Спасибо тебе за готовность помочь, взять и нести) И хочется сказать спасибо еще одному человеку, который основательно прошелся по опубликованным главам, сделав текст краше! Света, если ты прочтёшь… Спасибо тебе! ❤️ Музыка главы: Pavluchenko (feat. Alexey Krivdin) — Река https://music.youtube.com/watch?v=HUj2qj57TG4&feature=share Mojento (feat. Manizha) — Когда-нибудь https://music.youtube.com/watch?v=HL_YktDhwCU&feature=share Их музыка — громко в ней, тихо в нем, сейчас и потом. Пусть звучит… Grauer Beton (Lambert Rework) https://music.youtube.com/watch?v=PuOoVKf1G-0&feature=share Визуал: “Буду ползать раненой улиточкой. Только лицо попроще сделай” https://t.me/drugogomira_public/144 “Похоже на болезнь” https://t.me/drugogomira_public/146 “Ей не смешно. Ей вообще не смешно, когда он так пристально смотрит” https://t.me/drugogomira_public/145 “Важно, чтобы рядом всегда был кто-то. Близкий” https://t.me/drugogomira_public/147 “…на это солнечное лицо” https://t.me/drugogomira_public/149 ====== XVIII. Зарекись ====== Я не знаю большего проявления доброты, Чем твой свет, что не боится моей темноты.(Шахназ Сайн) Снова сон. Сон, из которого в наружность не хочется, пусть в наружности последнее время совсем неплохо. Не кривя душой. С недавних пор монохром реальности неожиданно стал напитываться цветами: эти еле уловимые изменения ты не отслеживал, а заметил их вдруг, обернувшись из дня сегодняшнего за плечо — в минувшую серую весну, предшествующую ей зиму; оглянувшись на многие годы назад, в прошлое. Если опускаться до банальных, зато наглядных сравнений, то вечная мерзлота и кромешный чернильный мрак без предупредительного выстрела сменились рассветом. Которого ты уже не ждал. Лучинка в непроглядной тьме внезапно разгорелась в пламя, прогнала мглу и стужу. Сначала ты ничего не понял, а потом ка-а-ак понял. От света режет глаза. Вот оно как у вас, людей, тут всё устроено? Ты уже и забыл: годы и годы в холодном подземелье превратили тебя в слепого, обросшего толстой шкурой крота. А здесь, оказывается, тепло и буйство красок, и жизнь совсем другая. Жизнь — она, оказывается, есть. Ты, блин, не знаешь, как она опять это сделала. Её свет никогда не страшился твоей темноты. Что двадцать два года назад, что сейчас. В детстве она стала не пластырем на рану, а бальзамом. И сейчас снова им стала. И ведь даже не догадывается об этом, даже мысли такой не допускала и не допустит. Она умудрилась даже кошмары твои ночные разогнать, ты перестал в липком поту вскакивать в пять утра: теперь ночами ты спишь, а не пережидаешь их за работой. Спишь примерно как убитый. До шести, семи, восьми. Вот сейчас на часах полдевятого, а ты только глаза продрал. Теперь тебе не снится вообще ничего. Точнее, некоторое время не снилось. И до этого откровения ты тоже допер не сразу, а лишь когда заметил свою зарю, вот тогда. Сопоставил примерные даты, события, эмоциональный фон и получил «один к одному». После первого открытия второму уже не особо и удивился. Чем ты заслужил её прощение? В твоей голове объяснения нет. Что не отменяет самого факта: после всего, что ты натворил, по каким-то непостижимым причинам, но ты прощен. Пусть и тринадцать лет спустя, но какая теперь разница, а? Сердце шепчет, что нет, не заслужил ничем. Что людям жизнь ты умеешь лишь портить. Что это огромный аванс. Беспроцентный кредит доверия. За свой нежданный рассвет ты готов расплачиваться по этому кредиту всю жизнь, хотя никто до сих пор так и не выставил счёта. Она и не выставит — потому что это Она. Если счета и ждать, то, по ходу, как всегда, прямо сверху, почтовым голубем. Вот что пугает. До чертиков. Каким он будет, этот чек? Ты по стольким уже выплатил, что кажется странным задаваться этим вопросом в слабой надежде на иную сумму. Вот что пугает: ты знаешь цену. Как бы то ни было, с какой бы готовностью, остервенело рвясь с цепей, ни лезли из всех щелей страхи, лишать себя света ты не можешь и не хочешь искать на это безумие силы. Ты всё еще пытаешься балансировать на острие. Потому что со светом уютно, а без — херово настолько, что теряешь смыслы. Потому что наотрез отказываешься добровольно возвращаться в удушливые объятия одиночества. Потому что отчетливо понимаешь, что выпилиться ты пока не готов, что бы тебе там «цыганки» всякие