— Рекомендована срочная госпитализация. — Срочная госпитализация? — со страхом переспросила она. — Все очень серьезно, доктор? — Трудно поставить диагноз без снимка, — буркнул врач. — Флю давно делали? — Я проходила диспансеризацию в прошлом году. — Елена Васильевна продолжала хрипеть. — Мне сказали — все в норме. — Значит, сердечная недостаточность, — констатировал доктор. — Все равно без больницы не обойдетесь. Галя схватила его за холодную руку. — Доктор, — умоляюще произнесла она, — не нужно ее в больницу. Неужели нет дорогих лекарств, которые ей помогли бы? Может быть, надо делать уколы? Я умею, я буду ухаживать, только не отправляйте ее в больницу. Врач деловито посмотрел на часы. Медсестра стояла возле него каменным изваянием. — В принципе я не могу настаивать, — сказал он, стараясь говорить как можно мягче. — Если вы откажетесь от госпитализации — это ваше право. Но предупреждаю: вы бессильны что-либо сделать самостоятельно. В легких вашей матери — вода, нужен снимок для постановки окончательного диагноза. Даже при самом благоприятном раскладе вы не уберете жидкость, и она задохнется через полчаса. Если вы согласны на это — что ж, хозяин — барин, мы удаляемся. — Он встал и кивнул медсестре: — Поехали, Кира. Нас больные ждут. — Но постойте! — Галя снова схватила его за руку. — Сделайте ей укол! Вы не можете вот так ее бросить! Доктор мягко снял ее ладонь со своего запястья: — Могу и сделаю, потому что, помимо вашей матери, есть и другие люди, нуждающиеся в нашей помощи. Вы отказываетесь от предложения, значит, дальше действуйте сами. Кстати, об уколах и таблетках. Они не очистят легкие, нужна система. Вот теперь я сказал все. Прощайте. Елена Васильевна зашлась в сильном хриплом кашле. Мужчина бросил укоризненный взгляд на Галю, словно говоря ей: «Ты ведь сама этого хотела». И девушка приняла решение: — Госпитализируйте. — Постойте! — На внезапно постаревшем, багровом от напряжения лице женщины появилось упрямое выражение. — Я никуда не поеду. Врач развел руками: — Милые мои, решайте скорее. — Она поедет! — твердо сказала Галина и, открыв шкаф, достала большую сумку, с которой ее мать обычно ездила в командировки. — Мама, подумай, какие вещи ты возьмешь? — Я никуда не поеду. — Елена Васильевна перестала кашлять и отвернулась к стене. — Мама, я не допущу, чтобы ты умерла у меня на руках раньше положенного срока. — Галя бросала в сумку все: нижнее белье, халат, платье, кофту и юбку, отмечая про себя скудность и ветхость гардероба матери. — Да, захватим еще тарелку, кружку, ложку, вилку, зубную щетку, пасту и мыло. — Не забудьте постельное белье, — подсказала медсестра. — Не забудем. — Сумка оказалась заполненной доверху, и девушка подняла ее: — Мама, собирайся. Что ты хочешь надеть? — На улице жарко, — предупредил доктор. — Если какой-нибудь легкий халат… Второго халата у Елены Васильевны не было, и дочка помогла ей натянуть тонкую кофточку и старую летнюю юбку в белую и синюю клетку. — Сами дойдете? — поинтересовался врач. — Да уж постараюсь. — Женщина поджала губы и направилась к двери. У порога она вдруг крепко обняла свою девочку. — Ты что, мамочка? — изумленно спросила Галя. Елена Васильевна снова захрипела, губы ее посинели, но ей удалось произнести: — У меня плохое предчувствие. Я больше сюда не вернусь. — Да что ты такое говоришь? — Галина взяла мать под руку и вывела на лестницу. — Там тебя приведут в порядок. Ты же слышала, что сказал доктор. Я этого сделать не смогу. — Ну, может, и так, — не стала спорить Елена Васильевна. — Пойдем, дочка. Когда они вышли во двор, женщина вздохнула полной грудью и мечтательно произнесла: — Как хорошо! Так бы и сидела на скамейке! И дышится легче. — Еще посидите на скамейке, — произнесла медсестра. — Не пройдет и недели, как вернетесь домой. Ее слова порадовали Галю и вселили в нее уверенность. Ее мама не может умереть, ей обязательно помогут! В больнице она будет под наблюдением. Врач поддержал больную, когда она садилась в машину. — Боже, как не хочется! — простонала Елена Васильевна, бросив взгляд на дом. — Как не хочется уезжать! — Ты вернешься через неделю, — заверила ее Галя. — Живая и здоровая. И мы с тобой обязательно куда-нибудь поедем. Женщина ничего не ответила. Всю дорогу до больницы она кашляла и с тоской смотрела в окно. В приемном покое, у которого их высадила «Скорая», пожилая медсестра с серым от усталости лицом и небольшими усами над верхней губой, делавшими ее похожей на мужчину средних лет, поинтересовалась у врача: — Георгий, еще одну привез? Кардиологическая, что ли? Учти, в кардиологии мест нет. — Лидия Степановна, кладите ее в терапию, в пульмонологию, в конце концов! — буркнул доктор. — Ее нужно положить, вы понимаете? — Он сделал большие