– Каррраул! Каррраул! – Как же ты меня достал! – с досадой произнесла подруга, набросив на клетку плотное покрывало. – Это мамин попугай! Они с отцом уехали в Сочи, а мне оставили своего попугая. Голов от него уже трещит, жду не дождусь, когда родители вернулся и заберут этого гада! – А когда ты его кормила последний раз? В клетке пусто… – У него диета. Склевал сладкую палочку за день, теперь пусть поголодает немного. Видела, какой здоровый и жирный? Откормили… – Разве у птиц бывает ожирение? – Бывает. Ты ужинать хочешь? Я не хочу, на работе перекусила пораньше и после шести не ем. Но тебе чай могу поставить. А ты пока в душ сходи, – предложила подруга. – Спасибо. Думаю, чая будет вполне достаточно. Вообще-то у меня в животе начались голодные возмущенные бульки, ведь за целый день я так ничего и не поела, даже не позавтракала. Но я и так свалилась на голову подруги, навязалась незваной гостьей, не хотела выглядеть еще и обжорой! Поэтому я быстро прошмыгнула в ванную со своей жалкой котомкой и полезла в душ. Волосы мочить не стала, воспользовалась Олиной шапочкой для душа, помылась быстренько и вылезла. Уже спокойнее я перебрала вещи в котомке, смогла выудить запасные трусики, но лосины и футболку все же оставила. Сама не понимаю, зачем я оставила на себе футболку – она была Якуба и отдаленно пахла его парфюмом, оставшимся на одежде даже после стирки. Надо было избавить от любого напоминания об этом озабоченном маньяке, но… Но я осталась в его футболке и не могла найти оправданий для своих действий. Ни одного оправдания! Перестав терзать совесть, которая накрепко уснула, я вышла из душа и пошла в кухню. Оля стояла у окна, курила в приоткрытую форточку и разговаривала с кем-то по телефону: – Да, у меня. Хорошо… Как смогу. Поспешите. Подруга услышала мои шаги и обернулась с удивленной улыбкой: – Ты так быстро! – произнесла с заминкой, отключила звонок. – Я думала, ты долго будешь возиться в душе… – Не хотела тебя стеснять, наверняка тебе самой после работы захочется ополоснуться в душе? – Ага, жара адская! Так… Чайник сейчас включу! – засуетилась на кухне. – С кем болтала? – спросила я, чтобы не молчать. – Я тут… эээ… с родителями беседовала. Они все за свою птицу переживают! Говорю, да у меня, позабочусь как смогу, – ответила Оля, стоя ко мне спиной. Она поставила на стол вазу со сладостями к чаю, налила чай в кружку и села напротив, помешивая сахар в кружке. Я попыталась поинтересоваться, как дела. Оля отвечала, но почему-то разговор не клеился. Я подумала, вдруг у нее были на этот вечер свои планы, поэтому она немного странно себя вела и постоянно поглядывала на часы. – Спасибо за чай, Оль. Я сегодня устала, наверное, прилягу. В зале можно? – На одиночный дива? Можно, конечно, сейчас дам тебе покрывало и подушку, передохни немного, на тебе лица нет, дерганая какая-то… Через пять минут я уже лежала под тонюсеньким одеялом в зале и пыталась уснуть. Но выброс адреналина до сих пор бушевал в крови, а по коже ползли медленно-медленно ледяные мурашки. Может быть, одеяло было слишком холодное? Но просить Олю дать другое одеяло я не стала, пыталась уснуть так. Примерно через полчаса подруга на цыпочках прошла в зал: – Ты спишь? Мия… – позвала шепотом. Я изобразила глубокое спящее дыхание, а подруга вышла и прикрыла дверь. Я слышала, как она шепталась за дверью, но слов разобрать не могла. Через несколько минут осторожно щелкнул ключ в замке. Наверное, у Оли точно были свои планы на вечер, поэтому она ушла, подумала я и повернулась лицом к спинке дивана. В коридоре раздались шаги. Словно кто-то шел осторожно, но довольно грузно. Шел не один… В клетке зашевелился встревоженный попугай и начал клекотать что-то даже под плотной тряпкой. Мурашки собрались в районе затылка – мучительно острые и жалящие. От них будто даже волосы на голове зашевелились и внезапно вспомнились слова молитвы: «Отче наш, сущий на…» Вымолвить первую строку даже мысленно я не успела, поняла, что дверь отворилась. Подвох я поняла слишком поздно… Слишком… Свет из коридора обрамлял здоровенную фигуру. Причем не одну! За мной пришли. Крик застрял в горле. Я попыталась встать, но один из верзил метнулся ко мне тенью, накрыл рот ладонью и приставил нож к горлу: – Пикнешь, на лоскутки порежу! – зашептал, водя холодной сталью по шее. – Выходим, – скомандовал знакомый голос. Мясник, что б его! Меня сдернули с дивана, как пушинку, и поставили на пол. Коллектор подошел и сжал мои щеки пальцами – толстыми, как разваренные сардельки, и очень сильными. – Говорил же тебе, Мия, давай дружить! – шлепнул меня по лицу своей пухлой ладонью. – Вы п-п-пожалеете! – прошептала я. – Меня будут искать. – Возможно. Но только там, куда мы тебя отвезем, точно искать не станут! – ухмыльнулся и отошел в сторону. – Выводите! Толпа громил затопала в коридоре, переговариваясь на блатном, словечки не все были понятны, но ясно, что ничего хорошего мне ждать не стоило! – Сумку, сумку ее заберите! – пискнула Оля и торопливо всунула мне в руки котомку, пнула под ноги тапочки. – Поживее! – лезвие нажало сильнее. Я пыталась попасть ногой в тапочки, запнулась одним за другой, и помпон на левой ноге повис, болтаясь на одной ниточке. – Сука ты, Оля! Сука конченая… Как ты могла?! – Мне проблемы не нужны! – ответила она твердым голосом, поджала губы и отвернулась. – Живее! – поторапливал Мясник. – Чего возишься? – шикнул на одного из своих, который пялился на мою так называемую подругу. – Чика приглянулась. – Ёб… Она же страшная! – удивился Мясник. – Агаааа! – закивал мордоворот. – Я невзрачных люблю. Такую раком поставь и долби, сколько хочешь! Страшные бабы – самые отзывчивые и всегда рады мужскому вниманию. Подруга побледнела и испуганно попятилась, зачем-то пошарила рукой по комоду, схватила трясущимися пальцами пухлый конверт. Награда, догадалась я. За то, что сдала меня. – Бери, если хочешь! – милостиво кивнул Мясник. – Сегодня я добрый! – захрюкал. Оля заверещала, когда в ее сторону двинулся один из пособников Мясника. Меня вытолкали в подъезд и повели вниз. – Ты дуррра! Дуррра! Каррраул! – клекотал вдалеке попугай и оказался как никогда прав. Глава 13 Якуб Мысль первая – с голой жопой далеко не убежишь! Логично? Логично. С логикой же не поспоришь! Мия Манцевич, в замужестве Добрынина, не должна была сбежать далеко с голой жопкой! Мысль вторая – далеко Пчелка и не упорхнула. Спряталась где-нибудь в подъезде и выжидает. Перепуганная, бедняжка! Представляю, как ее от вида паука Адама тряхнуло, а когда мой братец на нее полез, вообще, наверное, от страха даже думать не смогла!