Зотов вынул из папки на столе сводку происшествий за ночь и, надев очки, проглядел. Так… Убийств, конечно, нет, грабежей - один, часы у кого-то сняли, кражи квартирные - тоже одна, порядочная. Вот это уже предмет для разговора. В дверь кабинета постучались, вошел Лобанов. Был он в легком, не по сезону, пальто, в руке держал кепку. Как видно, дежурный вернул его уже с улицы. - Разрешите, товарищ полковник? - Входите. Дежурили? - Так точно. - Что это вы так легко одеты? Ночь-то была холодная. - А я, товарищ полковник, морозоустойчивый, - весело ответил Лобанов, приглаживая светлые вихры. - В войну служил на Севере, да и родился в тех местах. - Ну все-таки, - покачал головой Зотов. - Хоть бы шапку теплую купили. А то вон в кепке ходите. - Оно, конечно, можно было бы и купить, - охотно согласился Саша. - Да на плохую денег жалко, а хорошую сейчас не достанешь уже. - Он усмехнулся. - Лето прошло, сезон на зимние вещи кончился. - А вы Коршунова спросите. Вон какую шапку приобрел! - Так ведь о нем, товарищ полковник, жена заботится. - Лена? - удивился Зотов. - Так точно. Она достала. Сергей сам говорил, - словоохотливо подтвердил Саша. - Не иначе, как среди ее поклонников меховой король завелся. Сначала ей шубу достал, а потом вот шапку для мужа, чтобы, значит, у того подозрений не было. - Почему именно поклонник? - усмехнулся Зотов. - Артистка! - Саша лукаво блеснул рыжими глазами. - Так сказать, специфика производства. - И неожиданно хмуро добавил: - Между прочим, об одном я уже знаю. Правда, не меховой король, а артист. По фамилии Залесский. - Слухам не верьте, Лобанов. Мы Лену тоже знаем, - строго сказал Зотов. - А вызвал я вас вот зачем. На эту кражу выезжали? Он указал на сводку. - Так точно. - Расскажите подробнее. Она меня интересует. - Слушаюсь. Дело, значит, было так… Когда Лобанов ушел, Зотов долго еще раскладывал карандаши на столе, перебирая в уме полученные сведения. Он с тревогой и раздражением отметил, что дефицитные вещи в письме упоминаются не зря, это не «липа». Итак, Лена?… Гм… Придется, кажется, проверить и эту версию. Но пока что надо уточнить пункт второй. Зотов снова вынул письмо. Так… Поцелуи и объятия в ресторане, пьяный разговор с кем-то. Тьфу! До чего же противно разбираться во всей этой гадости! Он решительно встал, прошелся по кабинету и тут вдруг заметил, что с самого утра необычно молчит у него телефон, не заходит ни один сотрудник. Зотов в недоумении остановился, потер ладонью голову. Что бы это могло значить? И тут же понял. Ну, конечно. Комиссар приказал не тревожить. Еще бы, ведь случилось чрезвычайное происшествие. Зотов снова перечитал письмо. Итак, ресторан «Сибирь», двадцать первое декабря. Неужели автор имеет в виду ту операцию? По-видимому, так оно и есть. И с Коршуновым там была… Он позвонил секретарю и, когда тот приоткрыл дверь, сухо приказал: - Афанасьеву ко мне. Нина, уже без прежней робости, но все такая же сдержанная, строгая, вошла в кабинет заместителя начальника МУРа. - Вы меня вызывали, товарищ полковник? - Вызывал. Присаживайтесь. Зотов машинально подровнял разложенные на столе карандаши. - О вашей работе я знаю пока только со слов других. Хотелось бы услышать от вас самой. Нравится? Трудно? Ведь мы еще ни разу как следует не толковали с вами. Нина растерянно подняла глаза: она не ждала такого разговора, думала, очередное задание. - Спасибо, товарищ полковник. Все, кажется, в порядке. - Это хорошо. Последнее ваше задание - сложное, надо сказать, задание - был ресторан «Сибирь», двадцать первого декабря. Так, если не ошибаюсь? - Так. И потом еще две субботы. - Знаю. Судя по рапорту Коршунова, вы хорошо справились с этим заданием. Даже очень хорошо. Нина смущенно опустила зарумянившееся лицо. Тревожно и сладко было вспоминать эти вечера, хотя за ними ничего не последовало, да и не могло последовать, оба это слишком хорошо понимали. Но у сердца не отнимешь воспоминаний. Зотов подметил ее волнение, но истолковал по-своему: первая похвала, застеснялась, конечно. - Но