когда-нибудь смогу отпустить её снова. Я подхожу к кровати, хватаю сумку, которую она упаковывала, и выхожу из холодного дома, всё ещё прижимая к себе свою драгоценную ношу. Я бросаю сумку в багажник, а затем отодвигаю своё сиденье назад и сажусь в машину с моей девочкой на руках. Я глажу её спину, пока она тихо всхлипывает, содрогаясь своим крошечным телом. — Малышка, ты разбиваешь мне сердце, — шепчу я ей на ухо. — Я тебя понимаю. Ты больше никогда не вернешься в эту чёртову школу. Я собираюсь запереть тебя в моём доме, — я всего лишь шучу. Или, может быть, я вообще не шучу. По крайней мере, сейчас. — Мы не можем быть вместе, — рыдает она. — Даже, мать его, смерть нас не разлучит, — рычу я. Кэтрин немного отклоняется, чтобы посмотреть на меня. Я обнимаю её лицо и целую, останавливая слезы. — Они не позволят тебе быть шерифом, — её нижняя губа дрожит, когда она это говорит. — Они собираются рассказать обо мне ужасные вещи, которые ты ещё не знаешь. — Меня не волнует, кто что думает, и я откажусь от этой работы в любую секунду, лишь бы быть с тобой. — Нет, если узнаешь обо мне всё, — она размахивает руками. — Я воровка и лгунья! — она снова обнимает меня. — Нет, детка, ты пыталась выжить, — говорю я ей мягким голосом. — Я коп, Кэтрин. Я собрал информацию, и знаю, что ты делала. Твои действия я расцениваю как выживание, и никто не сможет использовать это против нас. Никто никогда не узнает. Я же сказал, что позабочусь о тебе. Никто тебя больше не тронет. Она откидывается назад, чтобы посмотреть на меня, её слезы, наконец, останавливаются. Я вновь прижимаю её обратно к себе и крепко целую, напоминая ей, что она принадлежит мне. — Хочешь поговорить о чём-то еще? — спрашиваю её я. Я не хочу сильно давить и расстраивать её, когда только успокоил. — Я ненавижу всех этих женщин. Они все пытаются охмурить тебя, — рычит она, как маленький котёнок, и мой рот дергается в улыбке. Она бьёт меня в грудь, но я хватаю её за руку, притянув обратно. — Это не смешно. Это сводит с ума. — Тогда пусть все узнают, что мы принадлежим друг другу, — она смотрит на меня сквозь ресницы. Её внимание привлекает её палец, на который я надеваю кольцо, которое купил сегодня утром. Она задыхается, когда видит это. Кольцо с изумрудным камнем в центре, окруженным маленькими бриллиантами на платиновой основе. Когда я увидел его, то сразу вспомнил о её глазах, и взял не раздумывая. — Мы даже не знаем друг друга, — она прикусывает губу, но я могу сказать, что она этого хочет. — С того момента, как я нашел тебя, ты стала всем для меня. Моей родственной душой. Я почувствовал это всем своим существом. Я знаю, что ты хочешь этого, детка. Я люблю тебя больше всего на свете, и я буду сражаться со всем этим грёбаным городом, чтобы быть с тобой. Скажи да. Скажи мне, что ты будешь моей. Что ты принадлежишь мне и только мне. — Да! — она снова бросается ко мне, обнимая за шею, прежде чем начать целовать меня по всему лицу. — Да, да, да, да, — повторяет она. Её рот, наконец, находит мои губы, и она целует меня. Этот поцелуй продолжается вечно, и она начинает шевелиться у меня на коленях. — Отвези меня домой. Люби меня, — стонет она. Я рычу от её слов. Я знаю, что нам нужно отправиться в полицейский участок. — Я тоже тебя люблю, — отвечаю я. Мысли о поездке в полицейский участок оставляют мой разум. Мы сделаем это позже. Прямо сейчас я заберу свою невесту домой и займусь с ней любовью. Я снова атакую её рот, желая ещё одного поцелуя, прежде чем стащу со своих колен на соседнее сиденье. Она начинает расстегивать пуговицы моей униформы, затем вытаскивает мою рубашку из штанов. — Я не могу ждать, — кричит она. Я просовываю руку под её рубашку, обхватывая одну её грудь. Я не думаю, что смогу подождать так же как не могу поверить, что сомневаюсь брать её прямо в машине. Она пытается снять рубашку, но я останавливаю её. — Нет, детка, если кто-то увидит тебя голой, я убью его, — мрачно говорю я. Она перестает тянуть за рубашку, но её руки хватаются за пуговицу моих штанов. Она не теряет времени, освобождая мой член, и оборачивая свою крошечную ладошку вокруг него. Кэтрин начинает меня поглаживать. Я в шоке, и собираюсь заняться этим в машине, где нас могут увидеть, но когда дело доходит до неё, я не могу сказать нет. Она хочет меня здесь и сейчас, и я собираюсь дать ей это. Она никогда не будет сомневаться в моей потребности в ней. — В меня, — требует она самым резким голосом, который я когда-либо слышал. — Штаны, — говорю я ей. Она извивается, и мы снимаем с неё джинсы, и она снова у меня на коленях. Я скольжу рукой между нами, желая убедиться, что она готова принять меня. Из меня вырывается стон, когда чувствую, насколько она влажная. — Чёрт, детка, твоя киска просит его. Тебе нужен мой член? — Ты мне нужен, — прежде чем я смогу ответить, она опускается на мой член. Я почти кончаю на месте, когда её шелковая жара охватывает член. — Боже, ты такая тугая, — сквозь стон говорю я. Хватаю её бедра и двигаюсь в ней. Нахожу её рот, но мы так потеряны в страсти, что наш поцелуй дикий и неуклюжий. Я проникаю глубже, задевая её точку G, не забывая при этом, что её клитор плотно прижимается ко мне. Это не займет много времени. Я не знаю, сколько прошло секунд, но мы оба уже взрываемся друг в друге. Мой член дёргается внутри неё, и я изливаюсь в её утробу. Я крепко обнимаю её, желая проникнуть внутрь неё настолько глубоко, насколько смогу. Мое имя снова и снова срывается с её губ, и я клянусь, что это заставляет мой член извергаться сильнее. Её киска сжимается, и это похоже на то, что она пытается убедить меня, что она высасывает каждую каплю. Её киска жадная, и я чертовски люблю её. — Боже, я люблю тебя, — говорю я ей. — Я тоже тебя люблю. Никогда не знала, что такое любовь до тебя. Ты заставляешь меня чувствовать себя в целости и сохранности.