– В хорошее место. – И тихое? – Само собой. – А соседи там тоже тихие? – спросила я. Надежда таяла с каждым мгновением. – Соседей можно и убрать, если будут мешать… – поделился Мясников. – Но сначала мы тебя отвезем в салон красоты. – Куда-куда? – В салон красоты, – повторил Мясников. – Моя дама сердца подрихтует тебя по-быстренькому, мордашку подкрасит, платье подгонит. – Зачем? Вы же меня убить собираетесь! Или… Озвучить вслух свои самые страшные предположения я не решилась. Слишком страшно прозвучали бы слова о надругательстве… – Убивать? – переспросил Мясников. – Нет! – А… А что тогда? Как же место тихое, соседей не будет… – Мертвой ты мне ни рубля не вернешь. О черт… Похоже, меня везут в бордель! Это даже похуже смерти. – Улыбнись, Мия! Если бы не мой кореш, я бы тебя живо по самым тусняковым клубам для мужчин пустил. Начал бы с тех, что рангом повыше, а закончила бы ты в притоне вонючем для всякого сброда. Деньжат бы поднял немало. Но на твое счастье, приглянулась ты моему корешу… Кстати говоря, он считает, что и ты встрече будешь несказанно рада. Сказал, чтобы с головы твоей ни одного волоска не упало. Поэтому… хоть я тебе и не рад, но дружить со мной ты будешь обязана. Сиди тихо и не рыпайся. Дружба дружбой, но от несчастных случаев никто не застрахован. Например, машина резко затормозит, а ты случайно раз двадцать о приборную панель можешь удариться. – Я молчу, – проглотила ком страха. Так… Меня не убьют, не сдадут в бордель. Везут в качестве подарка приятелю Мясникова. Меня насторожили слова, мол, я тоже буду несказанно рада встрече! Ничего подобного. Я с криминальными элементами дружбу никогда не водила. Поэтому понятия не имела, о чем говорил коллектор, ждала своей участи с замиранием сердца и пыталась запомнить дорогу. Дама сердца Мясникова оказалась тощей, как доска, в противовес жирдяю и очень вредной, со склочным характером. – Я ради тебя салон открыла в нерабочее время! Поживее… – зыркнула на меня недобро и хищно начала набивать тональник на руку. – Пись, золотая моя… Не дуйся. Дело срочное, потом твой Пельмешек загладит свою вину! – засюсюкал жирный коллектор и попытался приобнять свою даму, но она в ответ стукнула его по руке расческой. – Руки! – Держу при себе! – поднял пухлые ладони Мясников, сел в угол и молча наблюдал за работой своей дамы. – Одежда готова? Пришлось повиноваться и сесть в кресло, под хищные, но довольно умелые руки визажистки. Она быстро подкрасила мне лицо и принялась завивать волосы плойкой, обильно сбрызнув лаком. – Не мешай мне работать! Дама воинственно взмахнула плойкой, быстро соорудила на моей голове прическу Мальвина, закрепила локоны заколками с крупными цветами. – Переодевайся! – швырнула в меня белый сарафан с крупными маками и кинула под ноги бежевые босоножки. Теперь я выглядела, как девочка-подросток, отчего в груди еще сильнее похолодело: не хватало мне еще попасться в руки какого-нибудь садиста-извращенца! Мясников пошушукался со своей зазнобой, посмотрел на меня, потом на фото в телефоне. – Ну как? – Один-в-один, Пись. Ты моя волшебница… Мясников все же умудрился шлепнуть толстыми губами даму в скулу и поторопил меня: – Ну, чего стоишь! Шевелись давай… Кавалер уже ждет! Догадалась, кто? – Нет, – сглотнула ком отвращения и страха. – Топай через дорогу. В ресторан «Виват». Для тебя, между прочим, сняли целый зал. Я шла ни живая, ни мертвая. Ноги плохо слушались, каблуки цеплялись за асфальт. Привилегии совсем не радовали, наоборот, пугали. Как дошла, как прошла в ресторан под прицельными взглядами амбалов, не запомнила. В банкетном зале играла музыка – песенки, которые крутились на вершинах хит-парадов, когда мне было лет пятнадцать… Прямо напротив входа стоял высокий мужчина с одной розой. Костюм был дорогим, как и массивные золотые часы на запястье. Он шагнул мне навстречу, распахнув объятия. – Красотка! Как в первый раз! – сдавил и смачно шлепнул губами в щеку. – Не узнаешь, что ли, Манцевич? – Нет… – Баранович Олег! – Баранович?! Мой рот распахнулся, так и оставшись открытым. Тот самый Олег, из-за которого мы с Олькой поругались. Красавчик-второгодник! Только теперь он выглядел, словно ему было лет сорок с небольшим. Он сильно погрузнел, короткие волосы серебрились на висках, лицо сильно изменилось. Кривой шрам на щеке добавлял ему возраста и выглядел жутко. – Ты… изменился, – выдавила я с трудом. – Зато ты – ничуть! Помнится, наше свидание сорвалось, я бы повторил… – сверкнул глазами. – А я… Я, знаешь ли, рада была повидаться. Давай в следующий раз на встрече одноклассников пересечемся? Может быть, в следующем месяце или осенью уже? Все из отпусков вернутся… – защебетала я. – Я бы хотел повторить наше свидание! – в голосе Барановича зазвенел металл. – Кажется, кое-что интересное так и не случилось… Мужчина обвел взглядом мои ножки. – Пора это исправить. Слова Барановича отозвались судорожным сжатием диафрагмы. Острая колющая боль пронзила живот. Я чуть пополам не сложилась! Даже страдальческое выражение на лице изображать не пришлось. Стало по-настоящему плохо, твердый комок встал в районе горла, не пропуская ни одного звука. Я мгновенно припомнила слова Мясникова о кореше, который подбирал женщин, похожих типажом на бывшую жену! Нехорошо это, подумала я. К тому же меня напрягал сарафан – почти детский! Баранович тем временем не стал терять время зря, оплел мою талию крепкой рукой и повел в сторону столика. – Прошу! Он отодвинул для меня стул и помог сесть, вел себя очень вежливо. Пока вежливо, одернула я себя. Не станет нормальный человек искать встречи так, как сделал это Баранович. Хотелось бежать без оглядки, но я знала, что снаружи дежурят дуболомы Мясникова, да и сам Баранович неспроста выглядел так, словно его сорок лет по злачным местам мотало, а ведь он всего лишь немногим старше меня! Буквально года на три… То есть этому потертому мужику и тридцати лет еще не исполнилось! Но взгляд у него – брр… До мурашек! Проникающий под кожу, ледяной, но похотливый. Мне вдруг захотелось умыться. Встать под горячий-горячий душ и тереться мочалкой часа три, чтобы смыть с тела следы его липкого, душного взгляда. – Десерт будешь? – Я бы… – Десерт! – перебил Баранович. Вокруг зашуршали официанты, расставляя приборы. Баранович не сводил с меня глаз. Я натянуто улыбалась. Меньше всего мне хотелось находиться рядом с этим человеком, но прямо показывать свои истинные эмоции я не решалась. – Давно не виделись, Олег. Как у тебя сложилась жизнь? – спросила я. – По-всякому, – усмехнулся нехорошо. – С тех пор, как замели, сменил две колонии.