Почему ей кажется, что эти слова имеют отношение к ней? Да что там «кажется»! Прочь ложную скромность! Его слова имеют к ней самое прямое отношение! Милана подняла голову и встретилась с ним глазами. Он смотрел так же, как при прощании у неё в общежитии неделю назад. — Я очень рад вас видеть, Лана! Скучал по вам. — И я по вам скучала, — слова вылетели прежде, чем она успела подумать и поймать себя за язык. — Давайте уедем отсюда? Мне кажется, нам есть о чём поговорить. Мы не виделись целую неделю, да ещё в вашей биографии обнаружились белые пятна. Она металась, он видел по глазам. — Не бойтесь, я не пил. Я же за рулём. Едем? — Да, — опять её язык успел вперёд разума и чувства самосохранения. Она прекрасно понимала, что согласилась сейчас не только на поездку. Она доверилась ему. Полностью отдала себя в его тёплые руки. — Сейчас танец закончится, я вас провожу к столику, а через десять минут жду вас в машине. Она тут, на стоянке прямо рядом с рестораном. Танцевать больше ни с кем не ходите, иначе это будет бесконечно. Я и без того уже от ревности сам не свой. Чувствую, придётся установить какой-то электрошокер на подступах к кабинету, сразу срезать особо ретивых, на подлёте. Он говорил так, словно немного иронизирует и над собой, и над ситуацией. Милана рассмеялась, он так забавно говорил. Будто сам собой недоволен. Он проводил её за их столик, и вскоре Милана, незаметно следившая за «начальственным столом», увидела, как Никита Андреевич покинул зал ресторана. Она выждала пять минут и сказала Рите и Андрею, что уезжает, уже вызвала такси. К счастью, ребята уже немного разомлели от вина, и их бдительность притупилась. Рита расцеловала Милану в обе щеки, Андрей похлопал по плечу, и Милана заспешила к выходу. Она очень волновалась, но полностью отдавала себе отчёт в том, что делает. И понимала, чем, с вероятностью девяносто девять процентов, закончится сегодняшний вечер. Они долго катались по вечернему городу, были на набережной, в центре. Милана спросила босса о поездке, и он некоторое время рассказывал. Она слушала, откинувшись головой на сиденье. В машине было сумрачно, светилась только приборная панель. — Теперь вы, — его глаза странно блестели в холодном свете приборов и уличных фонарей. — У вас есть некоторое музыкальное прошлое, о котором вы скромно умолчали. — У меня очень большое музыкальное прошлое, — улыбнулась Милана. — Пою, сколько себя помню. Десять лет в студии эстрады, музыкальная школа, взрослый хор… — Даже когда мы встретились впервые, вы пели. До сих пор помню эту странную песню. — Она не странная, просто переделанная. Подростковый вариант, пели с девчонками в юности. А так это вполне себе нормальная песня, типа народной. — А в группе этого брутального музыканта вы когда успели поработать? — Это была моя первая работа в Иркутске. В начале декабря пришла в клуб, чтобы устроиться помощником повара. Сначала мне предложили танцевать стриптиз, а после моего отказа пригласили прийти на прослушивание. И Феликс меня принял в группу. Он очень хороший, сразу предупредил всех своих, чтобы даже не пытались трогать меня. Под угрозой увольнения. Чуть больше месяца я с ними работала. — А в каком клубе? Милана сказала. Никита Андреевич включил навигатор, и минут через десять они остановились на улице недалеко от «SATELLITE». — Посмотреть хоть, — улыбнулся он. — Не представляю вас в столь злачном месте. Рад, что вы давно не работаете тут. Кстати, а почему уволились? — Ну как уволилась… К счастью, здесь не оформляют на работу официально, потому я в одну прекрасную ночь просто сбежала. И Милана рассказала о том, как всё было в ту ночь. — Потом я покинула хостел, уехала на вокзал. И как раз там впервые увидела Андрея и Риту, а потом Андрей подошёл ко мне. Дальше вы знаете. Никита Андреевич слушал, нахмурившись. — Ужасно. Как вы рисковали, работая тут! Подумать страшно! Что ж вы такая отчаянная-то⁈ Надо