не напророчили. Или уже не готов. «Уже», между прочим, весит гораздо больше, чем «пока». Что сути, в общем-то, не меняет. А сон… Сон затмевает самые смелые, самые пьяные надежды, которые ты только мог себе разрешить в попытке спастись от навязчивой идеи разменять этот свет на тот раньше положенного. Сегодня тебе дали его досмотреть, и ты просыпаешься с пустой головой, стертой памятью и пораженный осознанием – Никогда. Ничего подобного. За всю твою жизнь. С тобой не случалось. Тебя вернули в наружность, а в душе осталось жить согревающее нечто. Что это? Это же нежность, да? Наверное, если книжкам верить. Черт знает, может, и нет. Может, она как-то иначе должна ощущаться… Нечто незнакомое, неведомое, сбивающее с толку, но точно очень, очень жизнеутверждающее. Что-то, мгновенно становящееся новой целью, в которой смутно, но уже отдаешь себе отчет: жить дальше стоит хотя бы ради того, чтобы испытать эти эмоции не во сне, а наяву. Воздух пахнет солнцем, напитан капельками эйфории. И ты вдыхаешь его полной грудью. И выдыха-а-аешь. Сегодня сольник. Малая обещала быть, хочется надеяться, что без свиты «товарищей». Этот день не омрачит ничто. *** Открытая веранда во дворике небольшого московского клуба, где «Мамихлапинатапай» отыграет сегодня последний летний концерт, к их раннему появлению оказалась полностью готова. Честно говоря, Егор не припоминал, когда последний раз такое было — пожалуй, что и никогда. Но нет — их фургончик с инструментами, каким-то чудом объехав воскресные московские пробки, прибыл ко времени, а местный инженер и звукорежиссер уже поджидали на площадке: ржали в унисон в ожидании группы, явно найдя общий язык. Добрый знак. Но и это еще не всё. К его вящему удивлению, обнаружилось, что и свет вывешен, и бэклайн{?}[инструменты и усилители] установлен. Что и сцена уже подключена к кабелям, и кабели эти — немыслимо! — разложены ровно, что трамвайные рельсы, а не образуют под ногами хаос, лишая техников шанса быстро сориентироваться в случае непредвиденной ситуации. Более того, на месте обнаружилась вся команда. Где это видано, где это слыхано, чтобы никто из коллектива не забыл дома инструмент или нужные провода, а заодно, значит, и голову? Чтобы никто не возвращался за своим барахлом с полпути? Все здесь! С проводами, педалями{?}[Деталь, на которую музыкант нажимает ногой, что позволяет изменить строй инструмента, добиться определенного звукового эффекта. Так, гитарная педаль способна изменять гитарный тон] и головами! Игорёк трезв как стекло, Женька включен в реальность. Анька, которая в их группе и лидер, и вокал, и менеджер, довольна как слон и, порхая меж расцветающих в её присутствии людей, смеется не переставая. Олег настроен миролюбиво и покорно выслушивает льющиеся из всех щелей ценные указания, не переставая при этом кивать, как китайский болванчик. Сегодня у Олега посвящение, если к этому процессу уместно такое определение. Последние несколько недель все силы были брошены на то, чтобы найти с этим парнем общий язык. Долгосрочные прогнозы — не конёк Егора, но надежда, что они все же нащупали точки соприкосновения, таки затеплилась. А значит, растёт вероятность, что осенью Mamihlapinatapai не ощутит потери бойца. В общем, если всё выгорит, седьмое августа Егор отметит в календаре как день, когда группа обрела нового гитариста. И тогда можно будет оставить проект с чистой совестью. И тяжелым сердцем, да. Но сто раз решенному-перерешенному обратного хода нет. Времени просто до хрена, и всё это время принадлежит им! Нет, ну ладно, не только им — к звуковику тоже нужно проявить уважение. Но, хоть убей, не припомнит Егор за четыре полноценных года работы с группой ни одного случая, когда они приехали бы на полностью готовую площадку. Ни одного раза, когда саундчек не приходилось бы проводить за жалкие пятнадцать-двадцать минут. Обычно же как? Прибываешь на точку вовремя и все равно ждешь опоздавших коллег, никуда не спешащих техников или звуковика, вынужденно тратя на трёп и перекуры драгоценные минуты, которые можно было бы провести с пользой. Но сегодня — сегодня всё шло как по маслу. Пока Игорёк развешивал тарелки, Женёк воткнулся и выстроил свой звук. Гитаристам нужно на подключение и настройку чуть больше времени, но и тут все звезды сошлись, и в