— Женщина, на которую на улице оборачиваются мужчины. Лично я… — Она произвела на тебя сильное впечатление? — Ее трудно описать. Я бы дал ей максимум тридцать пять лет. Не то чтобы она была очень красивой или эффектной. Элегантностью она меня тоже не поразила, потому что была в простом черном платье и непричесанная — как женщина, занимающаяся уборкой. Вот только… — Что «только»? — Вот что: в ней есть что-то удивительно женственное, трогательное. Чувствуется, что она очень добрая, немного напугана жизнью. Относится к тому типу женщин, которых мужчине хочется защитить. Вы понимаете, о чем я хочу сказать? Ее фигура очень, очень женственная. Он покраснел, увидев веселую улыбку Мегрэ. — Ты долго с ней общался? — Минут десять. Сначала я заговорил о страховке. Она мне ответила, что ее зять и сестра, каждый, застраховались на крупную сумму на год… — Точную сумму она не назвала? — Нет. Знаю только, что застраховались они в «Мютюэль». Еще она добавила, что сама не нуждается в страховке, потому что получает пенсию. Возле одной стены стояли рядом стол и верстак, на столе — сложный макет железной дороги. Я рассказал, что недавно купил железную дорогу сынишке. Это позволило мне задержаться в доме. Она меня спросила, где я покупал игрушку, не в универмаге ли «Лувр», и я ответил «да». — Значит, продавал вам ее мой зять… — И все? — спросил Мегрэ. — Почти. Я обошел пару-тройку торговцев, но не решился задавать конкретные вопросы. Похоже, к Мартонам в округе относятся хорошо, платят они регулярно. Только теперь Мегрэ заметил, что осушил стакан Торранса. — Прости, старина. Закажи себе другой, за мой счет… — И добавил: — И мне тоже. Я приду выпить, когда закончу разговор с посетительницей. За время его отсутствия та не сдвинулась с места, лишь закурила новую сигарету. Мегрэ сел на свое место и положил ладони на стол. — Простите, на чем мы остановились? Ах да! Вы предложили мне задавать вам вопросы. А я не очень хорошо себе представляю, о чем вас спрашивать. У вас есть прислуга, мадам Мартон? Если я правильно понял, вы целыми днями работаете. — Да, я работаю целыми днями. — У вас свое дело? — Не совсем. Однако мой патрон, месье Харрис, открывший магазин белья на улице Сент-Оноре, выплачивает мне довольно высокий процент с прибыли, потому что его бизнес держится в основном на мне. — То есть вы довольно обеспечены. — Да, обеспечена. — Кажется, я уже слышал о фирме Харриса. — Это один из трех лучших магазинов изящного нижнего белья в Париже. У нас избранная клиентура, в том числе и коронованные особы. Теперь он лучше понимал некоторые детали, поразившие его в самом начале: скромную и в то же время какую-то особую элегантность посетительницы. Как бывает в мире высокой моды и некоторых других видах торговли, она постепенно усвоила вкусы и манеры клиентов, сохранив при этом необходимую скромность. — Ваши родители тоже занимались торговлей бельем? Теперь, когда они перешли на более банальную тему и вопросы казались невинными, она расслабилась. — Они были далеки от этого. Мой отец работал учителем истории в лицее, в Руане, а мать никогда ничего не делала, разве что была дочерью генерала. — У вас есть братья или сестры? — Сестра. Она некоторое время жила в США, в Грин-Виллидж, в штате Нью-Джерси, недалеко от Нью-Йорка, с мужем; он был инженером в нефтеперерабатывающей компании. — Вы сказали «был»? — Два года назад он погиб при взрыве в лаборатории. Сестра вернулась во Францию такой потрясенной, в таком отчаянии, что мы пригласили ее пожить у нас. — Я вас только что спрашивал, есть ли у вас прислуга. — Нет. Моя сестра не работает. Она моложе меня и вышла замуж в двадцать лет, когда еще жила с родителями. Она всегда была балованным ребенком. — Это она ведет ваше хозяйство? — Если хотите, это ее взнос в общий бюджет. Мы ее не просили, она сама на этом настояла. — Вы тоже жили с родителями, когда встретили будущего мужа? — Нет. В отличие от Дженни — это моя сестра — я чувствовала, что не создана для жизни в Руане, да и с матерью не очень ладила. В общем, я уехала в Париж, как только окончила среднюю школу. — Одна? — Что вы хотите сказать? — У вас не было друга? — Понимаю, к чему вы клоните. Поскольку я сама предложила вам задавать вопросы, то не могу отказаться отвечать. Я действительно приехала сюда к знакомому, молодому адвокату, с которым мы прожили несколько месяцев. У нас ничего не получилось. Я стала искать работу и обнаружила, что аттестат о среднем образовании, ради получения которого отец мучил меня несколько лет, ничего не дает. Единственное, что я нашла после недели беготни по Парижу, было место продавщицы в универмаге «Лувр». — И там вы встретили Мартона. — Не сразу — мы работали на разных этажах. А познакомились в метро. — Он уже был старшим продавцом? — Конечно нет. — Вы поженились? — На этом настоял он. Мне было бы достаточно просто жить с ним… — Вы его любите? — А разве иначе я была бы здесь? — Когда вы уволились из универмага? — Подождите… В следующем месяце будет пять лет. — То есть через семь лет после заключения брака. — Примерно. — К тому времени ваш муж уже занял должность старшего продавца? — Да. — А вы оставались простой продавщицей? — Не понимаю, к чему вы клоните. — Я тоже, — задумчиво проронил комиссар. — Итак, вы поступили на работу к месье Харрису. — Все было не совсем так. Во-первых, Харрис — название фирмы. Настоящее имя моего патрона — Морис Швоб. Он работал в универмаге «Лувр» в отделе белья. — Возраст? — Теперь? — Да. — Сорок девять лет. Но это не то, о чем вы подумали. У нас с ним чисто деловые отношения. Он всегда мечтал открыть собственный бизнес. Для работы в магазине ему была нужна молодая женщина, знающая свое дело. Когда речь заходит о белье и корсетах, женщины не любят, чтобы их обслуживали мужчины. Он это заметил еще в «Лувре». Вот и все. — Вы практически его компаньон? — В каком-то смысле, хотя мои проценты намного ниже, чем его, что естественно, поскольку он внес капитал и создает модели. — В общем, еще пять лет назад положение вашего мужа было выше вашего. Зарплата тоже. Но потом все изменилось. — Совершенно верно, но, поверьте, я об этом даже не думаю. — Ваш муж тоже?