– Выделишь одного по старой дружбе? – Если только выбраковка будет. Но у меня дома ньюфиха[23]скоро рожать будет… – Ловлю на слове. Люблю больших собак. Гигантских… Так, кажется, ньюфы называются? – Так точно. – Мне только кобеля. Два мужика найдут общий язык легче, чем… – Обещаю. – Сколько стоить будет? – Вообще-то я их по пятьдесят тысяч продаю. Но вам подарю, товарищ подполковник. – Спасибо. Не откажусь… * * * Я проехал к штабу батальона, который располагался в том же здании, что и штаб бригады, только вход был с другого подъезда. Забрав с собой компьютер и монитор, поднялся в свой кабинет. Дежурный по штабу старший лейтенант из отдела боевой подготовки проводил меня до двери, хотя провожать было недалеко, всего двадцать шагов, и подержал компьютерный блок, пока я искал в карманах связку ключей. – Начальнику штаба доложить о вашем прибытии, товарищ подполковник? – Зачем? – не понял я. – Тревогу я объявлять не собираюсь. – Свободен пока. Что понадобится, я вызову. Старлей удалился, а я сразу стал подключать к своему компьютеру жесткий диск майора Лукьянца. Хотел посмотреть номера его телефонов в почтовой электронной подписи, чтобы проверить одну мысль, которая в голову запала. Подключив диск, я включил компьютер и разделся только тогда, когда он начал загружаться. Чужая операционная система меня ничуть не смущала. Сев за стол, я вошел в «почту» и тут же обнаружил только-только пришедшее письмо с Украины… Эпилог «Захарыч. На парней моих не обижайся. Они мне уже звонили. Ты же не предупредил, что это какой-то суперпуперспец. Сказал, что офицер. Но не каждый офицер может таких молодцов отделать. Парни они неплохие. И готовы на все, за что их и ценю. К тебе они решили не заезжать. Им сказали, что тебя взорвали. Да и побоялись предстать пред светлые очи. Твое письмо говорит, что ты жив, чему я рад. Что касается «посылки». Я сумел сам дозвониться. Посылка получена в полном объеме – восемь экземпляров. Можешь не беспокоиться. Она уже в составе группы ждет команды на выезд. Встречать будут, как я понял, по московской трассе на границе вашей области у поста ГАИ. Проследи, чтобы все было нормально и чтобы «посылка» не пострадала. Чтобы хотя бы одного заменить, нужно время. И на подготовку тоже. Даже ускоренный курс две недели занимает. Не оставляй это дело без контроля. Про первую «посылку» мне уже все известно. Два экземпляра уже прошли полный ввод и устроились на месте. Надеюсь, с остальными все тоже будет в порядке. Клиент хорошо работает и умеет просчитать все варианты. Не терпится узнать, как все прошло. Жду твоих сообщений. Василь». Тут и думать было уже нечего. Письмо красноречиво говорило обо всем, что произошло и что должно было произойти в ближайшем будущем. Не теряя времени, я быстро перезагрузил компьютер и вошел в свою операционную систему. Теперь я уже не собирался отправлять все данные с «флэшки», а отправил только папку с фотографиями сотрудников ФСО. Естественно, написал от себя: «Серега, если найдешь здесь знакомые лица, позвони мне. Дело срочное и касается твоей службы. Никому из этих людей их фотографии не показывай. Это очень важно». Мне показалось, что это все написанное выглядело убедительно и Сережа Ковальчук должен на мое письмо отреагировать сразу, как только получит его. На всякий случай я еще и перестраховался. Вытащил трубку и отправил Сергею Платоновичу Ковальчуку, полковнику ФСО, SMS-сообщение с коротким текстом: «Срочно посмотри электронную почту». Теперь можно было надеяться, что решение вопроса не затянется. А я пока должен был другие вопросы разрешить по мере своих возможностей. Особый мой интерес, естественно, вызвала первая «посылка». Казалось бы, случайно попавший мне в руки факт. Но при каких-то обстоятельствах он может оказаться чуть ли не главным. Можно было догадаться, что речь шла о клонах. Первая «посылка» – два