— Выехала из города, где проживала, и сменила номер телефона. — М-да, — швырнул Вояж окурок в урну. — Грустные, брат, у тебя дела. Но не забирай в голову. Как говорят, еще не вечер. — А я и не забираю, — откликнулся Максим. Дождавшись своего рейса, сели в автобус. Тронулись в путь. За окнами замелькали огни ночного города. Потом растаяли сзади, под колесами загудел асфальт. Фары рассекали тьму, парни уснули. На заре въехали в пригород Симферополя. С мешаниной частных домов из ракушечника и кирпича, утопающих в садах, глянцевым от росы асфальтом и стадом коров, неспешно шагавшим по обочине. Окраина сменилась пятиэтажками советской постройки и современными высотками. Через короткое время автобус въехал на автовокзал, вздохнув тормозами, встал у одной из платформ. — Ну, вот мы и дома, — поправив на плече сумку, первым ступил на нее Вояж. Максим, позевывая, сошел следом. Меж пассажирами тут же засновали местные бомбилы, предлагая свои услуги. — Куда подвезти, командиры? — обратился к приятелям один, вертя на пальце брелок с ключами. — На Севастопольскую. Дом покажу, — сказал Вояж. — Поехали. Направились к стоящей неподалеку «девятке», уселись. Та вырулила со стоянки. — Отдохнуть или как? — спросил словоохотливый водитель, переключая скорость. — То и другое, — ответил сидевший позади Максим. — Правильно. Сейчас как раз бархатный сезон, да и народу меньше. — Здесь направо, — сказал минут через пять Вояж. Свернули с улицы в тенистый заасфальтированный переулок. По бокам свечами высились кипарисы, за ними вычурные ограды и помпезные коттеджи. — Останови у этого, — показал Вояж на один, выстроенный в классическом стиле. Расплатившись и прихватив сумки, вышли из машины. Прошли к кованым воротам с камерой видеонаблюдения наверху, остановились у калитки. Вояж утопил пальцем кнопку звонка сбоку. Через пару минут изнутри послышались шаги, щелкнул запор. В проеме стоял похожий на шкаф мужчина с портативной рацией в руке. — С прибытием, Геннадий Сергеевич, — пробасил, отойдя в сторону. — Товарищ с вами? — мазнул по Найденову глазами. — Со мной, Карпыч, — пожал руку. — Отец дома? — Завтракает на террасе. Проводить? — Не надо. Миновав мощенный гранитом двор с бьющим в центре небольшим фонтаном и сияющим лаком черным «гелендвагеном», поднялись по мраморным ступеням на крыльцо. Вояж потянул за медную рукоятку входной двери, оказались в высоком светлом холле. На полу лежал мягкий ковер, стены украшали картины, вверху искрилась хрусталем люстра. — Да, нехилый у вас дом, — сказал приятелю Максим. — Его построил еще мой дед. Был Героем Соцтруда в Союзе. Мягко ступая, прошли в один из арочных проемов, поднялись лестницей с перилами на второй этаж. Проследовав через анфиладу комнат, оказались на открытой террасе с тыла дома. Ее увивал цветущий плющ, за ним просматривались садовые деревья. В центре застеленный белоснежной скатертью стоял накрытый стол, кругом плетеные кресла. Седоголовый человек за столом в одиночестве неспешно пил кофе. — Я вернулся, отец. Здравствуй, — остановился Вояж напротив. Тот задумчиво поднял глаза. В них мелькнули удивление, а потом радость. Едва не опрокинув чашку, встал, стремительно обошел стол, обнялись. — А я тебя заждался сынок. — Он отстранился, внимательно глянул сыну в глаза. — Жив, слава Богу, — тепло похлопал по плечам. — Я не один, — указал на Найденова Вояж. — Мой боевой друг. Пригласил к нам в гости. — Гостям всегда рады, — протянул руку отец. — Будем знакомы. Сергей Михайлович Македонский. Шагнув вперед, Максим ощутил крепкое рукопожатие и запах хорошего табака. Хозяину было за шестьдесят, невысокого роста, худощавый и подтянутый. Лицо изрезано морщинами, пронзительно-голубые глаза. — Так, а сейчас продолжим завтрак. Гликерия Николаевна! — повысил