Им не стоило утруждаться. Мой пистолет не выстрелил. Я нажала на курок, а он даже не щёлкнул. — Бл*дь, — выругался Ревик. Все остальные тоже проверили своё оружие и другую экипировку. Когда вся команда доложилась о безуспешности попыток, я снова начала тыкать в свой наладонник, пытаясь добиться ответа. Он оставался инертным и тёмным вместе с органическим светом в моём пистолете Пустынный Орел. Моя гарнитура сделалась абсолютно мёртвой, не реагируя даже на устные команды. Несколько секунд мы все просто стояли там и возились со своими различными девайсами. — ЭМИ?1 — предположил Варлан. — Могло ли ОБЭ испустить какой-то импульс, вырубивший электронику? Нельзя сказать, что такого никогда не случалось прежде. Я нахмурилась в темноте. — У нас есть обычное оружие? — спросила я. — Не органика? — Две единицы, — подтвердила Иллег. — Одна винтовка и один пистолет. Мы берём их на случай, если нашу органику взломают. СОП. Винтовка была со мной с тех пор, как мы покинули Стамбул. Я кивнула. Я знала, что СОП означает «стандартная операционная процедура». — Этого недостаточно, — пробормотал Холо в темноте. Последовало молчание. Как и все, я гадала, что нас разоружило и почему. Я также гадала, было ли это некой стандартной мерой безопасности, или они активировали это, потому что знали, что мы здесь. — Это неважно, — сказал Ревик. — Вы все слышали Фиграна. Мы идем вперёд. Верно? Подумав над его словами, я кивнула. Он прав. Более того, нам надо было пошевеливаться. Мы и так слишком долго простояли на месте, учитывая то, что мы только что сделали с их ОБЭ. Фигран не говорил этого прямым текстом, но я чувствовала в его свете спешку, желание, чтобы мы все поторапливались. Должно быть, Ревик тоже уловил это. Не сказав больше ни слова, он потянулся к моей руке и сжал мои пальцы в темноте. — Мы с Элли пойдем первыми, — сказал он. — Держитесь вместе. Опирайтесь на своё зрение видящих. Все следите за тем, что вы чувствуете, и докладывайте группе обо всём необычном. Мне плевать, что это будет: новая конструкция, чей-то незнакомый разум, электрические или органические поля, другие живые света… даже если вы подумаете, что это просто крыса. Поделитесь этим с группой. Пусть кто-то перепроверит найденные вами отпечатки или следы, какими бы безобидными они ни казались. Иллег… вы с Далай возьмите оружие, которое у нас осталось. Пока он говорил, я осознала, что его свет ощущался более стабильным. Все следы его клаустрофобии исчезли. Я гадала, не потому ли это, что он больше не мог видеть туннели или низкие потолки… как тут до меня внезапно дошла правда. Это Четвёрка. Это из-за того, что мы четверо соединились. Что-то в этой матрице света стёрло те тёмные участки в его aleimi или как-то сделало их незначительными. Глядя на его свет, я вновь сильнее почувствовала Фиграна и Касс, как будто мы четверо стояли вместе в ряд, а может, кругом и держались за руки. Я видела всех нас в темноте, раздельных и разных, но в то же время образующих некое целое из замысловато переплетённого света. Я видела посреди этого света некую схему, красочную матрицу, подобную прекрасной картине. Идеальная симметрия заставляла моё сердце раскрываться просто от взгляда на неё. Что-то в этой увиденной схеме, в этих геометрических и наполненных светом фигурах напомнило мне картины, которые я видела на одной из каменных стен Памира… или их копии в книгах Врега. Сложно было не реагировать на ощущение в этих переплетённых крест-накрест нитях. Часть меня хотела провалиться глубже в тот свет, всматриваться в узоры, выстраиваемые и перестраиваемые в нём на моих глазах. Часть меня была убеждена, что там жил более глубокий след, нечто столь прекрасное, что это изменило бы всё, если бы я это увидела. Сложно было не делать это личным. Я чувствовала Касс, силившуюся не реагировать на те же ощущения. Я чувствовала, как она старается не реагировать на то же ощущение родства, принадлежности. Мой разум тоже противился этому. Насколько я могла сказать, Ревик и Фигран вообще не боролись с этим чувством. Они плавали в нём и сквозь него, вплетаясь в этот прекрасный узор света и далёкий звук… и основным ощущением, которое я от них улавливала, было облегчение. Как будто какая-то их часть наконец-то смогла выдохнуть — та часть, которая боролась