процессе они с Олегом даже умудрились друг другу не помешать. Сашка терпеливо перекуривал в сторонке, дожидаясь очереди, а Анюта, дабы не отвлекать от процесса остальных, разогревала голос где-то в помещении. Сам саундчек пролетел на скорости света, однако, бросив взгляд на часы, Егор в удивлении обнаружил, что они потратили чуть ли не час — целый час в кайф. Никто никого не торопил, не раздражался, не орал, не «перебивал» своим инструментом. От звуковика, честно говоря, народ прихренел вконец. Мужик оказался душкой — из тех, кто к своей работе с трепетом: вопрос о том, все ли у группы в порядке, всё ли им слышно, был задан не меньше десятка раз — всем вместе и каждому по отдельности. В общем, хоть чем-то недовольных на площадке не осталось. По состоянию на начало шестого вечера складывалось впечатление, что уровень профессионализма и уровень организации зашкаливают, а чувство, что отлично начавшийся день и закончится восхитительно, окрепло окончательно. В общем, кажется, сегодня кто-то ка-а-а-к споёт! Как раз осталось время на разогрев. Неприлично много времени. Просто до фига. В общем, пойти, что ли, Аньку огорошить? *** 20:02 От кого: Вадим: Привет! А ты где? Я тебя не вижу. Ты вообще тут? Шикарный! Шикарный, блин, вопрос! Где она? «Тут», ага! Если он её «тут» не видит, какой напрашивается очевидный вывод?! Ульяна и так уже на грани истерики, а дурацкие сообщения от всяких там друзей новоявленных лишь приближают её агонию. 20:05 Кому: Вадим: Привет. Я дома, не смогу быть. Жги за двоих. 20:05 От кого: Вадим: Жаль! Давно не виделись, надеялся пообщаться:(( 20:06 От кого: Вадим: Кстати, Анька с Рыжим тоже тебя потеряли. Еще минут 10–20, и выйдут! Видимо, Вадим, сам того вряд ли желая, её сегодня и добьет. 20:06 Кому: Вадим: Стримь{?}[веди прямой эфир в соцсетях] Бессилие! Бессилие, и потому хотелось методично убивать: всех, каждого, но особенно мать. Крушить всё вокруг, ломать. Уничтожать! Отчаяние, злость, ярость! Ярость залила и выжгла внутренности, подобно ядерному грибу, не оставив там ничего светлого, ничего красивого, ничего живого. Ничего! Разорвало! Внутри одного уже большого, но так и не научившегося стойко переносить маленькие неприятности человека случился армагеддон. Даже телефона нет, чтобы предупредить лично. И не появится, судя по всему, Егор же не спрашивает! Через Вадима приходится приветы передавать! Можно было бы написать Ане, но суть одна — через третьи руки сообщаешь: «Извини, не получилось». А что еще ты можешь через третьи руки сообщить? Душещипательную историю о том, как тебя заперли дома и как ты из-за этой ситуации переживаешь? Ответьте ей кто-нибудь на элементарный вопрос: ну почему? Что она такого в этой жизни натворила, за какие грехи такие пришла расплата? Только не говорите, что это знак свыше! Что кто-то решил озаботиться тем, чтобы сегодня ночью ей хватило воздуха. Что это такое извращенное проявление сострадания и доброты. Она не просила к себе ни сострадания, ни доброты! Она не боится набегающей темноты. И отдавала себе отчет, на что подписалась! От ощущения вселенского заговора и несправедливости космических масштабов на глаза то и дело набегали слезы. Но каждый раз, поняв, что вот-вот снова взорвется и разревётся, Уля раздраженно смахивала их тыльной стороной ладони и как мантру повторяла себе, что голову надо пытаться сохранить трезвой и вообще на плечах — вдруг сегодня она ей еще пригодится? 20:06 Кому: Юлёк: Как считаешь, наш каштан выдержит пятьдесят три кило? Нет, трезвой явно уже не выходит, эта задача провалена. Господи, да скажи Ульяне кто еще два-три месяца назад, что ради возможности поприсутствовать на каком-то там концерте она будет готова переступить через себя, она бы пальчиком у виска крутанула! Ох, вот бы она посмеялась… И впрямь, в своем ли она уме? Непохоже. Нет, ни на какой каштан Уля, конечно же, не полезет, она еще не совсем ку-ку. Но чувство безысходности, которое поселилось в ней и душило уже больше часа, желание разделить с кем-то разъедающее душу опустошение заставляли слать подруге идиотские сообщения. 