клона. Вторая – восемь. О первых двух Василь сообщает важную информацию. Так что, подмена уже произошла, и два клона уже работают в охране? Понять можно было именно так. И именно так я собирался докладывать полковнику Ковальчуку, когда он позвонит. Предстояло еще решить вопрос о том, кто и кого встречает на въезде в область. Судя по словам, там, возможно, готовится засада. Я бы лично так подумал, хотя мое воображение сильно затуманено событиями на Северном Кавказе, в которых я был непосредственным участником. И, возможно, какой-то простой вопрос я привычно стараюсь увидеть в траурной рамке. Но события вокруг разворачиваются совсем не радостные, и у меня нет причин видеть отдельные эпизоды в радужном сиянии. Наверное, и на траурную рамку я имею право. Но это пока определить не в моих силах. Значит, и тратить время не стоит. Другие есть дела. И срочные. Я вспомнил, зачем включал компьютер изначально. И снова перезагрузил его, чтобы в электронной подписи посмотреть номера телефонов майора Лукьянца. Номера я запомнил. Не люблю записывать лишнее. Некоторые, наоборот, предпочитают бумаге доверять. Но мне не нравится искать по карманам нужные листочки. Лучше уж довериться памяти, которая никогда не подводила. Не должна была подвести и в этот раз. Звонить со своей трубки я не стал. Вышел к дежурному по штабу. Старший лейтенант при моем появлении встал из-за стола и вытянулся. – У тебя «мобильник» с собой? – Так точно, товарищ подполковник. С собой. – Громкая у тебя трубка? Звук громкий? – Если на полную громкость включить, можно к уху не подносить. – Хорошо, сейчас поможешь мне. Умеешь пьяным голосом разговаривать? – Я не пью, товарищ подполковник. – А я и не предлагаю. Я предлагаю только говорить пьяным голосом. Или ты не слышал, как пьяные говорят? – Слышал, товарищ подполковник. Я сумею. Старлей вытащил трубку. – Спросишь Вадима. Независимо от того, кто и что тебе ответит, будешь требовать Вадима. Невменяемо требовать. – Я понял, – старлей нашел клавишу регулировки звука и прибавил громкости. Я продиктовал номер. Он стал набирать. Каждое нажатие уже издавало громкий писк. Если и голос будут слышен так же, это хорошо. – Вызываю? – Вызывай! Ответили не сразу. Видимо, человек, у которого была трубка, был чем-то занят. Может быть, за рулем сидел, а трубка была где-то в глубине карманов. Я уже начал надеяться, что вообще не ответят. И это, по моему сугубому мнению, было бы хорошо. Но все-таки ответили: – Слушаю, майор Лукьянец. – Вадима мне надо, – настолько пьяно сказал старший лейтенант, что мне захотелось посмотреть ему в глаза для проверки, а потом отправить его строевым шагом под домашний арест, поскольку гауптвахты у нас в бригаде нет. – Это ты, Вадюха? – Я, кажется, представился… – сурово произнес Юрий Захарович. Ошибиться было невозможно. Я узнал голос. – Позови Вадюху! – потребовал старший лейтенант. – И быстро, шевелись… Лукьянец отключился от разговора. – Молодец, – похвалил я старшего лейтенанта. – Номер запомнил? – Так точно. Забыть? – Нет. Помни. Если он позвонит для проверки, говори с ним так же пьяно. Невнятное что-нибудь придумай. Заяви, что ты вообще никому не звонил, что ты за рулем сидишь. Посмеши человека. Пусть порадуется. Я же не сильно обрадовался. Я вообще не знал, был ли взрыв кабинета майора Лукьянца. А если взрыв был, кто в кабинете уничтожен? Сам майор или его клон, который в данной ситуации тоже может засветиться на горизонте. Хотя это и маловероятно. Но ведь майор Лукьянец вместе с отставным майором Салтыковым отправляли на задание украинских бандитов уже после того, как отставной капитан Чукабаров взорвал Лукьянца в своем кабинете? И что из этого получается? Кто-то водит за нос на коротком поводке и Владимира Николаевича, и меня? Или Владимир Николаевич вместе с Лукьянцем считают, что они водят меня за нос. И вообще, Владимир Николаевич