Более того, я хотела знать, как эти видящие в ошейниках воспринимают нас. — Как опасность, — сказал Стэнли, отвечая на мой неозвученный вопрос. — Они воспринимают нас как опасность, Высокочтимая Сестра. вот почему он смотрит на нас так. Он нас боится, — в голосе Стэнли прозвучала лёгкая нотка презрения, и он нахмурился. — Он практически считает нас другим биологическим видом. Для него мы опасны и склонны убить его в любой момент. Людей он воспринимает как безопасных, как его правомерных хозяев. А нас он считает смертной угрозой. Я посмотрела на видящего с оранжево-карими глазами. — Это правда? — спросила я. Высокий видящий слегка покраснел, но кивнул. — Да. Это правда, Высокочтимая. Я сожалею, — он глянул на Стэнли, и теперь я видела, что он старательно старается ослабить бдительность, контролировать свой страх перед другим мужчиной. — Нас заставляют воспринимать вас как своего рода демонов. Как дикарей, — он посмотрел на меня. — Как угрозу. В моём свете вспыхнула злость. Прикусив губу, я посмотрела на видящих в клетках. Теперь я видела их страх. То отсутствующее выражение никуда не делось, но я видела напряжение в их телах и то, как они сбились вместе в центре клетки, словно для защиты. В то же время я знала, что Хограс наверняка прав. Если они боялись нас, то могли попытаться убить, чтобы защитить себя. Я знала, что они мало что смогут сделать против нашего с Касс телекинеза, но я не хотела, чтобы нам пришлось их убивать. — У нас есть режущий инструмент? — спросила я, не сводя взгляда с их лиц. Краем глаза я заметила, как Стэнли кивнул. — Да, Высокочтимый Мост. Я кивнула. — Ладно. Мы их всех освободим. Посмотрим, с чем мы будем иметь дело после этого, — слегка поморщившись, я кивнула в сторону Атвара, Калаши и Джусефа. — Мы хотя бы знаем, что они недолго носили ошейники. Что касается остальных, мы можем лишь надеяться на лучшее. Стэнли кивнул. Запустив руку в карман жилета, он достал светло-зелёный инструмент из органического металла. Я смотрела, как органика трансформируется под его пальцами после того, как он, должно быть, послал ей команду своим светом. Через несколько секунд она превратилась в режущий инструмент с притупленной носовой частью. Как только это произошло, Стэнли шагнул к решёткам клетки, сжимая рукоятки кусачек. Все видящие внутри сделали шаг назад. Наблюдая, как они шарахаются от нас, смотрят на наши лица, вжимаясь спинами и боками в дальнюю стену, я вздохнула. У нас не было на это времени. Выбрав случайного видящего, я схватила его телекинезом и грубо подтащила к решёткам клетки. Когда он забился и завопил, я впечатала его в железные решётки, прижав ноги и руки к телу Все остальные по нашу сторону решёток сделали шаг назад. Все, кроме меня и Касс. Обездвижив видящего, втиснув его голову и шею в пространство между двумя органическими прутьями, я посмотрела на Стэнли. — Давай, брат, — сказала я. — Режь. Глава 39. Апокалипсис Ватикан горел, и его облака затмевали небо среди бела дня. Глядя на клубящийся чёрный дым, поднимавшийся вверх и пронизанный золотистыми и оранжевыми отсветами всё ещё бушующих пожаров, я невольно не могла отвести глаз. В моём нутре поднималась тошнота, когда я думала о предметах искусства, находившихся в тех стенах. От этой мысли мне становилось плохо и грустно. Я знала, что это место, как и многие другие в мире, обладало смешанной историей, и ощутимая её часть была вовсе не хорошей. Я могла оправдывать это миллионом разных способов, но правда в том, что за этими стенами горела история. История единственной известной мне цивилизации клубами поднималась в небо и заслоняла солнце завесой из тёмных частичек горящего пепла. Апокалипсис действительно наступил. Реальность этого факта накрыла меня, возможно, впервые. На протяжении всех месяцев, всех лет, прошедших после моей жизни в Сан-Франциско, в глубине души, в каких-то дальних закоулках своего разума я лелеяла надежду, что всё это лишь временно. Даже не осознавая этой веры, я правда думала, что однажды мы одержим победу в этой войне, и всё постепенно вернётся в норму. Вирус, Тень, Дренги, даже падающие на Пекин бомбы… всё это не пересекало ту невидимую грань в моём