глаза, и Гале стало страшно. Какой же диагноз поставил ее матери этот человек? — Сейчас вам выпишут все направления, пойдете на рентген, сдадите кровь — и вас определят в палату, — повернувшись к девушке, сказал он. — На этом я с вами прощаюсь. Гале снова стало страшно, как будто их покидал кто-то близкий. — Ее спасут? — прошептала она. — Надеюсь, — ответил доктор. — Во всяком случае, здесь все для этого сделают. Он быстро выбежал из здания, и вновь поступившими занялась пожилая медсестра. Видя тяжелое состояние Елены Васильевны, она подвезла каталку, усадила на нее больную и покатила по коридору. — На рентген пройдем без очереди. — Лидия Степановна толкнула дверь с белой табличкой, не обращая внимания на кричащую и стонущую очередь, лишь бросила куда-то в сторону: — У меня больная тяжелая, граждане. Ну, будьте же людьми! Галя пыталась пробиться следом, но медсестра буркнула: — Ждите здесь. Озверевшая очередь набросилась на девушку, обвиняя ее во всех смертных грехах, но Галина их не слышала. Она напряженно размышляла. Самым важным для установления диагноза врач считал снимок. Когда же он будет готов? Сразу или на следующий день? Если на следующий день, когда же маму начнут лечить? И какое лечение ей назначат? Она добьется, чтобы рентгенолог сию минуту описал снимок, даже заплатит, если придется. Девушка навалилась на дверь и отлетела к стене, когда Лидия Степановна сильной рукой распахнула ее и вывезла коляску с полуживой от усталости матерью. — Скажите, когда будет готов снимок? — бросилась к ней Галя. — Минут через десять. — Медсестра смахнула с усов каплю пота. — Стой тут. Тебе все вынесут. — Куда же вы ее повезете сейчас? — с тревогой спросила девушка. — Где я вас найду? — А в приемном и найдешь, — отозвалась Лидия Степановна. — Без снимка мы не поместим ее в отделение. Тебя дождемся в любом случае. — Мамочка, я скоро! — Галя хотела обнять Елену Васильевну, но женщина, кашлянув, как-то неловко завалилась набок, и Лидия Степановна, толкнув каталку, побежала по коридору. — Что с ней? — Галя рванулась следом, но медсестра остановила ее сильной рукой: — Я же сказала — забери снимок! Буду ждать тебя в приемном. Вскоре она растворилась в полумраке коридора, пахнувшего хлоркой. Галя отвернулась к стене и, стараясь не думать о плохом, принялась ковырять синюю облупившуюся краску. На ее удивление, рентгенолог довольно быстро расправилась со снимком и вскоре стояла на пороге, сочувственно глядя на Галину. — Снимок и заключение покажете в приемном покое, — она вздохнула, но больше ничего не сказала, как-то неловко дернула плечом и скрылась. Трясущимися руками девушка поднесла к глазам заключение. Она редко понимала почерк врачей — то слишком размашистый, то микроскопический, наверное, и рассчитанный на то, чтобы пациенты не прочитали лишнее. Но слово, написанное по-латыни, и цифры возле него бросились в глаза, как приговор. Канцер, 4-я стадия… Галя побледнела, схватилась рукой за сердце, отчаянно забившееся в груди, как пойманная в силки птичка, и опустилась на холодный пол, судорожно вдыхая синтетический запах антисептиков. Канцер… Это значит рак. Четвертая стадия. Не может быть! Это неправда! Рентгенолог что-то напутала. Не обращая внимания на крики толпы, она заглянула в кабинет. — Этот снимок, — едва слышно произнесла Галя. Губы и язык будто распухли и мешали ей говорить. Однако врач все поняла без слов. — К сожалению, деточка, это так, — выдохнула она. — Крепись, моя хорошая. И скорее иди в приемный. Твоей матери требуется срочная помощь. — Это неправда, — прошептала девушка и потеряла сознание. Она очнулась на узкой кушетке. Склонившаяся над ней медсестра с белесыми бровями и забавными веснушками, совсем еще девчонка, наверное, только после медицинского колледжа, держала возле ее носа ватку с нашатырем. — Мама! — Галя вскочила, намереваясь бежать, но сестра остановила ее. — Снимок передан в отделение терапии, куда положили вашу маму, — пояснила она, избегая смотреть Гале в глаза. — Сейчас вы ничем не поможете Елене Васильевне. Она под аппаратами. — Мне нужно поговорить с лечащим врачом. — Бедняжка отодвинула ее руку. — Девушка, вы видели снимок? Есть хоть какая-то надежда? Изящная рука с длинными пальцами потрогала маленький золотой крестик на груди. — Все мы в его милости. Молитесь. У нас бывали совсем безнадежные случаи, когда лучшие врачи разводили руками. Но родственники не теряли надежду, и больные выздоравливали. Молитесь иконе Божьей Матери «Все-царица». Читайте акафист. — Спасибо. — Галя встала с кушетки и сунула ноги в босоножки. — Как мне пройти в терапию? — Прямо по коридору, — пояснила девушка. — Я тоже буду молиться за вашу маму. Ее лечащего врача зовут Герман Борисович. Это лучший доктор нашего отделения.