голос. На террасе появилась чуть моложе хозяина смуглая женщина в белом фартуке. Увидев Вояжа, всплеснула руками. — Хлопчик наш вэрнувся! — Вернулся, тетя Гликерия, вернулся, — подойдя, чмокнул в щеку. — Ой, як же ты похудел, — покачала головой. — Ладно, нежности потом. Добавь-ка нам, пожалуйста, два прибора и еды, — улыбнулся Сергей Михайлович. Через несколько минут гости с аппетитом уплетали яичницу с ветчиной, зелень и бутерброды с сыром. Закончив, перешли к кофе, а хозяин закурил трубку и, почмокав ею, спросил: — Почему редко звонил, Гена? — Связь была неважная, отец, — утер губы салфеткой. — Да это и не приветствуется. — Что нового в Донецке? — Все без изменений. Обстреливают. Мы молчим за редкими исключениями… — Снова вернешься туда? — Нет. Сидеть в окопах надоело, а идти вперед не разрешают. Это не по мне. — Правильно, хватит геройствовать. — Отец Вояжа окутался дымом. — Чем думаешь заняться? — Восстановлюсь на учебе, а там будет видно. — Достойное решение. Ну ладно, хлопцы, я сейчас отъеду по делам, а вы отдыхайте. К обеду вернусь, поговорим. — Выхолит, он не знает, что ты был в Сирии? — взглянул на Вояжа Максим, когда отец исчез в доме. — Зачем? Так ему спокойнее. И в Донбасс отпустил со скрипом. Я ж у него один. — Так ты в прошлом студент? — Ну да. Крымского госуниверситета. Учился там на агронома. — А эта женщина у вас кто? — Двоюродная сестра отца и моя тетка. Живет вместе с нами. Легка на помине, появилась Гликерия Николаевна, сообщив, что для гостя готова комната. Прихватив сумки, пошли за ней в дом. Комната выходила окнами в сад, была уютной, с добротной мебелью и «плазмой» на стене. — Почивайте, будь ласка, — сказала хозяйка. — А ты, Гена, в свою. Там все как раньше. Мы ничего не трогали. Обедали во второй половине дня в саду, в беседке рядом с прудом. Отец, тетка и Вояж с Максимом. Ели холодную окрошку, запеченного с яблоками гуся и жареную султанку[29], запивая розовым мускатом. За столом шел непринужденный разговор. Как оказалось, все семейство были греками и жили в Крыму с незапамятных времен. Фамилию носили знаковую — Македонские. Прадед выращивал виноград, его сын в советское время руководил совхозом, а внук являлся одним из главных акционеров созданной на его базе компании «Коктебель». Туда входили известный в России завод вин и плантации виноградников. В свое время Сергей Михайлович поддержал Крымскую весну, что оценила новая власть, и помимо прочего был депутатом Заксобрания. В течение недели вместе с Геннадием, как он не сразу привык называть боевого товарища, Максим всласть позагорал на местных пляжах и накупался в море. А еще они побывали в Севастополе, Ялте с Феодосией, многих других местах. У приятеля имелся спортивный «ягуар», и, меняясь за рулем, отлично путешествовали. На ночь останавливались в кемпингах или небольших гостиницах. Однажды Максим позвонил в Балашиху Анзору, тот несказанно обрадовался и сообщил, можно возвращаться домой. — Все утихло? — Да. Можешь не опасаться. Когда бодрые и жизнерадостные парни вернулись в Симферополь, на следующий день Геннадий решил навестить университет, подав документы о восстановлении. Сергей Михайлович в свою очередь предложил Максиму экскурсию в Коктебель. — Покажу тебе наш завод. Уверен, тебе понравится. — С удовольствием, — тут же согласился гость. Выехали на утренней заре, за рулем был сам хозяин. Под рубчатые колеса внедорожника уплывал асфальт, город вскоре растворился в утреннем тумане. За окнами открылись степные просторы, расцвеченные лесопосадками, бахчами и уже зрелыми полями, с синими хребтами гор у далекого горизонта. — Ну, как тебе Крым, Максим? — спросил гостеприимный хозяин. — Удивительные места, Сергей Михайлович. Похожи на сказку. — Хочешь, чтобы стала былью?