и царапалась, силилась и искала столько, сколько они себя помнили. Те взаимосоединяющиеся кусочки пазла встали на место, и они смогли наконец-то расслабиться. Они расслабились в этом чувстве, в этом ощущении поддержки, словно это самое всецелое удовлетворение, что они когда-либо испытывали. Ощутив ту капитуляцию в Ревике, я испытала вспышку страха, сомнения в себе. Мне пришло в голову, что всё это может быть уловкой. Они оба могли до сих пор работать на Менлима, на Дренгов… вся эта штука с Четвёркой могла быть ещё одной дерьмовой игрой, которую они вели перед тем, как снова попытаться убить нас с Ревиком. Ревик обдал мой свет жаром и заверением. «Нет, — послал он, и его свет был безумно мягким. — Нет. Я так не думаю, жена». Глядя в эти замысловатые узоры света, я не знала, как ответить. Глава 31. Тёмная вода Теперь я слышала воду. Я продолжала сверяться с Фиграном и Ревиком, убеждаясь, что вода не направляется в нашу сторону в такой манере, которая могла оказаться опасной. Они оба так не считали. В то же время их впечатления не были согласованными. — Большая вода, — бормотал Фигран про себя. — Большая, тёмная вода. Падает на камни. «Мне вода кажется неподвижной, — сказал Ревик, и его мысли сделались хмурыми, когда он повернулся в мою сторону в темноте, по-прежнему крепко сжимая мою ладонь. — Она кажется глубокой и неподвижной. Более глубокой, чем то, с чем мы столкнулись в последнем затопленном туннеле. Более глубокой, но не такой застоявшейся. Менее зловонной». Мне сложно было увидеть её не так, как видел Ревик, поскольку мой свет по-прежнему сильнее всего переплетался с его светом. Чтобы увидеть и почувствовать материальность воды, мне были нужны мои нижние структуры, так что без него я была совершенно слепа. Попытки настроиться на Фиграна и посмотреть, что он видит, лишь забросили меня в его верхние структуры, которые по факту являлись разрозненным, быстро движущимся водоворотом образов, впечатлений, даже запахов… и всё это налетело на меня так быстро, что я едва могла осмыслить их по отдельности и уж тем более не могла расположить их в каком-то логичном порядке. Я чувствовала, что сам Фигран мечется вокруг и сквозь них, прочерчивая связи и рисуя из этих фрагментов более крупные картины. Некоторые образы показались мне ужасающими, другие — прекрасными, но я не могла подобраться ни к одному из них достаточно близко, чтобы понять смысл. Я определённо не могла проследить за тем, что он делает, и уж тем более за тем, как он это делает. Я не могла заставить себя связаться напрямую с Касс. Она также ничего не говорила, пока эти двое описывали свои впечатления. Однако я могла слышать воду, так что думала, что Фигран как минимум отчасти прав. Вода определенно падала на что-то сверху. — Там наверху кто-то есть, — сказал Балидор. Ревик напрягся, крепче сжав меня. — Кто-то? — переспросил он. — Да. Но на солдата не похоже… и я чувствую всего лишь одного. Он шел прямо за Фиграном и Варланом, держа руку Касс так же, как Ревик держал мою. В темноте мы образовали более тесный строй, но в то же время и более узкий, состоящий из пар, следовавших вплотную друг за другом в темноте. Большинство из нас держало в руках оружие, пусть и дулом вниз, а у некоторых оружие было примитивным. Все мы сканировали назад и вперёд по туннелю, пока шли. Мы с Ревиком по-прежнему возглавляли группу. Варлан и Фигран шли прямо за нами, настолько близко, что я чувствовала их дыхание шеей. Балидор и Касс шли прямо за ними. Иллег и Далай шагали за ними, и Далай несла единственную работающую винтовку, тогда как Иллег несла пистолет. Холо и Стэнли замыкали шествие. Я убрала свой органический пистолет в кобуру. Вместо него я держала в свободной руке складную дубинку, которую прихватила напоследок, пока мы ещё собирались на корабле. Я также знала, что в заднем кармане у меня лежит складной нож, а на ремне висит моток верёвки, который тоже можно использовать в качестве оружия. Ревик в свободной руке держал длинный нож — нож, который подарил ему Атвар и который ранее лежал в ножнах на его поясе. Я знала, что у него имеются и другие ножи поменьше, в том числе и в ботинке. Однако если дело дойдет до перестрелки, у нас имелся телекинез. Это единственное оружие дальнего действия, которое у нас осталось.