со мной общался половину ночи или его клон? К сожалению, я понятия не имел о том, как отличить клона от человека. Когда они двое лежали передо мной на полу, я выбрал того, кто имеет шрам на руке. Знакомый мне шрам. У второго шрама не было. Это точно. Но долго ли сделать шрам клону? Единственно, требуется знать, где и какой формы этот шрам. У меня возникла мысль, что телефон Елизаветы Николаевны мог быть поставлен на прослушку. Она звонила мне, говорила, что у тела в морге нет шрама. Если разговор прослушивался, то мне могли подсунуть подготовленный клон. Значит, следует проверить, есть ли «прослушка». Моих собственных знаний для определения этого не хватало. Я знал, что есть какие-то приборы, измеряющие силу тока в проводах телефонной линии и определяющие наличие подслушивающей аппаратуры. Но сам я с такими приборами не работал, да и линию искать было долго. Для этого требовалось хотя бы в гости в Елизавете Николаевне отправиться. Еще была возможность проверить через аппаратуру космического управления ГРУ. Это, конечно, было дороже для государства, но и надежнее. На язык Елизаветы Николаевны я тоже сильно не надеялся. Подумав, что и моя трубка может быть на прослушке, я звонить с нее не решился, и даже не решился звонить со своего стационарного служебного телефона. Наверное, следовало позвонить из штаба бригады по телефону ЗАС[24]напрямую командующему, потому что никто, кроме него, не может обратиться в управление космической разведки с такой просьбой. Я посмотрел на часы. Скоро начинался рабочий день. Как только начнется, сразу пойду звонить. Я уже даже вспомнил номер командующего. И тут понял, что мне звонить и не нужно… * * * Вчера утром мне звонила Елизавета Николаевна. Звонила со своего домашнего телефона. Но откуда она могла узнать мой номер. Номер моей трубки? Я купил себе смартфон только перед поездкой в командировку, чтобы и там, в горных районах, иметь выход в Интернет. И тогда же купил новую sim-карту. Не могла Елизавета Николаевна знать мой номер, как не мог его знать и сам Владимир Николаевич. Впрочем, Владимиру Николаевичу это узнать было просто. Только позвонить кому-то из знакомых офицеров бригады. А общих знакомых у нас много. Но он позвонил мне вскоре после того, как мы с Елизаветой Николаевной вышли из его квартиры. И не сказал, что с трудом нашел мой номер. Он позвонил так, словно номер мой хорошо знал. Значит, и Елизавете Николаевне его сообщил он же. Значит, Елизавета Николаевна в курсе всего происходящего и играет вместе с братом в опасную игру. А безопасной игру против подполковника военной разведки считать нельзя никогда. Вот уже два прокола со стороны Владимира Николаевича. Вернее, даже три. Обман со взрывом майора Лукьянца, знание им и его сестрой номера моей трубки, который они знать не должны, и неувязка во времени взрыва и во времени инструктажа Лукьянцем украинских бандитов. Этих проколов достаточно для того, чтобы свернуть Владимиру Николаевичу шею. Есть и четвертый, но еще не прокол, а очень подозрительный момент. Чукабаров очень хотел затащить меня на территорию НПО «Химера». Зачем? Скормить своим зверям? Тогда какой смысл вообще был втравливать меня в эту историю? Нет, дело совсем другое. И в чем была суть вопроса, мне было пока не ясно. Ясно было только одно – меня хотели каким-то образом использовать. Телефонный звонок прервал мои размышления. Я посмотрел на определитель. Звонил Сережа Ковальчук. Видимо, и эсэмэску получил, и электронную почту уже проверил. – Здравствуй, друг дорогой, здравствуй, – с места в карьер начал Сережа. – Получил я твои фотографии. Но не понимаю, каким образом они у тебя оказались. И даже я там есть. – Здравствуй. Хорошо, что посмотрел фотографии. Еще лучше, что себя узнал. Но это не ты. Это твой клон. Фраза могла испугать кого угодно. Сережа на длительное время замолчал. Потом спросил: