– Забей, – она отмахнулась. – У всех бывают паршивые дни. – Угу. У меня, такое ощущение, паршивая неделя, если не больше. Я допила какао и отставила чашку. Ниська молчала, а мне на душе стало как-то тоскливо. На самом деле, мне очень хотелось ее беспрерывного потока слов, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Но девушка ни слова не проронила, пока пила свой напиток. Спустя время я все же решилась поделиться наболевшим. Хуже уже точно не будет, а у меня хотя бы упадет груз с плеч. – Марк, тот доктор, помнишь, вчера сделал мне предложение перед родителями. Анисья выплюнула какао от неожиданности и даже подавилась воздухом. Закашлялась, я лишь вздохнула. М-да, не надо было вот так – обухом по голове. – Ш-ш-ш-ш-то сделал? – она, бедная, даже заикаться начала. – П-п-п-ред…ложение… – Угу. Представляешь, как мне было неловко? Мои родители… это долгая история, но поверь, при них я боялась даже дышать, а тут Марк с кольцом. Да я хотела сквозь землю провалиться! И, понимаешь, ведь ни с того, ни с сего. Сам решил, сам пришел, сам сделал. Самостоятельный, блин! – Вот придурок, – не сдержала она эмоций. – Это же манипуляция! Да как он мог поставить тебя в унизительное положение? Я бы на твоем месте его по голове шандарахнула. Надеюсь, ты так и сделала. Я улыбнулась, стало вдруг так хорошо на душе, спокойно. Девушка в эту минуту выглядела как воинственный гномик и, наверняка, уже придумывая кучу новых эпитетов для Марка. Такая милая и озорная, как солнышко. Рыжая мне сразу напомнила Катю и я приуныла. Катя бы, наверняка, тоже отругала Марка за импульсивность. А, может, и нет. Не знаю. Но с ней говорить на тему предложения мне показалось неуместным. Я даже не рискнула ей написать, что уехала. Позорно выключила телефон и концы в воду. Побоялась, что все это сразу узнает Марк. Кстати, о нем… – Не ударила, но… – говорить ей или нет? – Но?.. – подтолкнула Анисья и я просто махнула рукой. – Ты же понимаешь, что Марк был со мной три долгих года. Помогал, утешал, заботился. Наверное, в какой-то степени я сама виновата, что давала ему ложную надежду. Может даже, глубоко в душе я верила, что рано или поздно откроюсь ему. Свыкнусь. И девчонки его полюбили, но… – Но Марк не Илья, – подытожила Ниська и я кивнула. Именно так. Ну, не могу я себе представить, что Марк – мой любимый человек. Тем более, мой муж. Как не екало у меня сердце к нему еще три года назад, так и до сих пор в груди тишина. А жить, как он сам сказал, потому что притерлись – глупо. Наступила неловкая пауза, мы обе задумались и не рисковали говорить хоть что-то. Через время Анисья горько вздохнула и вдруг высказалась: – Вась… это все я. Моя вина. – Да в чем ты виновата? – Во всем! – вскипела рыжая. – Я же думала, что так будет лучше, что тот доктор, он… ну… – Я тебя не понимаю, – она говорила какими-то загадками. Кажется, некоторый смысл я поняла. Поняла, но не хотела его принимать. – Я сама себя не понимаю порой, – она совсем приуныла, опустила взгляд в кружку. – Решила за других людей, как для них будет лучше. Ну не дура ли? Не знаю, почему, но я горько рассмеялась. Может, это была защитная реакция или что-то другое. На самом деле, нифига не смешно. Кажется, я еще больше запуталась из-за сбивчивого объяснения рыжей. Успокоившись, стерла выступившие слезы с глаз. Мысленно взяла волю в железный кулак и задала болезненный вопрос, на который мне очень хотелось знать правдивый ответ: – Скажи честно, Илья знал о моей беременности или наша встреча с близняшками была для него неожиданностью? Рыжая насупилась и выглянула в окно, она все еще не хотела смотреть мне в глаза. Получается, даже ничего не говоря, девушка дала мне ответ. Горький и обидный, но хотя бы теперь буду знать правду, а не гадать «да или нет», на кофейной гуще. Наконец, девушка повернулась ко мне. – Вась, понимаешь, твой вопрос очень сложный. Вернее, трудно правильно подобрать ответ. Илья не знал о беременности до того, как мы с Тимом появились в твоей палате. Но и после я не рассказала ему. Я промолчала, понимаешь, хотя услышала твой разговор с соседкой по палате, а Тимур вытащил из меня правду лишь поздно вечером. Утром тебя уже не было в больнице, и мы не знали, где тебя искать. Короче, какая-то глупая произошла ситуация, по итогу никто из нас так и не рассказал Илье про тебя и твою беременность. А потом произошла трагедия на моей свадьбе и тогда я… Анисья умолкла, мы уставились в окно, которое выходило во двор и обе вскрикнули от неожиданности. У нас внезапно появились гости. Да ну блин! Уехала одна… Я не была готова встретиться лицом к лицу с Ильей. Я еще даже не переварила полностью рассказ одной рыжей заразы! Мне хотелось и удушить ее, но и одновременно расцеловать. Неужели Марк нагло соврал? Зачем он сказал, что Илья знал и сбежал от правды о моей беременности? Или это Анисья солгала? Или Илья всем им пудрил мозги? Черт возьми… где правда на самом деле?! – Ну и чего приперлись? – рыжая, не вставая, скрестила руки на груди и бросила на обоих мужчин убийственный взгляд. – Солнышко… – начал Тимур, но Анисья заткнула его: – Я тебе не солнышко, – она даже фыркнула. Илья неотрывно смотрел мне в глаза, из-за чего сердце сбилось на миг с ритма. Боже, клянусь, я приложила все силы, лишь бы не броситься ему на шею и не расцеловать до потери сознания. Мне до боли в мышцах хотелось плюнуть на все условности и снова слепо отдаться мужчине, как и три года назад. – Да в чем я виноват? – возмутился Тимур, а я глупо захихикала, потому что рыжая снова начала пыхтеть как ежик. А ведь, правда, что не так? Неужели они поссорились? Боже, надеюсь, не из-за меня… это будет очень неловко. – Во всем! – высказалось рыжее чудо. – Ну, зашибись теперь. А конкретней нельзя, солнышко? – Нет. Я, не сдерживая себя, расхохоталась во весь голос, настолько комичным получился разговор. Это была столь умилительная ссора, что даже плакать захотелось от милоты. – Простите, – выпалила сквозь смех и слезы. – Но вы такие милые… – Да вы достали со своими телячьими нежностями, – пробурчал Илья, я мигом успокоилась и бросила на него осуждающий взгляд. И прежде, чем смогла упрекнуть мужчину, заговорила Ниська: – Ой, сколько раз мне нужно повторять: завидуй молча. Я аж слюной подавилась. Закашлялась, Анисья с кривенькой улыбкой похлопала меня по спине. Некоторое время все молчали, но рыжая разорвала неловкость неожиданным заявлением: – Я хочу мороженое, – подумав немного, она отрицательно качнула головой. – Нет, хочу шашлык. Блин, нет. Я хочу… что же я хочу… Тортик? Блин, в нем же куча калорий, а я поправилась после родов… может, лучше, новый айфон?.. Она рассуждала про свои хотелки так, будто нас здесь нет. Я уставилась на нее, как на инопланетное существо и ждала, что будет дальше. Боже, ну вылитая Катя, только с рыжими волосами! Как меня угораздило найти двух настолько одинаковых и экстраординарных подруг? – Зайка, – Тимур сделал шаг к жене, Анисья даже не поняла этого, – а давай ты со мной поедешь и сама выберешь, что захочешь. – Что, даже айфон? – Угу. Тимур вплотную приблизился и снял жену со стула, подхватил на руки. И просто… на моих глазах вынес ее из кухни. Так, стоп! Что за… Но, было уже поздно. Я поняла, что дело пахнет жаренным, когда Тимур постучал в окно кухни со двора. Приоткрыв стеклопакет, услышала просьбу: – Мы не долго, если что, присмотри за Владиком. И почему его «не долго» ввело меня в дикое сомнение? Но разве у меня теперь оставался выбор? Я не могу уехать с близняшками, оставив полуторагодовалого ребенка на Илью. Да и как я уеду, не зная расписания маршруток, блин. Илья так и стоял на одном месте, со спрятанными ладонями в карманах штанов. И молчал. А мне что сказать? Почему же стало так неловко вдруг? Но, вопреки всему, мысленно я мечтала, чтобы Илья сделал первый шаг. Разорвал между нами ощутимую дистанцию и обнял меня. Пусть даже молчит, но крепко прижмет к груди, окутает своим теплом и защитой. Время тянулось улиткой, но ничего не происходило. И от горечи на глаза навернулись слезы. Может, я бы и могла подойти сама, обнять, даже поцеловать, но… Вместо этого встала и прошла мимо него, прямиком в комнату детей. Илья мгновенно схватил меня за руку и дернул на себя. Я в ту же секунду врезалась спиной в его каменную грудь и едва не всхлипнула от радости. Так хорошо и тепло стало в груди, не было никакого напряжения или желания отстраниться. Наоборот, я расслабилась и забылась на секунду, даже глаза прикрыла, чтобы сполна насладиться сказочным мгновением. Мигом, который ждала мучительные три года… Илья обнял меня, сцепил обе руки в замок на животе и бабочки внутри него проснулись, как по щелчку пальцев. Я задрожала от переполняемых чувств и даже практически не дышала. Слишком хорошо, настолько, что страшно. А вдруг это лишь сон и через три секунды прозвенит будильник? Будильник в моем случае, увы, «прозвенел» Дерзкий и крикливый, требующий к себе немедленного внимания. – Владик… – с горечью выпалила я и попыталась высвободиться из уютной неги, но Илья не позволил. – Постой со мной еще секунду… От шепота над ушком все мои чувства будто оголились и заискрили, а колени тут же подогнулись. Мамочки… Так и с ума сойти не долго! Однако нытье сына Анисьи не прекращалось и, скорее всего, Владик уже разбудил близняшек. – Ты… – я сильно хрипела, пришлось прочистить горло, – можешь пойти со мной и… забудь. Илья так сильно напрягся, что вся магия мгновенно развеялась. Как я могла позабыть, что его пугают дети? Интересно, Илью вводит ступор даже племянник, которого он видел с рождения? Я с силой вырвалась из плотного кольца рук и потопала в комнату. Шла и прислушивалась, но мужчина не пошел следом. Трус! Какой же он… даже слов не могу подобрать. Одним словом – трусливая задница. Войдя в комнату, тяжело вздохнула. Как я и думала, близняшки проснулись. Они прижались друг к другу на диванчике и молчали. Владик же встал на ножки в кроватке, крепко вцепился пальчиками в прутья решетки. Он так надрывно рыдал и тряс кроватку, что я даже не смогла взять его. Настолько целеустремленно малыш вцепился кулачками в кроватку. – Владик, детка, ну ты чего. Иди ко мне на ручки. Нифига. Упрямый малыш ну никак не хотел идти на контакт, а я краем глаза заметила, как медленно начинают дрожать губки у обоих близняшек. Ну, рыжая! Ну… слов нет! И как я должна справляться с ее упрямым сыном? – Ма… – сквозь крик и слезы услышала требование сорванца. – Котик, мама скоро придет… – кажется, в этот момент я забыла все, что касается детей. Я… встала в ступор. Вела себя, как неопытная бездетная подруга, пытающаяся неумело успокоить младенца.