— Все нормально, — сказал он соседям, вернувшись, и сел на свое место. Минут через пять, кривясь от боли, появился блатной. Снял с грузовой полки свою сумку и прохрипел, обращаясь к Максиму: — Мы еще встретимся. — Как скажешь, — равнодушно пожал Найденов плечами. Повесив сумку на плечо, рыжий молча двинулся по проходу. — Быстро ты с ним, — улыбнулся пожилой сосед. — Повоспитывал? — Немного. — Он взглянул на девушку. Она внимательно смотрела на него, отложив в сторону книгу. — Спасибо вам, — сказала она, встретившись с Максимом взглядом. — Не люблю хамов. Лика Зорина, — представилась попутчикам. — А давайте-ка вместе перекусим, — предложил Павел Алексеевич. — Танюша, что там у нас есть? Доставай. На столике, застеленном салфеткой, поочередно возникли жареная курица, пупырчатые огурцы, сыр и московский батон в нарезке. Лика добавила бутерброды с колбасой, пару яблок и оранжевый апельсин. — А у меня вот… — Максим достал из сумки пакет с беляшами, которые в дорогу дал Анзор. — Жаль, остыли. С шутками и веселым смехом вместе пообедали, заказав еще чаю. Затем чета прилегла на нижних полках отдохнуть, а молодые уселись за столик у противоположного окна. — Интересное у тебя имя, — сказал Максим. — Никогда такого не слышал. — Если полностью, Анжелика, — улыбнулась девушка. — Это меня мама так назвала. Разговорились. Лика возвращалась из Москвы, где гостила у бабушки, в Питер. Была коренной ленинградкой, училась в Санкт-Петербургском университете на юриста. — А ты, значит, едешь поступать в Морской корпус? — взглянула на Макса карими глазами. — Ну да. Еду. Хочу быть военным моряком. — А я знаю, где он расположен. Это недалеко от Большого проспекта. Я там живу вместе с родителями. Проехали половину пути, распрощавшись с приятными попутчиками, пожилая чета, прихватив вещи, вышла на станции Бологое. На их места сели новые пассажиры. Поскольку рыжий так и не вернулся, Максим пересел на боковую полку, разговор продолжился. Лика ему все больше нравилась. Невысокая, с миловидным живым лицом и стройной фигуркой. В детдоме на девчонок он особо не заглядывался. Общался в основном с мальчишками, да и времени не хватало. Когда на следующее утро поезд втягивался на перрон Московского вокзала, они были друзьями. Девушка рассказала, что мечтает работать в прокуратуре, как отец, а Максим сказал, что он детдомовец. — Ну и что? — пожала плечиками. — Папа тоже рос без родителей, они погибли в тайге. Были геологами. Лязгнув сцепками, состав остановился. Проводники, открыв двери, опустили подножки и пригласили пассажиров к выходу. — Ты в Питере раньше бывал? — спросила Лика, когда они спустились на людную платформу. — Никогда, — повертел головой Макс, поправив на плече сумку. — Только в Москве, да и то не часто. — В таком случае провожу тебя до места, — весело стрельнула глазами девушка. — Мне не трудно. — Ну, если не трудно, проводи, — с удовольствием согласился Максим. Они нырнули в ближайшую станцию метро, спустились по эскалатору вниз, доехали до станции «Василеостровская», — оставшуюся часть пути Лика предложила пройти по улице. Они вышли на поверхность и примерно километр прошли до набережной. Максим видел, конечно, картинки. Но картинки не передавали даже малой доли того впечатления, которое производила Нева с ее гранитными набережными. Максим вертел головой по сторонам, пытаясь разглядеть все сразу: затейливую архитектуру старинных зданий, золотые купола высокого храма и скользящие по фарватеру прогулочные суда. — А вот и Морской корпус, — показала Лика на длинное в три этажа оранжевого цвета здание с колоннами в центральной части, выходящее фасадом на набережную. Вверху, на башенке, реял Андреевский флаг. — Спасибо тебе. Приятно было познакомиться, — пожал девушке руку парень. — Погоди, вот тебе мой номера телефона. — Открыв сумочку, вынула блокнот с шариковой ручкой. Развернув, написала семь цифр, вырвала листок, протянула. — Когда поступишь, дай знать. Покажу тебе Питер. — Теперь точно поступлю, — аккуратно сложив, сунул Максим в карман листочек. — В таком случае до встречи. — Она светло улыбнулась и задробила каблучками в обратный путь. Он долго глядел вслед, а потом решительно направился к главному входу. Там предъявил дежурному офицеру в синем кителе и фуражке с крабом вызов с паспортом. — Андреев, проводи абитуриента в нужную казарму, — приказал тот рослому курсанту с тремя золотыми шевронами на рукаве. — Откуда приехал? — спросил провожатый, когда они шли по пустынному плацу. — Из Москвы. — Ясно, — так же коротко ответил курсант. Конкурс в учебном заведении оказался будь здоров — пять человек на место. Но экзамены Максим сдал, успешно набрав проходной балл, и был зачислен на штурманский факультет. Там готовили офицеров для надводных кораблей и подводных лодок. Максим испытывал необычайный душевный подъем, хотя старался держать себя серьезно, без щенячьего восторга. А было от чего прийти в восторг! У корпуса была богатая и славная история, начиная с самого основания ее самим императором Петром Первым. Сначала это была Навигацкая школа, впоследствии Морской корпус, а в советское время — Высшее военно-морское училище имени Фрунзе. В новой России его объединили с Высшим военно-морским училищем подводного плавания имени Ленинского комсомола, снова