– Больно. Не хочу больше. Мне сейчас комфортно. Мне есть с чем сравнивать. Ааа, нет, уже не так. Комфортностью здесь больше и не пахнет. – Не ври, пожалуйста. Как минимум, тебе сейчас должно быть в кайф. Чувство между нами – возбуждающее и будоражащее. Волнует нас, а, значит, уже неспокойно. А комфорт – это про благоприятные психологические факторы. Аня, посмотри на меня. Нет, это уже слишком, психолог кареглазый. – Аня, повернись. Если не хочешь, чтобы я остановил машину. Умница. Ну, ты что? – он снова кладёт свою руку на моё колено. – Не беспокойся, мы ещё не раз всё обсудим. По нему и не скажешь, что он такой… тонкий и дальновидный. – Где мы едем? – с трудом беру себя в руки. – Не беспокойся. Ещё не проехали то место, где бордюр превращается в поребрик. – Ты знаешь, где находится это место? – Конечно. Душа там рванёт, придётся жать на газ. Везёт ему, моя душа уже давно в Питере. Распаковала чемоданы. Лежит, отдыхает. Глава 31 Давно известно, что Питер – это большой сундук. Сундук со сказками для взрослых и волшебные болота. Иногда страшные и одновременно чудесные места. Места, где всё и у всех обязательно образуется. Места, где непременно придётся обнажить свои эмоции и настоящие желания. Город-свидетель истории. Город-свидетель наших чувств. Как будто ты уже приехал и дома. Мы с Виктором специально добираемся до нужного места пешком. Бросаем машину на первой попавшейся свободной стоянке, как только въезжаем в исторический центр. Так положено гостям. По Невскому проспекту ехать запрещено. Только ножками, чтобы дышать полной грудью. По проспекту циркулирует специальный воздух. Публичный. Это единственное место на свете, где совершенно не раздражают очереди, толкающиеся прохожие и рассматривающие тебя уличные артисты и музыканты. Виктор берёт меня за руку. И мы вливаемся в этот интеллигентный город, где у каждого прохожего своя история. Здесь на каждого пешехода надевается изящный плащ, а у каждого моста или статуи можно спросить дорогу. И они обязательно проводят вас. Вот ради этого мы и выехали из своего города в такую рань. Чтобы успеть на свидание с Питером. Спустя час мы на месте. Что ж… если офис, то непременно атриум. Это даже не удивляет. Город причудливых мостов, знаменитых лестниц, узких каналов и хрупких соборов не разменивается по мелочам. Почти у входа Виктор не спешит отпустить мою руку. И я делаю это сама. – Ну что? Ты хочешь всем присутствующим рассказать о наших отношениях? – злюсь я. – Ань, – прищуривается он. – Это смешно. У нас же с тобой пока ничего не было. – Я и не напрашиваюсь, – вот умеет он поддержать. Виктор притягивает меня к себе, обжигает мой висок своим дыханием и шепчет: – Не переживай, малыш. Сегодня я полакомлюсь сполна. Можешь не сомневаться, все твои тайные местечки пройдут испытания на прочность. Порыв ветра сдувает с лестницы снег, мимоходом проникая в мою душу, и вместе с собой тащит его чувства, которые я ощущаю почти физически. – Идём, – грубо бросает он, ёжась от северного ветра. Предвкушение предстоящего события, которое так умело анонсирует Виктор, вызывает у меня нервозность. Я не могу успокоиться, не могу унять дрожь в руках, не могу не думать о нём, не могу не представлять, как он будет это делать. Где он будет трогать, с чего начнёт, что в это время буду делать я. Нет, не так. Что я буду чувствовать при этом… Ни стаканчик отличного кофе, ни специальные заказные вафли в перерыве не радуют меня. Он не спешит подойти ко мне во время кофе-брейка. Нам выпали разные места за огромным овальным столом для переговоров. Таким же составом, как в пригласительном билете, мы и отправились на промежуточную паузу между отчётами. Мне кажется, что он злится. Так и есть. Когда я выхожу из дамской комнаты, Виктор неожиданно хватает меня за локоть и грозно шипит: – Ты несколько раз ошиблась в цифрах. – Я знаю, – конечно же, я не думала, что он не заметит моих косяков, но оттенки его интонации меня бесят. – Неужели нельзя было записать? Будь внимательнее. Соберись, Аня, – добавляет уже более спокойным голосом, но всё равно чувствуется, что и он бесится. – Я буду стараться, Виктор Эдуардович. Может, хватит истерить. На нас с тобой смотрят. Он отпускает мою руку, но снова его волосы касаются моего виска: – Ты перепутала имена управляющего и его зама. – Я уже знаю. Мне сказали. – Интересно кто? Этот молодой щегол из Москвы? – Да. И