Доброхотова мы не встретили, - тихо заметила Нина. - И так бывает. Но вот как, по-вашему, работали вы в ресторане - правильно? Ничем себя не расшифровали? - Думаю, что нет. - Изображали влюбленную пару? - серьезно спросил Зотов. Нина еще больше покраснела и только кивнула головой. - Здесь очень легко переиграть, - все так же строго и спокойно продолжал Зотов. - Например, если вдруг начать на глазах у всех обниматься или там целоваться. У некоторых это может вызвать настороженность, у других - прямое подозрение. Да и вообще это не годится. Зотов говорил неторопливо, деловито и просто, тоном и всем видом своим давая понять, что разговор идет служебный, профессиональный и он не видит здесь повода для иронических шуток и двусмысленных намеков. В то же время он внимательно наблюдал за девушкой. На лице ее отразилось вдруг такое замешательство, что Зотов невольно подумал: «Странно! Неужели и тут автор письма сообщает правду? Не может быть…» Он с трудом подавил беспокойство, надел и снова снял очки, потом спросил: - Вы встретились там с одним только Плышевским? - Да. - Какой же произошел разговор? - Он усиленно приглашал нас к своему столику, хотел угостить коньяком, - ответила Нина и тут же торопливо добавила: - Но Сереж… но Коршунов отказался. Зотов сделал вид, что ничего не заметил. - Под каким предлогом? - спокойно спросил он. - Я сказала, что нам хочется побыть вдвоем, что Коршунов и так много выпил, а ему надо еще меня проводить. - Но тогда на столике у вас… - Да, да, - поспешно кивнула головой Нина. - У нас стояла бутылка вина. - Вина или водки? - Что вы! Вина, конечно. Очень слабенького. Только для вида… Но Зотов уже не слушал. С удивлением и досадой он сказал себе: «Влюблена. Неужели и он тоже?…» - Ладно, - сделав над собой усилие, спокойно проговорил он. - С этим заданием, пожалуй, все ясно. Давайте разберем другие… Они еще долго разговаривали, и Зотову не составило большого труда переключить Нину на новые мысли и воспоминания, даже поспорить с ней, и в результате начало их беседы выглядело теперь случайным и незначительным. Все это оказалось для Зотова тем более просто, что его самого заинтересовал разговор, в котором мало-помалу раскрывались твердый характер и ясный душевный мир этой девушки, его новой сотрудницы. Кроме того, Зотов чувствовал, что и ей полезна эта первая обстоятельная беседа, открывающая для Нины глубочайший смысл ее работы. Когда Афанасьева наконец вышла из кабинета, Зотов устало откинулся на спинку кресла и подумал: «Хорошая девушка. И надо же ей было влюбиться в Сергея! Да и он, небось, в тот вечер… И кто-то это очень точно подметил… Эх, щекотливое дело! - Зотов смущенно потер ладонью голову. - Но пьяным Сергей в тот вечер все-таки не был и ничего лишнего Плышевскому не говорил… Однако пока, внешне, неизвестный автор письма во всем прав, черт бы его побрал!… Что же я скажу завтра Силантьеву?» Он тяжело поднялся, подошел к окну и, заложив руки за спину, долго вглядывался в сгущавшиеся над городом сумерки. Потом, приняв какое-то решение, посмотрел на часы. Было около семи. Зотов снял трубку телефона и вызвал к подъезду машину. - Поедем-ка, Вася, в театр, - сказал он водителю, с силой захлопывая дверцу машины. - Значит, сначала домой, за Ксенией Михайловной? - Нет, брат. На этот раз прямо в театр. Посмотрим сначала, какая пьеса идет. А там решим. В тот вечер в театре ставили «Мертвую хватку» Голсуорси. На огромной афише у входа Зотов без труда нашел среди исполнителей Е.Коршунову. Он отпустил машину и зашел к администратору. Сидя в темном переполненном зале, Зотов неожиданно поймал себя на том, что он, несмотря на все заботы и неприятности, с интересом, а местами даже с волнением следит за событиями, развертывающимися на сцене. «Вот она - сила искусства!» - благодарно подумал он. С нетерпением дождавшись конца последнего акта, Зотов прошел за сцену. В узком коридорчике ему повстречался один из участников спектакля - немолодой, полный, чем-то озабоченный актер, еще в гриме и костюме.