Дядя Коля поднял руку и показал помолчать. – Если бы я был твоим отцом, я бы дал тебе хорошую оплеуху, чтобы мозги на место встали. А у тебя гордость-то вообще есть? – спросил он. Миша непонимающе пожал плечами. – Тебя баба послала, потом пошла с другим мужиком отжигать, а ты бегаешь как маленький оленёнок с огромными рогами и пытаешься найти способ простить её? – Но вдруг там ничего не было, может они просто лежали… Дядя Коля не выдержал и горько засмеялся, да так, что закашлял. Кое-как отхаркавшись, он выпрямился и с кислым лицом положил руку Мише на плечо. – Я сам был таким, надеялся… Да, влюбился я тогда без памяти, Миш. И она меня любила, поначалу. И ребёночек у нас должен был родиться. Да вот только всё пошло не по плану. Миша вздохнул. До него только что дошло, про кого тот рассказывает. – Девочка при родах померла, а любовь мою забрало болото. Как бы я её не просил, – дядя Коля покачал головой, – бестолку. Если бабе что-то в голову взбрело – всё, пиши пропало. Даже щипцами не вытянешь. А если она тебя ещё и разлюбила, ты, – он постучал пальцем по Мишиной груди, – будешь последним, кого она послушает. Я не стал её останавливать. Видел, как её забрала волна. Дядя Коля замолчал. О чём-то задумался. Мише стало немного не по себе. Дядя Коля словно разбудил старое чувство ненависти. Ведь он прав, он чертовски прав. – Не любит она тебя. Баба никогда, если любит, такого не скажет. Так что не надо, не ищи добра от зла. Если же сама придёт – гони её прочь, пусть знает, что ты человек, что у тебя тоже есть чувства, что ты не животное, которое можно безнаказанно унижать. Миша молча выслушал, кивнул и пошёл на улицу. 10. 24 мая 2013 года «Она правда это сделала?» «Ты её видела?» «Кто тебе рассказал?» Вопросы, которые следовало бы задавать шёпотом, со скоростью света разлетались по коридору школы. Теперь о её попытке суицида знали все. Мишу это не волновало, вчерашний разговор с дядей Колей убил всю надежду и тепло, что он чувствовал по отношению к Соне. Он больше не хотел знать продолжение подробностей той фотографии, только лишь отомстить. Мише вспомнился сегодняшний сон: он в образе Давида стоит на коленях перед Богом и вымаливает прощение. Райский сад вокруг давно увял. Деревья больше напоминали болотные, чем божественные. «Помилуй меня, Боже, по милости Твоей», – говорил Миша. Непослушная рука сложила перстни вместе и начала поочерёдно касаться лба, живота и плеч. «А простишь ли ты ближних своих?», – отвечал ему Бог. Что-то женское казалось Мише в образе перед ним. Внезапно изменилось лицо. На него сверху вниз смотрела голова матери в белоснежном платке, вышитым золотом, а тело, совсем не её, а Христа, было прибито к кресту. «Я всё знаю про твои грешки, про то чем ты занимаешься по ночам», – язвила женщина. Рука начала двигаться всё быстрее, и вместо крещения стала имитировать мастурбацию. Миша попытался схватить правую руку левой, но сил не хватало. Сверху смеялась мать. «Бог простит твои шалости, сын мой. А ты простишь Соню или затаишь злобу до конца своих дней?» Вместо матери на кресте висела уже Соня. Её лицо было скрыто волосами, а кровь медленно стекала по запястьям. Со звонком в класс вошла классная руководительница Надежда Петровна. Класс встал. – Дети, садитесь, вчера с ученицей нашей школы – она вздохнула, – нашего класса, произошёл вопиющий случай. Я знаю, что вы уже в курсе произошедшей ситуации, поэтому мы вынуждены объяснить вам последствия этого глупого поступка. Уж в вашем-то возрасте нужно понимать, что это не выход из ситуации, какой бы сложной она ни была. Умерев, вы не получите ответ на самый популярный философский вопрос «Что же такое жизнь?» Возможно, вы думаете, что станете героями школы? Нет. О вас посудачат пару дней на переменах и благополучно забудут. Ещё лет через двадцать ваша могила зарастёт сорняком, так как детьми, которые могли бы ухаживать за ней, вы ещё не обзавелись, а родители, дай Бог им здоровья, уже не смогут в силу старости. Класс вздрогнул от её слов. – Такого конца вы себе хотите? – подняла голос учительница. – Если вы адекватные, то, конечно, нет. А если же нездоровы и отказываетесь лечиться, занимаетесь глупостями, то поверьте, лично я плакать по вам не буду. Это максимально эгоистический поступок. А вы думали сколькими проблемами это грозит школе? Начнутся проверки, а это прокуратура, инспектора по делам несовершеннолетних и прочие. Попадёт не только нам, но и вам. Дети недоумённо смотрели на учителя, боясь даже шептать. Миша слушал в пол-уха. Он был раздражён и не хотел ничего знать о Соне, в каком она состоянии. За него это