— Странно их видеть, да? — спрашиваю я. Напряженный взгляд Роберта встречается с моим. — Во всей этой ситуации для меня много чего странного, — помолчав немного, он берет меня за руку. — Да, я не хотел, чтобы ты это сделала, но не могу притворяться, будто видеть, как Рамон и Келвин исполняют написанные мной музыкальные номера… Знаешь, это словно сон. Келвин согласно хмыкает. Отпустив мою руку, Роберт говорит чуть тише: — Боже, я надеюсь, что все получится. — Послушай, — говорит Джефф и подносит руку Роберта к губам, — возможно, у меня не вызывает большой восторг то, как все сложилось, но даже я уверен, что все будет хорошо. Я с беспокойством смотрю то на одного, то на другого. Джефф обычно не из тех, кто любит проявлять чувства на публике. Он хладнокровен — да. Спокоен и уверен в себе — да. Но никогда не демонстрирует свои симпатии на людях. Поэтому при виде его, открыто поддерживающего Роберта, мое чутье заработало на полную мощность. — Что-то не так? Эти двое молча переглядываются, после чего Роберт сжимает руку Джеффа и надевает очки. — Я волнуюсь, что будут трудности. Келвин должен официально начать работать уже на следующей неделе, но кто знает, получится ли все устроить. — Нужные документы мы подали спустя всего полтора дня после свадьбы, — глянув на Келвина, который согласно кивает, говорю я. — Знаю, Лютик. Дело не в тебе. Просто оформление разрешения на работу может занять несколько месяцев, и мы подали запрос, чтобы ускорить процесс и уложиться в две недели. Что маловероятно. А раз Луис уже ушел, я не уверен, что могу поставить Луизу в пару к Рамону, пока все мы ждем Келвина. Рамон на это просто не пойдет. Взглянув на лицо Келвина — оскорбленное, поскольку он явно уже видит себя в этом спектакле, — я понимаю, что Роберт мыслит верно. Джефф поворачивается к нам с Келвином. — Я разговаривал с Сэмом из миграционной службы, и он подтвердил, что все необходимое вы им предоставили. Получение разрешения он гарантировать не возьмется, но может немного поспособствовать, чтобы документы рассмотрели вовремя. Я чувствую, как у меня расслабляются плечи. — О, это же хорошо. — Я уже говорил, — обращается к Роберту Келвин, — но хочу еще раз сказать спасибо за все, что вы для меня сделали. Даже не знаю, как смогу отблагодарить. — Да ну, перестань, — покачав головой, отвечает Роберт, и общее напряжение исчезает. — Просто у меня предпремьерный мандраж. Так всегда бывает. Но сейчас еще и обстоятельства непростые. В этот момент к столику подходит официантка и интересуется, готовы ли мы сделать заказ. Обсудив немного, Джефф с Робертом заказывают то же, что и всегда, а когда подходит очередь Лулу, Келвин пододвигается ко мне ближе и показывает на меню. — Я думал взять баклажаны, хочешь присоединиться? Или давай просто наберем несколько закусок на двоих? Это настолько типично для пар, что поначалу я не нахожусь с ответом. Его предложение застало меня врасплох. — Холлс, — зовет Келвин и терпеливо улыбается, а в глазах пляшут смешинки. — Конечно, — отвечаю я. — Что еще ты хотел заказать? Едва он открывает рот, у него в кармане вибрирует телефон. Келвин сидит так близко, что я чувствую эту вибрацию, передающуюся мне по мягкой поверхности скамейки. — Извини, — говорит он и достает телефон. На экране высвечивается имя Натали. Пару секунд Келвин в замешательстве смотрит на экран, после чего его улыбка исчезает, как будто в этот момент до него что-то доходит. — Вот блин. У меня пересыхает в горле. — Все в порядке? — Да. Я… — словно передумав в последнюю минуту, Келвин обращается ко всем присутствующим: — Извините, я отойду на минутку. Нужно ответить, — после чего добавляет уже мне: — Закажи что угодно. Когда Келвин встает, я поворачиваюсь к нему. — Ты уверен, что в порядке? — Конечно, — сжав мое плечо, он идет к выходу. Через стеклянные двери я вижу, как он спускается по лестнице — уже держа телефон у уха, — а потом пропадает из виду. *** Бросив ключи на стол, я смотрю, как Келвин молча идет в ванную, чтобы подготовиться ко сну. Всю дорогу домой меня не покидало странное чувство, что между