переименовав в Морской корпус. Он же Санкт-Петербургский военно-морской институт… Вот где предстояло учиться Максиму! После зачисления всех переодели в синие робы с бескозырками и тяжелыми яловыми ботинками, отправив в летний лагерь для прохождения курса молодого бойца. Ребята в группе подобрались нормальные: часть ребят продолжали семейную традицию, их отцы были морскими офицерами, другие из самых обычных семей рабочих и служащих. В лагере было пять таких же групп, разных специальностей. Жизнь в лагере текла по строгому распорядку. В шесть утра курсантов будили звуки горна, затем следовали построение и физзарядка. За ней трехкилометровый кросс по лесу, умывание и завтрак. После снова построение и развод на занятия. В щитовых домах, оборудованных под классы, изучали уставы, основы несения караульной службы и автомат Калашникова. На плацу меж ними отрабатывали строевую подготовку. Максиму все это давалось легко — сказывались занятия спортом. Другим не очень. Спустя две недели двое подали рапорта на отчисление и исчезли. Остальные понемногу привыкали. Через месяц учеба завершилась боевыми стрельбами: ребята выпустили на полигоне по мишеням по три пули. Свежеиспеченные курсанты вернулись в институт. Там на складе всем выдали парадную форму: синие форменки, черные клеша с хромовыми ботинками и муаровые ленты на бескозырки с надписью «Военно-морской корпус». Настал день принятия присяги. В десять утра курс в белых перчатках и с надраенными автоматами выстроили перед фасадом института. Перед шеренгами стояли пять столиков, на них — алые папки с текстом присяги. Напротив начальник, флотский контр-адмирал, и профессорско-преподавательский коллектив в полном составе. Чуть в стороне стояли приехавшие на присягу родители. Раздалась команда, и под медь оркестра парадный расчет, чеканя шаг, пронес перед шеренгами величаво реющее Андреевское знамя. Когда расчет занял свое место, тамбурмажор взмахнул жезлом, и последний звук улетел в небо. Адмирал, придерживая кортик, прошел к трибуне с микрофоном и произнес речь. Курсанты стояли неподвижно, слушая поздравление с поступлением в Морской корпус и принятием присяги. Группы родителей волновались больше своих сыновей, их толпа колыхалась, двигалась в радостном возбуждении. Адмирал закончил свою речь, снова последовала команда, началось самое главное. Это тоже был отработанный ритуал, без лишних движений, строгий и торжественный. По вызову командира роты каждый курсант выходил из шеренги, с автоматом на груди маршировал к столику. Брал в руку папку с текстом, открывал и громко зачитывал клятву. Клал папку с текстом на место, расписывался в журнале. Затем поворот кругом и возвращение на место. Когда церемония завершилась, вновь грянул оркестр, курсанты прошли вдоль фасада торжественным маршем. Затем состоялся праздничный обед, за ним концерт. Приглашенные родители пообщались со своими чадами. Максиму было немного грустно. Эх, был бы среди них Александр Иванович!.. На следующий после торжества день начались занятия. Теперь их проводили в классах учебных корпусов и на институтском плацу. Изучали высшую математику с геометрией, физику, теоретическую механику, химию, черчение и иностранный язык. От обилия материала кружилась голова. То, что было в школе, не шло ни в какое сравнение с предметами, которые приходилось осваивать здесь. Помимо учебы пришлось ходить в корпусные наряды — на службу и работы. Особенно изводили строевые занятия на плацу: маршировали ротой, взводами и в одиночку. Ко всему этому прибавилось чувство голода. Кормили курсантов неплохо, но есть хотелось постоянно. В конце одного из череды ставших привычными учебных дней, вечером, перед самым отбоем, Максим попросил у одногруппника Генки Резникова сотовый телефон, своего-то у него пока не было… Набрал номер, записанный на листке блокнота. — Здравствуй, это Максим, — назвался, услышав знакомый голос. — Макс! Рада тебя слышать! Поступил? — Как и обещал. — Здорово. Когда будем смотреть Питер? — Как только пустят в увольнение. — Звони. Буду ждать. — И я. — Нажав кнопку, отдал трубку Генке. — Спасибо. — Да чего там, если надо, обращайся, — сунул телефон в карман. Первое увольнение состоялось через неделю, в воскресенье. Накануне тем же способом связался с Ликой. Договорились встретиться в десять утра у ледокола «Красин», стоящего на вечном приколе у набережной имени революционного лейтенанта. Отпарив форменку с клешами, надраив до зеркального сияния бляху на ремне и ботинки, в числе других первокурсников-счастливцев Максим впервые отправился в увольнение. День выдался погожим, над Невой парили чайки. Многие ребята отправились в город группами. Найденов, отделившись от сокурсников, направился в сторону «Красина». Ледокол внушал уважение размером и оснасткой, теперь в нем находился Музей Мирового океана. Пока, задрав голову, курсант рассматривал с набережной гиганта, позади раздался стук каблучков. Он быстро оглянулся. К нему легким шагом подходила Лика. В шелковой цветной блузке, юбке до колен, туфельках и с модной сумочкой на плече. — Здравствуй, вот и я, — остановившись рядом, задорно тряхнула челкой. — Тебе очень идет морская форма, — протянула маленькую руку, которую Максим осторожно пожал. — А тебе твоя. Лика весело рассмеялась.