20:07 От кого: Юлёк [аудиосообщение]: Ильина, с ума-то давай не сходи! Ты боишься высоты! И с асфальта так-то соскребать я тебя не подписывалась, я подписывалась на другое! Терпение! Еще минут 20, тут всё колом стоит. Минут двадцать — это полдевятого. Начать группа должна была в восемь, ну, допустим, выйдут с задержкой. До места почти полтора часа езды. Даже если она вылетит из квартиры пробкой из-под шампанского, даже если возьмет такси, с учетом вечернего трафика успеет лишь к самому занавесу. А вероятнее всего — к опустевшей сцене. 20:15 От кого: Аня: Привет! Тебя ждать? «Я не знаю…» Уронив лицо в ладони, Уля в отчаянии зажмурилась. Ледяная кожа ладоней остудила пылающие веки, пальцы сдавили виски. Ну кто, кто тянул её за язык? Уверила, а выполнить оказалась не в состоянии, и теперь он подумает о ней незнамо что. Например, что нашлись дела и поважнее. Что для неё их общение не имеет веса, по крайней мере, такого, при котором данные обещания принято выполнять. Окажись она на его месте, такой вывод и сделала бы. Легко! «Вновь терять я не готов…». Кого терять-то? Того, кто даже до сольника доехать не может? Обстоятельства непреодолимой силы не позволили? Херовое оправдание. Очень даже преодолимой. Сама виновата: прошляпила момент. На макушке ушки нужно было держать. Кто ж знал… Верхний замок у входной двери их квартиры устроен по-идиотски. Гению, додумавшемуся до такой конструкции, нужно вручать антипремию. Круглая ручка прокручивается, выдвигая защёлку-штырь, а ключ защёлку в заданном положении блокирует. Паз для ключа предусмотрен с внешней стороны, а с внутренней стороны не предусмотрено вообще ничего, чтобы вскрыть грёбаную дверь в случае, если ты оказался заперт кем-то из домашних. Только и остается ждать, когда отопрут. Что она оказалась замурована в собственной квартире, Уля обнаружила, лишь впрыгнув в кроссовки и намылившись на выход, то есть чуть больше часа назад. «Спасибо» надо сказать маме, конечно, ну кому же еще тут в ножки кланяться? Та, опаздывая на день рождения подруги, — за город, между прочим, не ближний свет, еще и с ночевкой! — впопыхах закрыла квартиру на верхний замок. О чем в тот момент она думала, Ульяне неведомо — мама явно не в этой реальности находилась. Не о собственной дочери точно. По телефону мать клялась и божилась, что не понимает, как это случилось, что все её мысли были тогда о цветах, и что она не помнит, как закрывала дверь. Охала, ахала и высчитывала время, которое понадобится ей на дорогу из Твери. Насчитала около четырех часов. Ну, то есть, если бы Уля закатила ей в трубку истерику, ближе к полуночи мама была бы дома. Но смысл? Уля выслушала молча, пожелала хорошо отметить, попрощалась до завтра, а истерика случилась уже потом. Поняв, что сегодня не попадет никуда, Уля поревела. Еще поревела. И снова поревела. Это же сольник! Он же сам и сдал ей явки, пароли и координаты, пусть и случилось это лишь позавчера, когда она по его душу опять с гитарой пришла. Она же сама клятвенно заверила, что придет. Даже мысли не допустила, что может не прийти. Даже почудилось, что он рад это слышать. Две ночи без того кошмарного сна! Даже про воскресные занятия пилоном не вспомнила. За минувший час слова Ани о том, что это последние его выступления, прокрутились в голове раз двести, не меньше. Она не увидит. В общем, первые минут двадцать Уля рыдала белугой, залив соленой водой недорисованный скетч, а потом, сидя на кровати и уставившись в окно, вдруг смутно разглядела возможный выход из ситуации. Ведь такое точно уже не впервые. Ей было лет девять, когда мама, ускакав по своим делам, вот так же случайно закрыла её в квартире, и она не смогла открыть дверь Егору. Тогда решение он нашел элементарное. Вот только сейчас никакого Егора поблизости не было, в этот момент Егор готовился или уже рубил рок километрах в тридцати отсюда. И тем не менее… Если Юлька у себя, то можно попросить её подойти к дому и с балкона сбросить ей собственную связку ключей. Она поднимется и выпустит на волю жертву чужой рассеянности. Надежда на то, что в воскресный вечер Юлька окажется дома, не оправдалась. А чего еще было ждать? Все где-то. С кем-то. Чем-то заняты. Приятным… А кто-то тоже очень хочет быть где-то с кем-то чем-то занят, но не может, потому что сегодня не его день. Выяснилось, что и Юлька находилась у черта на куличиках — на свидании с очередным ухажером, так что Уля снова немножко поревела, уже в трубку. А через пять минут получила сообщение: «Едем. Только не реви». ***