за строительных работ на другом берегу Ист-Ривер. В этот момент редакции всех городских СМИ бросились искать изображения измученного отца, приводя в движение механизм сенсации. Аарон посмотрел на мобильный телефон, который громко звонил, пробиваясь сквозь его горе, и увидел несколько пропущенных звонков с неизвестного номера, пока полицейский помогал ему подняться на ноги. — Да? — Я звоню из больницы Белвью. Нам пришлось доставить сюда вашу жену, чтобы проконтролировать приступ. Она стабильна уже несколько часов и просит выписать ее. Сэр? Вы меня слышите? Аарон перестал его слушать еще на первой фразе. Перед ним стоял тот самый полицейский, который показал ему одежду Киры в подъезде дома номер 225, и, хотя он не мог вспомнить его имени, печальный взгляд и серьезное выражение лица разрушили все надежды. Алистер покачал головой, и Аарон расшифровал это как самое горькое сообщение, которое он только мог получить. Он зарыдал. Аарон рыдал, пока сотрудники полиции не подвели его к машине с включенной сиреной и не усадили внутрь. Они предложили отвезти его в больницу к жене и пообещали, что все свободные подразделения продолжат прочесывать местность в поисках Киры. По дороге в больницу мужчина не мог вымолвить ни слова и вглядывался в тени на улице, надеясь увидеть свою дочь на каждом перекрестке. Когда они приехали, его молча провели через больницу, и на другом конце длинного коридора с белым полом и стенами в ожидании с серьезным видом стояла Грейс, но, увидев мужа, она поняла, что Киры рядом с ним нет. Женщина бросилась к Аарону, крича «моя малышка, моя малышка!», и ее вопли разнеслись эхом по зданию, как это бывает только при самых плохих новостях. Плач матери навсегда остался в памяти медсестер, пациентов и врачей, которые оказывали ей помощь. Люди здесь привыкли к смерти, к борьбе с болезнью, к тому, как по капле утекает жизнь, но не к этому крику безысходности, не к тому, как надежда в одно мгновение сменяется отчаянием. Подбежав к Аарону, Грейс замолотила по его груди, и он молча сносил ее удары, не чувствуя боли, потому что уже чувствовал себя мертвым, уже опустился на самое дно, и ждал с залитым слезами лицом, пока не иссякнут крики и обвинения жены. Глава 14 Зачастую надежде довольно соломинки. 27 ноября 2003 5 лет с момента исчезновения Киры Грейс, Аарон и Мирен с нетерпением ждали прибытия агента Бенджамина Миллера — тот возглавлял расследование в 1998 году, когда исчезла Кира. Он приехал через два часа после того, как Аарон несколько раз позвонил ему по единственному сохранившемуся номеру, и секретарша несколько минут держала его на линии, а затем прервала звонок, так ни с кем и не соединив, пока играла утомительная мелодия. Только когда он позвонил в пятый раз, секретарша наконец-то внимательно выслушала Аарона: — Кира! Она жива! Соедините меня с агентом Миллером, пожалуйста. Кира в порядке! — Прошу прощения? — Кира Темплтон, моя дочь, жива! — снова крикнул он в трубку. — Видите ли, мистер Темплтон, мы не можем вернуться к вашему делу в данный момент… Нет ничего нового, и агент Миллер ясно дал понять, что он не готов разговаривать, пока не появятся новые улики. Вы каждый год звоните нам на День благодарения под каким-нибудь предлогом. Вам нужна помощь специалиста. — Вы не понимаете… Кира жива! Мы видели ее! На видео! Они прислали нам кассету. Она жива! Помолчав, секретарша отрывисто ответила: — Секунду, пожалуйста. Через несколько мгновений на другом конце раздался глубокий, надтреснутый голос: — Мистер Темплтон, это вы? — Агент Миллер, слава богу. Вы должны приехать. Кто-то оставил у дома посылку с видеокассетой, а на ней — Кира. — Новая запись с камеры наблюдения? У нас было несколько записей, сделанных после ее исчезновения, и ни одна из них не дала зацепок. — Нет. Это не запись с улиц. Это домашнее видео. И это Кира. Сейчас. Ей восемь лет. Она играет в комнате. — Прошу прощения? — Кира жива, агент Миллер. Она никогда не умирала. Кира жива! — восторженно крикнул Аарон.