я благодарна ему за это. Встретимся за столом, Виктор, – разворачиваюсь и ухожу в сторону зала, нарочно виляя бёдрами. – Постой. Я, не поворачиваясь к нему, показываю за спиной неприличный жест за своей спиной. – Анна, стой. Немедленно остановись, – несётся мне вдогонку. Ага, не дождёшься. Будто больше не на ком срывать свою злость. Ускоряюсь и скрываюсь за углом. Здесь, на виду у всех, он не будет меня преследовать. Спустя полчаса подключают мой микрофон. И предлагают уточнить некоторые моменты нашей концепции. – Я сейчас продолжу. Но перед этим хотела бы извиниться за свою оплошность. К моему большому сожалению, я не проверила все данные, которые мне передал наш секретарь, – произнося последние слова, бросаю взгляд на Виктора, он сидит красный как рак. – Простите, Лев Юрьевич. И вы, Константин Игоревич. Я перепутала ваши имена. – Не беспокойтесь. Со всеми бывает, – утешает меня последний, а Лев Юрьевич одобрительно улыбается. Каким-то особым чувством улавливаю, что Виктор этого так просто не оставит. Подобные самовольства на важных совещаниях такого высокого уровня без разрешения руководства просто запрещены. Дурной тон. Впрочем, у меня нет начальства. Я – абсолютно свободный работник. Но подскочивший адреналин в крови позволяет мне закончить свой доклад не невероятно высоком уровне. Знаете, так бывает. Слова сами рвутся наружу, вспоминаются к месту нужные детали и уточнения, а вопросы задают именно такие, в которых ты дока. С каждым словом мой голос становится всё увереннее и увереннее. Под конец уже почти все присутствующие здесь мужчины улыбаются мне в ответ. И я не могу остаться равнодушной. Киваю головой, вежливо отвечаю на комплименты и рассказываю, на кого работаю. В сторону Виктора я даже не смотрю. Зачем? Мне улыбается сам Питер, одобрительно поглаживая мои волосы. Пусть знает Виктор Эдуардович, что обижать себя я никому не позволю. Нас отпускают только к вечеру. Невероятная усталость завладевает моим телом. От дневного романтического настроения не остаётся и следа. В дамской комнате, куда я сбегаю сразу после окончания самого сложного в моей жизни «межгородского» совещания, на меня из зеркала смотрит выжатая как лимон женщина, но… крайне довольная и с невероятным блеском в глазах. Ещё бы. Я уделала даже Виктора, когда он не мог ответить на один важный вопрос. Ему пришлось передать мне слово, пробормотав себе под нос что-то невнятное. Выходит, и он плохо подготовился. Я было чуть даже в знак мести не ляпнула об этом при всех. Но благородно, в отличие от него, пояснила, в чём суть данной проблемы. Я протираю лицо влажной салфеткой, поправляю платье на груди и взъерошиваю волосы. Пряди ложатся хаотично, а я улыбаюсь. Как будто несколько лет сбросила с себя. Вот что успех делает с людьми. Ощущаю себя уверенной и крайне успешной дамой. На выходе Виктор снова ловит меня. В чём я ни капли не сомневалась, что он ждёт меня. Мне даже доставляло удовольствие тянуть время, зная, что он наверняка негодует за дверью. – Почему так долго? – резкий голос режет как по живому, но почву из-под моих ног не так-то просто выбить после моего феерического выступления. – Приводила себя в порядок. – Ты и так в полном порядке, – недовольно фыркает он. – Ну, – пожимаю плечами, – тебе со стороны виднее, наверное. – Нарываешься? – сводит брови точно так же, как и его мама вчера. – Ты хотя бы спасибо сказал. – Успею ещё, – в его глазах загораются озорные огоньки, и я быстро отвожу взгляд. Мою кожу начинает покалывать. Язык тела тут же посылает целую серию сигналов: от неуловимых до вполне осязаемых. – Догадываешься уже, как отблагодарю тебя? У меня застревает ком в горле. Я выхватываю из его рук свою куртку и одеваюсь на ходу. Он не останавливает меня, но и не отстаёт. – Я вызвал такси. Логично. Пройти несколько километров до нашей машины будет нелегко. Можно было отправиться сразу в гостиницу, но в багажнике наши чемоданы. В такси он садится рядом с водителем. И я за это на него злюсь. Колючий такой, как северный ветер. Невыносимый гордяка. Улыбаюсь от своего придуманного слова, а он успевает словить мою усмешку в зеркало заднего вида. Ха, это зеркало для водителя. Я отодвигаюсь в сторону, и он уже ничего не может видеть. Смотрю в окно на царственные набережные и любуюсь старинными замками. Из мыслей меня вырывает сообщение на телефоне. «От меня не спрячешься».