— Как будто бы. Но здесь ни в одном из окон нет света. Может, они его уже погасили… — Вы точно у дома Е? — Да. Но… минутку… Хаутамяки говорит, что это Б. — Значит, вы на дом ближе к Вассальной улице, чем надо. Перебазируйтесь, сию же минуту. — Есть. Кандолин перевел дыхание. Потом стал массировать затылок, будто его ломило. На щитке тикали часы. Издали доносился тихий скрежет, словно где-то пытались завести машину. Звук повторялся, значит, мотор не заводился. В остальном все было тихо. Даже на Окружной дороге. — Вийникка докладывает: теперь мы на нужном месте. В третьем окне слева горит свет, этаж второй, как и должно быть. Отсюда никто не улизнет. Кандолин с облегчением вздохнул и поднял микрофон, но Полицейское управление опередило его: — Шесть-два-три. Направляйтесь в сторону Бастионной улицы. Пришло несколько сообщений, что оттуда, со стороны парка, раздавались выстрелы. Позаботьтесь о своей безопасности. — Принял, — донеслось в ответ. — Мы на Гористой улице, поворачиваем… Считайте, уже прибыли… На улице много народу… Это на Бастионной, двадцать три. — Тот самый адрес, где мы были с Онервой, — встрепенулся Харьюнпяа, но его перебили: та же группа сообщила: — Управление! Пришлите сюда еще людей и машины, только быстро! Это все цыгане. Не угадаешь, что из этого получится… Кандолин резко обернулся к Харьюнпяа, но ничего не сказал; уголки его губ дергались. — Там живут Бломерусы, — сказал Харьюнпяа. — Кандолин! Вызывает Управление. — Слушаю. — Вас не интересуют события в Валлиле? Может, это связано с преступлением на Малом пороге? — Конечно, интересуют, — хрипло сказал Кандолин. — Как там дела? — Пока неясно. Группа, уехавшая в Валлилу, молчит. Слышны только крики и причитания… Убитых, надо надеяться, нет… — Сейчас поеду туда. Внимание всем, находящимся на Козьей горе, вызывает Кандолин. Операция прерывается примерно на полчаса. Всем оставаться на своих местах. Следует иметь в виду, что обстоятельства могли измениться и объект может попытаться попасть в дом с улицы. Наблюдайте… Кауранен включил в машине свет и схватился за рычаг скоростей. — Группа Нордстрёма приняла к сведению. Кандолин нагнулся, он нашаривал на полу сигнальную лампу. Кауранен развернулся, выезжая из переулка. Кусты хлестали «ладу» по бокам. — Вийникка сообщение принял. Кандолин поднял сигнальную лампу на колени и опустил стекло. Ночной ветер ворвался в салон. Машина затарахтела по улице. — «Транзит» принял. Сработало пусковое устройство сигнальной лампы. — Не включай пока! — бросил Кауранен. — Лучше, чтоб нас не заметили. Не надо сигналить… Где-то поблизости, чихая и кашляя, заработал мотор. Похоже, его удалось завести. Харьюнпяа поднял стекло и обеими руками вцепился в спинку переднего сиденья. «Лада» влетела в туннель под железной дорогой и, взвизгнув шинами, свернула на Окружную. Кауранен мчал вовсю. Кандолин установил сигнал. Синий свет заполыхал вокруг машины, освещая столбы и дорожные знаки. И так как звукового сигнала не было, слышалось лишь жужжание электромотора, вращающего лампу. 27. ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ АВТОБУС Было без четверти два. Уле-Иккала возглавлял группу. Вернее, был в ней старшим — навыки руководителя он давно растерял вместе с надеждой попасть на курсы младшего командного состава. С ним находился Мальчик — так он называл каждого, кто был в его группе, но делал это не для того, чтобы обидеть или оскорбить, а по той простой причине, что никак не мог выучить имена молодых ребят, назначаемых ему в помощники, — они менялись так часто и к тому же были все друг на друга похожи: длинноногие, с пробивающимися над верхней губой светлыми усиками. Уле-Иккала вел машину. Мальчик не имел еще водительских прав, да он и вообще не смог бы сидеть за рулем: глаза у него от усталости слипались, голова склонялась то на одно, то на другое плечо. Они находились на виадуке над Окружной дорогой, когда под ними прогромыхал автобус, направляющийся к западу. Мальчик раскрыл глаза и сонно огляделся. — Где мы? — В полицейской машине. Но скоро будем в участке и выпьем крепкого кофе. — Вон идет машина без огней. Вон там, внизу. Точно финский флаг… — «Там, внизу», — это Окружная! И если ты имеешь в виду тот автобус, то фары у него горят. Я видел, как он въехал под виадук. Я ведь не спал… — Ничего подобного. Видишь, задних огней-то нет. В него может кто-нибудь врезаться… Пьяные водители часто забывают включить фары. — Я тебе сказал, что фары у него горели. Уле-Иккала затормозил, и «транзит» остановился посреди виадука. Уле-Иккала глядел на удаляющуюся машину. — Черт побери! — вырвалось у него. — Темным-темно. — Но передние фары точно горели. — Да-а… Уле-Иккала крепче сжал руль, не зная, как поступить. Он не любил вмешиваться в дорожные происшествия, они всегда вызывали в нем досаду, но, с другой стороны, деликатное «да-а», произнесенное Мальчиком, показалось ему злорадным и возмутило своей язвительностью. А ведь эти мальчики никогда ничего сами не замечают, вечно приходится указывать им в нужную сторону и кричать: «Глянь-ка вон туда! Смотри же!» Только после этого они начинают что-то соображать. Уле-Иккала потер подбородок и почти почувствовал на языке вкус кофе. Но тут он вспомнил, как кто-то учил его, что нельзя душить инициативу молодых констеблей в зародыше, надо иной раз прислушаться и к их предложениям. — Поедем поглядим, горят у него передние фары или нет, — обернулся он к Мальчику. — Тот, кто ошибся, платит за кофе. О’кей? Мальчик кивнул. Уле-Иккала подал метров на сто назад и спустился на Окружную дорогу. Автобус ушел вперед и только чуть виднелся вдали. — Почему они так покрасили свою машину? По-моему, это просто кощунство. — Может, она принадлежит какому-нибудь ансамблю или наркоманам. Может, тут пахнет наркобизнесом. — Да, пожалуй. «Транзит» нагонял автобус. В нем, похоже, имелись и другие неполадки, не только с задними фарами: за ним тянулась черная туча газа, и шел он зигзагами, то и дело поднимая в воздух песок с обочины. — Да шофер просто в стельку пьян! — хихикнул Мальчик. — Погоди-ка. Узнай по рации его регистрационный номер. Потом возьми жезл автоинспектора и приготовься играть его роль. До автобуса оставалось метров тридцать. Мальчик схватил микрофон. — Управление, слышите группу три-четыре-четыре? — Не кричи так, — не разжимая губ, сказал Уле-Иккала. — И не держи микрофон близко у рта. — Управление! Вызывает три-четыре-четыре. — Управление слушает. — Нужна проверка водительских прав. Номер: Ульрих-Хейкки-Ева-восемь-семь. Автобус, бело-синего цвета. Марки не различить… — Ульрих-Хейкки-Ева-восемь-семь. Одну минутку. Радио умолкло. Уле-Иккала представил себе, как дежурный Управления склонился над пультом и набрал номер — через секунду на экране появился ответ, дежурный поднес микрофон к губам и нажал на тумблер. — Три-четыре-четыре, говорит Управление. Номер не перепутан? Компьютер выдает, что это микроавтобус, который давно миновал зрелый возраст и изъят из картотеки. — Номер верный. Это автобус. — И что, он движется? Или стоит? — Идет перед нами… качается… водитель точно под мухой. Что нам делать? — Разве можно так спрашивать?! — охнул Уле-Иккала. — Нас же засмеют. Мы его остановим.