сознании, которая привела бы к осознанию неизбежного конца всего, что когда-либо существовало. Сама того не осознавая, я говорила себе, что всё это ещё не миновало точку невозврата. В глубине души я верила, что ситуацию до сих пор можно исправить. Я говорила себе, что потребуется много работы, чертовски много работы, но однажды мы справимся. Всё снова станет так, как прежде. Может, не всё, и не на моём веку, но Лили определённо застала бы этот момент. И ребёнок, которого я теперь носила в себе, тоже застал бы. Глядя на горящее небо и всё ещё прокручивая где-то в своём свете образы из видения Кали, я осознала, что уже не верю в это. Мы никогда не вернёмся. Всё это… всё это скоро закончится. Всё закончится, и пути назад никогда не будет. В моём горле встал ком, глаза всё ещё не отрывались от облаков горящего пепла. Затем кто-то врезался в пассажирскую дверцу фургона. Я подпрыгнула, повернув голову, и увидела Ревика, стоявшего там и улыбавшегося. Прежде чем я успела оправиться и врезать ему, он просунулся в окно и поцеловал меня в губы. Когда он оторвался глотнуть воздуха, я шлёпнула его по руке, и он рассмеялся, снова целуя меня. Когда он наконец-то отстранился, я вытерла глаза, разрываясь между желанием улыбнуться и нахмуриться, между радостью от встречи с ним и раздражением из-за того, что он задумал. — Ты, возможно, реально психопат, ты это знаешь? — сказала я. Ревик выгнул тёмную бровь, всё ещё опираясь руками на край окна. — Это задокументированный факт, — сухо ответил он. Снова улыбнувшись, он убрал руки с окна и открыл дверцу. — Пошли. Мы нашли альтернативное средство передвижения. Прежде чем я успела запротестовать, он обвил меня рукой и вытащил с сиденья. Я едва успела обернуться и глянуть на водительское место, где Стэнли улыбнулся и закатил глаза. Балидор уже открывал задние дверцы грузовика, на котором мы приехали. Прежде чем я успела предупредить его обо всех людях, которые ожидали его внутри, Ревик стиснул меня в очередном объятии, окружив своим светом и вплетаясь им в мой свет. От него исходило так много жара, света, привязанности, любви и желания, что мой разум на мгновение опустел. Я осознала, что стискиваю его руки, затем спину, и поняла, что его aleimi до сих пор переполнен светом от работы с телекинезом. Ревик ощущался усталым, но в то же время взвинченным. Он чуть ли не пружинил на месте, а его глаза слегка остекленели, когда он наконец отпустил меня и встретился со мной взглядом. — Хочешь увидеть сюрприз? — спросил он, слегка улыбаясь. — Или ты всё ещё злишься на меня? Прищёлкнув языком, я покачала головой. Глянув вправо, я наблюдала, как люди и видящие выбираются из задней части фургона. Увидев, как Балидор удивлённо вскрикнул при виде Атвара, Джусефа и Калаши, я с улыбкой смотрела, как он обнимает сначала одного, потом другого. Калаши он обнимал дольше всех и буквально просиял. Затем я увидела, что к Балидору бежит кое-кто ещё, и резко отвела взгляд, но всё же успела увидеть, как Балидор подхватывает Касс в объятия и крепко прижимает к себе. Выдохнув, я посмотрела на Ревика. Он тоже уставился на Атвара и остальных с изумлением в глазах. Поддев его плечом, я вскинула бровь, когда он повернул голову. — На твоём «альтернативном средстве передвижения» хватит места для всех нас? — поинтересовалась я. Он улыбнулся, прищёлкнув языком. — А ты времени даром не теряла, жена. — Действительно, муж. Ты мне выбора не оставил. Ревик повернулся к толпе видящих и людей, нахмурившись. Судя по его взгляду, на сей раз он оценивал группу в целом, а не смотрел на отдельных видящих. Его бледные глаза сканировали их, а брови хмурились, будто он проводил мысленные расчёты. После короткой паузы он решительно кивнул. — Да, — сказал он. — Проблем быть не должно. Я закатила глаза, шлёпнув его по груди, и Ревик улыбнулся, крепче стискивая меня в объятиях. Прежде чем я успела возразить, он потащил меня к ватиканской стене. Я только тогда осознала, что Иллег стояла там и придерживала дверь открытой, чтобы мы могли пройти. Когда мы подошли, она закатила глаза и улыбнулась, одарив меня коротким уважительным поклоном. — Высокочтимый Мост, — произнесла она учтиво.