нами возник какой-то барьер, и я пыталась понять, чем вызвано его беспокойство. Помимо очевидных, конечно же: стресса от грядущего выступления и нервозности насчет документов. Быть может, тут и то, и другое, и Келвину нужно время, чтобы приспособиться. А сохранять здравомыслие, пока мы ждем разрешение на работу, все равно что наблюдать, как кто-то вбивает в мою руку гвоздь. Это мучительно. И совершенно не поддается контролю. Могу себе представить, каково Келвину. Но поскольку Келвин так много удовольствия находит в музыке и старается на все смотреть с оптимизмом, мне даже не верится, что он может быть обеспокоен. И что это за срочный звонок был сегодня вечером? Еще одна возможность, благодаря которой он может остаться в стране? И неужели я единственная, кто планирует хранить верность? От подобной мысли меня начинает подташнивать. Выйдя из ванной, Келвин резко останавливается, увидев, что я до сих пор стою у входной двери. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает он. Я пытаюсь улыбнуться. — Ага. Ужин был чудесным. Кивнув, он подходит к дивану, садится и, расстегнув рубашку, наклоняется, положив голову на руки. Это так странно — жить с кем-то, кого я плохо знаю. Сегодня он пил не слишком много, чтобы испытывать по этому поводу недомогание. Ели мы полчаса назад, поэтому проблема и не в съеденном… — А ты? Хорошо себя чувствуешь? Келвин кивает, но когда понимает голову, я замечаю, что глаза у него красные, а взгляд от сильной усталости немного расфокусирован. — Прошло всего чуть больше недели, но от вида нервничающего Роберта я тоже начал нервничать. Что, если все нами сделанное — впустую? Мне кажется, ожидание начинает подтачивать мою уверенность. А я всего лишь хочу заниматься музыкой. Всего лишь хочу быть здесь. Понимающе кивая, я чувствую себя странно виноватой — как будто должна была каким-то образом ускорить процесс. Но мне не кажется, что все совсем уж «впустую». Понимаю, на самом деле мы не пара, но быть рядом с ним так приятно, даже просто платонически. Это уже немало значит. В памяти всплывает имя Натали и то, как стремительно Келвин выбежал из ресторана… Мне становится беспокойно, но уже совсем по иной причине. — Надеюсь, тот звонок был не с плохими новостями. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, о каком звонке речь, после чего он поднимает голову и смущенно морщится. — У меня было назначено свидание, о котором я совершенно забыл. Такой ответ мгновенно лишает меня дара речи. — Нет-нет, погоди, — говорит Келвин и поднимает руку. — Прозвучало как-то не очень хорошо. О свидании мы договорились за несколько дней до нашего с тобой обеда, но я забыл его отменить. Мне очень жаль. Ой как неловко. Ковыряя маленький заусенец у себя на пальце, я сажусь рядом с ним на диван. — Мне кажется, если ты хочешь… Даже не знаю… Наверное, нам не обязательно… — запутавшись в собственных словах, я ощущаю, как Келвин поворачивается и внимательно на меня смотрит, — куда-то вместе ходить. Ну, разве что когда это необходимо и для создания видимости. — Черт возьми, Холлэнд, — будто не веря своим ушам, говорит Келвин. — Мне жаль не потому, что свидание сорвалось. Я приношу свои извинения, поскольку мне звонила другая женщина во время ужина с тобой и твоими близкими. — А-а. Он смеется. — Ты что, думаешь, я прощелыга какой-то? — Нет, наверное, — отвечаю я и не могу сдержать улыбку. Понятия не имею, что означает это слово. Мое беспокойство медленно исчезает. — Но ситуация у нас беспрецедентная, поэтому многое не понятно. — Согласен. Вот только я не собираюсь встречаться с кем-то еще… даже если мы всего лишь притворяемся. Несмотря на готовность Келвина хранить верность, слова «Мы всего лишь притворяемся» ранят, будто нож. Ведь я не притворяюсь. Или это не так? Нет, все-таки притворяюсь, но лишь в том, что по отношению к нему якобы ничего не чувствую. — Как вы с ней познакомились? — Через общего друга, — с готовностью отвечает Келвин. — Но тут нет ничего особенно интересного. Я видел ее всего раз. Кстати о знакомствах… — сделав паузу, он ждет, чтобы я посмотрела на него.