беречь и себя тоже, а не только свою честь! — Да, это я поняла, жизнь научила. Не сердитесь, не хмурьтесь так! Скажите лучше, как я сегодня пела, на ваш взгляд? Сносно? — Милана решила сменить тему, отвлечь его, немного подразнить. — Неужели вы столь злопамятны, Лана? — проворчал он. — Ещё как злопамятна, Никита Андреевич! — Прекрасно вы пели, сами знаете, и песни хорошие. Завтра за электрошокером поеду, надо же будет фанатов обуздать. Милана смеялась. Он тепло и как-то ласково смотрел на неё. — Значит, не захотела стриптиз танцевать? И от потенциального «озолотителя» сбежала в концертном платье? Только по любви можешь, да? — Да, — она смотрела в его глаза и не могла отвести взгляд. — Соловушка моя. Он назвал её так, как называл папа! А она ведь ничего такого не рассказывала ему! — Буйная головушка, — Никита Андреевич протянул руку и медленно провёл ладонью по её волосам, спускающимся на спину. — Всегда мечтал сделать это. Милана быстро отстегнула ремень безопасности, и через несколько секунд она была на коленях у Никиты Андреевича, лицом к нему, обхватив его за шею. Он крепко сжимал её в объятиях; они горячо и торопливо целовались. Руль упирался в спину Миланы, но ей было всё равно. Глава 9 Руки Морозова проникли под тонкий свитер Миланы, быстро справились с застёжкой лифчика, коснулись груди Миланы. Никита Андреевич и Милана одновременно застонали от восторга и охватывающего их всё сильнее желания. Он целовал шею Миланы, каким-то образом успевая вспоминать, что обратил внимание на эту шею ещё в обсерватории. У Миланы очень красивая осанка, и шея не слишком длинная и не спортивная, но сильная и просто восхитительная, не дающая ему спокойно спать уже очень давно. — Лана, пощади, — прерывисто прошептал он, уткнувшись лбом в её плечо. — Я подобным даже в молодости не занимался в машине, а сейчас близок к этому, как никогда. Прошу, приостанови это, пока мы не доберёмся до дома! Потому что сам я не могу остановиться. — Хорошо, — улыбнувшись, Милана потёрлась щекой о его макушку и начала перебираться на своё сиденье. Ей доставляла огромное удовольствие та власть, которую она имела над ним. Никита Андреевич посидел немного с закрытыми глазами, выравнивая дыхание, потом выпрямился и завёл машину. — Надеюсь, я смогу продержаться эти полчаса, — тихо сказал он, словно сам себе. — После стольких недель ожидания. После этого они некоторое время ехали молча, но потом Милана, которая внезапно перестала бояться его и волноваться, решила нарушить молчание. — Интересно, зачем нужно было ожидать много недель? — задумчиво и преувеличенно серьёзно спросила она. — Это рецепт какой-то? Типа чайного гриба, или, скажем, сыра? Необходимо, чтобы желание как следует «настоялось»? Уже сказав это, она вдруг поняла, насколько двусмысленно всё прозвучало, смутилась, покраснела так, что на глазах выступили слёзы. «Принцесса, вы так невинны, что можете сказать совершенно страшные вещи!». При этом Миланой овладел неудержимый приступ смеха. — Чтооо⁈ — он притворно сдвинул брови, при этом пытаясь сдержать улыбку. — И она ещё смеётся! Тебе не стыдно, бессовестная⁈ — Нет. — По-твоему, нужно было прямо в обсерватории перемигнуться и бежать в ближайшее укромное место? Или вообще в первую нашу встречу⁈ — Ну в первую встречу вряд ли, я бы, скорее, припустила в обратную сторону тогда. Такой ты был устрашающий и надменный! — Сейчас кто-то дошутится, я отменю отсрочку, припаркуюсь где-нибудь и приведу приговор в исполнение! — Ох, — Милана покачала головой и задумчиво уставилась в окно, подперев рукой щёку. — О чём думаешь? — не выдержал он уже через несколько секунд. — Думаю, а я точно работаю в институте солнечно-земной физики? — В смысле? — Судя по твоей терминологии, где-то в институте ФСИН, — невинно сказала она — Лана! — Слушаю? — Хватит меня дразнить! Тебе меня совсем не жаль? — Почему молчишь? — опять спросил он через минуту. — Обиделась?