спросила Лера. – Надежда Петровна, с ней всё в порядке? Она жива? – Да, с ней всё нормально, до свадьбы доживёт. Половина класса с облегчением выдохнула. – Я не знаю, что происходит у неё в жизни, – продолжила учительница, – но это поступок крайне отчаявшегося человека. Я очень надеюсь, что это не вы её довели. Миша никак не мог избавиться от назойливого образа распятой на кресте Сони, за что проклинал мать и её ежечасные божественные наставления. Он не видел её саму, но видел торчащий гвоздь из разрезанной руки. Кто-то шепнул ему, что Соня резала вены, от этого в его образе из раны обильно стекала кровь. Сознание не давало ему увидеть её лицо, лишь руку, ржавый гвоздь и прядь белоснежных волос, свисающих с предплечья. Миша мотнул головой и начал слушать предмет, который рассказывала Надежда Петровна. Не потому, что было интересно, а чтобы отвлечься от плохих мыслей. *** – Ты же с ней больше всех общался. Ты знаешь, что произошло? Как у неё самочувствие? – накинулись на Мишу одноклассники после урока. Миша никогда не был популярным парнем в школе, и такое обильное внимание его смутило. Он пытался объяснить, что ничего не знает, шептал, что ему всё равно, но одноклассники ещё больше заваливали вопросами. Внезапно всё закончилось. Кто-то сильный взял его за плечо и вырвал из толпы. Раздался гул недовольных школьников. Миша повернул голову и увидел Витю Богатырёва. Здоровяк тянул его в другую часть рекреации, где стояли Лера с Сашей. – Спасибо, Витя, – снисходительно улыбнулась Лера и помахала ему ручкой на прощание. Работу выполнил. Все знали, что Витя последние два года бегал за девочками и достиг статуса главного мальчика на побегушках. Класс за глаза называл его подкаблучником. В другой части коридора подростки разбились на группы и активно обсуждали происходящее, иногда посматриваю на Мишу и девочек. – Чего тебе? – буркнул Миша. Ему не понравилось, с какой наглостью его выдернули из толпы, но был благодарен, куда проще разговаривать тет-а-тет. – Я же сказал, что ничего не знаю. – Не шуми, – шикнула Лера. Она выглядела растерянно, – я хочу, чтобы ты забыл, что я тебе вчера показывала. – Забыл? – нервно рассмеялся Миша. – предлагаешь просто взять и вырезать кусок мозга, отвечающий за память вчерашнего дня? Я бы с радостью, но, боюсь, такого не забыть. – Хватит душнить и послушай. Это всё неправда. Мы вчера с ней поссорились, и она разбила мой телефон. Я хотела отомстить, но не знала, что она попытается себя убить… – Я знаю, зачем ты всё это придумала сейчас. Тебе просто стало её жалко, она же твоя бывшая подруга. Я не знаю, что у вас там произошло, и мне плевать. Может, ты и правду говоришь, но это не отменяет того, что она мне написала. Тебе показать? Лера недоумённо смотрела на Мишу. – Нет, постой. Давай после урока сходим к ней в больницу. Я хочу перед обоими вами извиниться. Я же сказала, я тебе соврала, чтобы отомстить ей за телефон! Я не знала, что она так сделает… – чуть не плача, просила Лера. Сбоку её за руку держала Саша. – Я не собираюсь в этом разбираться, но если ты к ней пойдёшь, – передай, чтоб больше ко мне не подходила. *** Соня открыла глаза. Страшный сон закончился, но в отличии от последних кадры из него остались в памяти. Девушка сразу поняла, что комната незнакомая. Вместо люстры, по бокам комнаты висели лампы, как в больнице. Они ярко светили, несмотря на день. Всё это тоже напомнило ей сон. «Только какой?» – задалась вопросом Соня. Очертания палаты были ей знакомы. «Палата». Непроизвольно дернувшись, Соня почувствовала острую боль в руке. Вместе с этим в голове начали появляться кадры. «щёлк» Перед ней всплыло смешное лицо медсестры. «щёлк» Кадр сменился на ту же самую палату, где она лежала, только стены были обшарпаны, а окно забито досками. Соня мотнула головой, избавляясь от воспоминаний. Затем осторожно посмотрела на перевязанную руку. Бинт по середине немного порозовел. Она не до конца помнила, что случилось, но ей казалось, что она уже была в этой ситуации, от чего стало жутко. «Вспоминай милая, вспоминай», – произнесла Матушка. Её голос сначала напугал Соню, но затем успокоил. Она поняла, что это не сон. «Ты же знаешь, что произошло?» – спросила Соня. «И по ту, и по эту сторону», – тихо ответила та. «Что ты имеешь ввиду?» Неожиданно кадры в её голове потеряли хаотичность, стали более чёткими. «Лера, Саша, да, я кажется вспоминаю». «Дальше!» – потребовала Матушка. «Я разбила телефон…» Кадры были не от первого лица. Она видела картинку со стороны. «Дальше я не вижу, словно вырезали из памяти, – Соня снова посмотрела на руку, – я опять это сделала?»