– Надо же, какой покладистый ребёнок, – удивлялся барин. Когда Лизоньке исполнилось семь, родители решили, что пора нанять для неё учителей, чтобы те обучали девочку грамоте, музыке, рисованию и всему, что положено знать барышне из приличной семьи. Из города пригласили двоих учителей. Однако вскоре выяснилось, что девочка совершенно необучаема. Так сказали учителя. Это рассердило и расстроило родителей. Как же так? Ведь их девочка такая умная и любопытная, не может быть, чтобы она была неспособна к учёбе. Выписали из города других учителей, но и те, позанимавшись с Лизонькой несколько дней, признали свою беспомощность. Девочка жила своей жизнью, в своём особом мире. Она заговаривала лишь тогда и только с тем, с кем хотела сама. Она ничего не делала по принуждению. Её больше влекло к созерцанию, к размышлению, к уединению, она часами могла наблюдать за букашкой, ползущей по тонкому стебельку пиона в саду или смотреть как играет солнце в струях фонтанчика, что стоял среди старых замшелых дубов в парке. Наконец родители сдались, отправили восвояси всех учителей и докторов, и позволили дочери, которой на тот момент исполнилось уже десять лет, быть собой, вести себя так, как просит её сердце. – Она особая, знать, навсегда она останется большим ребёнком, – вздыхала барыня, – Но что поделать? Мы ведь любим её. Да и не в силах мы что-то изменить. Зато она так добра. Единственное, что Лизонька полюбила из предметов, это рисование. Но, усвоив основы, она скоро потеряла интерес к урокам, и учитель рисования также, как и его предшественники, был отпущен из усадьбы. Однако Лизонька с того момента начала рисовать, она подолгу сидела над листом и выводила на нём линии и мазки. И выходили из под её кисти удивительные, неземные пейзажи, горы и реки, холмы и равнины, чудные животные и необыкновенные цветы, распускавшиеся пышным цветом под лунным бледным светом. А однажды Лизонька пришла из сада задумчивая. Она долго ходила из комнаты в комнату, поглядывая на барыню, словно желая что-то сказать, но не осмеливаясь. Наконец барыня не выдержала. – Что с тобой, дитя моё? – спросила она у девочки. – Маменька, – заговорила Лизавета, – Алёшенька просил передать тебе, что папенька должен быть осторожен, пусть не ездит нынче к лесорубам. Беда будет. Барыня отшатнулась и побелела. – Кто… Кто просил тебе передать? – Ну как же, Алёшенька – братец мой! Барыня дрожащей рукой нащупала стул и рухнула на него. В голове помутилось. Откуда Лизонька может знать про Алёшу? Они ни разу не обмолвились ни словом о нём. Не иначе дворовые растрепали. Уж она задаст им. И без того ребёнок не от мира сего, а теперь ещё и покойники будут ей «являться». – Лизонька, деточка, где же ты видела Алёшеньку? – Да у фонтана, маменька. Мы всегда там видимся. – Как всегда? – Он приходит поговорить со мной, рассказывает как живётся, а я ему рассказываю про нас. А сегодня он велел передать папеньке, чтобы тот не ездил нынче в лес. – И как же ему поживается? – срывающимся голосом спросила барыня, сдерживая слёзы. – Хорошо, он всегда в светлой рубашечке с голубыми отворотами, и в синеньких штанишках, чистенький и весёлый. – Ты иди, Лизонька, – ответила тихо барыня, – Иди, деточка, порисуй. Барин как раз после обеда собирался ехать в лес, проверять работников, те валили деревья верстах в трех от усадьбы. – Не ездил бы ты нынче в лес, Василий Иваныч, – подошла к нему сзади жена. – Да с чего это? Барыня помолчала, а после и поведала мужу слова Лизоньки. Нахмурился барин. – Это ещё что за блажь? Поеду и точка. Мало ли что могло девчонке померещиться, уснула поди у воды, вот и привиделось. А вечером привез барина приказчик со сломанной ногой. Вызвали доктора, наложили на ногу шину из досточек. А ночью, как всё улеглось, рассказал барин, как упало на него огромное дерево и чуть было не погубило, но чудом он успел отскочить и задело лишь ногу огромной корявой ветвью. – А Лизонька-то права была, – прошептал он. Спустя несколько дней Лизонька принесла родителям рисунок, она всегда показывала им свои работы. Но в этот раз они лишь успели взглянуть на лист, как тут же вскрикнули: – Откуда ты взяла его? – Нарисовала. Сама. Да что такое? Родители промолчали. С листа смотрел на них их давно умерший сын Алёшенька. Пришла зима. Всё чаще Лизоньке приходилось сидеть дома, но и тут она не скучала. Находила себе развлечения. Мастерила что-то из сухих листьев и шишек, ягод шиповника и еловых веток. В один из дней она соорудила некое подобие шалаша и показала матери. – Вот под таким шалашиком Егорушка сидит. – Какой ещё Егорушка? – удивилась мать. – Скоро узнаешь, – ответила девочка. А к обеду принесли дворовые весть, что пропал парень деревенский, за дровами в лес поехал и не вернулся. Лошадь домой пришла с пустыми санями, а его нет. Искали и не смогли найти. Тут-то и вспомнила барыня про шалашик. – А как зовут парня-то? – Егором. – Ступайте бегом в деревню и передайте, что искать нужно под шалашом, – уверенно сказала барыня. Вечером постучался в кухню старик Митрич: – Передайте барыне, нашёлся Егорка-то. Угодил в заснеженную яму, прикрытую еловыми лапами, видать на зверя летом ставили, да и ногу подвернул. Почти сутки так просидел. Ну ничо, Пантелевна его на ноги поставит, застуду выведет. Так велели люди благодарность передать за подсказку-то. Митрич мялся, теребя в руках картуз: – Одно мне интересно, как же ж прознала барыня о том шалашике? В другой раз Лизонька накрыла кукольный столик, рассадила своих кукол, подвязав им на головы чёрные тряпицы. – Что это они у тебя такие печальные, Лизонька? – спросила барыня. – Так ведь поминки справляют, – ответила девочка, «разливая» по чашечкам чай. Через два дня пришла весть, что померла сестра барыни, живущая в соседнем поместье. Уже все в усадьбе шептались, что Лизонька ведает. Только в глаза молчали. А ну как прогневается барин? А девочка тем временем предвещала то одно, то другое. Однажды барыня завела с ней разговор: – Лизонька, откуда ж ты всё это узнаёшь? – А мне люди сказывают. – Какие люди? – Разные. Приходят и говорят. Вот и сейчас дядя мне сказал, что перстень, который ты прошлым летом потеряла, под половицу закатился в гостиной, вторую от окна. – Лизонька, да какой ещё дядя? Где он? – Да вот же, возле тебя стоит, – рассмеялась девочка и убежала. Барыня испуганно оглянулась, но никого с нею рядом не было. Спустя время стала Лизонька грустной. – Что с тобой, детонька? – спрашивает барин, – Уж не приболела ли ты? – Нет, папенька, просто я не знаю как всё успеть. – Да что за хлопоты у тебя? – Люди приходят и просят, просят. А я не могу им всем помочь. То одно передай, то к другому пойди. А как я пойду? Мне ведь нельзя одной! – Какие люди?