Тойвиайнен прокашлялся и посмотрел в сторону. Тон голоса, когда он начал, был слегка раздосадованным: — С чего начать?.. Сегодня утром мне пришла в голову дурацкая мысль отправиться на дело… законность которого была сомнительной. Ведь наш брат не может знать, что закон говорит о гонке сока… Илола был немного озадачен таким началом. Он уже слышал, что Тойвиайнен в суде пытался прикинуться неосведомленным по части законов. Но если под этой «гонкой» подразумевалось самогоноварение, то этот фокус не пройдет. И хотя будто топором вырубленная физиономия Тойвиайнена действительно производила впечатление глупой, за этим грубым обрамлением светились весьма неглупые глаза. Поэтому притворное незнание закона в части самогоноварения никак не вписывалось в эту картину. Разъяснение недоумению последовало незамедлительно. — Я не знаю, — медленно произнес Тойвиайнен, — запрещена ли добыча березового сока в это время года или нет. Но если это случилось в чужом лесу, то, надо полагать, за этим может последовать и наказание. Так? Может, — подтвердил Илола. — Я подумал, что об этом нужно с самого начала сказать откровенно. — Правильно сделали. — Итак, я пошел в березовую рощу… ту, что растет на землях поместья Дома трех женщин. Если слышали о таковом… — О Доме трех женщин? — О нем. — Слышал… в общих чертах. Он располагается где-то около деревни Ала-Коттари. — Да, там. В ней и моя хибара стоит. Итак. Я высверлил дыры в деревьях, приладил в них трубки, а под ними поставил ведра. — И сколько было этих ведер? — Сколько?.. Да около… — И Тойвиайнен быстро сменил тему разговора: — Пребывая затем в ожидании, я погрузился в весеннее очарование природы. День был наполнен светом, листья приятно пахли, пели птицы, а… — Так-так, — прервал его Илола. — А что, если мы оставим описание прелестей природы и перейдем к тому, что затем произошло? На лице Тойвиайнена появилось хмурое выражение. В голосе звучала едва сдерживаемая горечь, когда он бросил: — Тогда-то мне и досталось! Ожидая продолжения, Илола наклонил голову. Однако из широкого носа Тойвиайнена доносилось лишь пофыркивание. Поэтому констеблю пришлось заняться выуживанием деталей происшествия: — Вас ударили? — Как видите. — Знаете ли вы нападавшего? — Этой дьявольской физиономии мне никогда не приходилось видеть раньше! — сердито замотал головой Тойвиайнен. Илола сделал первую запись: «Прест. неизв.». Одновременно он удивился, куда девалось так обильно рекламировавшееся красноречие Тойвиайнена. Однако долго ему удивляться не пришлось. Сапожник Тойвиайнен, судя по всему, преодолел языковой барьер, вызванный ожесточением, которое возникло при воспоминании о недавних событиях. Ожесточение смягчилось, и тон стал значительно спокойней, когда он спросил: — Могу ли я изложить всю эту историю своими словами? — Конечно. — Это может занять некоторое время. Я, как известно, основательный в этих делах человек. Подавляя вздох, Илола произнес доброжелательно: — Время есть. — Ну, тогда… Видите ли, произошло все это так. Когда я посиживал там на берегу ручья и покуривал трубочку, в лесу вдруг раздался ужасный треск, заросли ивняка раздвинулись в стороны, как при порыве бури, и из них выступило какое-то живое существо. Все это мне пришлось не по вкусу, поскольку… поскольку совесть моя была не совсем чиста. — Понимаю, — откликнулся Илола. — Появился мужчина. Совершенно незнакомый. Я имею в виду его физиономию. И одет он был странно. На голове — шляпа торчком с узкими полями, да еще и с пером. А на ногах такие… как их раньше называли… ну, десантные ботинки. Или даже не совсем ботинки. Скорее сапоги. На отворотах меховая оторочка и застежки. На нем был зеленый пиджак и коричневые галифе. В них, на коленном сгибе, вшиты кожаные вставки, а боковой карман меньше и расположен выше, чем на финских галифе. Илола слушал все это с некоторым удивлением. Настолько описание было подробным. Но одновременно оно напомнило ему знаменитого лучника, который был когда-то славен своими приключениями в Шервудском лесу. Не имея в виду ничего дурного, Илола выразил эту мысль словами: — Похоже на то, что появился сам Робин Гуд. Лицо Тойвиайнена помрачнело. Лоб собрался в складки, и он буркнул: — Зубоскалите? Не верите? Илола поспешил развеять сомнения: — Верю, конечно! Это только на пользу делу, что вы вспоминаете так подробно. — Ну ладно… — Тойвиайнен успокоился так же быстро, как и рассердился. Теперь, когда он продолжил, его слова ложились ясно и спокойно: — Насколько я помню, названный вами герой был вооружен луком, чего у встреченного мной человека не было. Но у него был широкий пояс, и на нем в ножнах висел кинжал. — Устремив на Илола прямой и твердый взгляд, Тойвиайнен продолжал: — А чтобы вам не утруждать себя вопросом, откуда мне известен этот вид оружия, объясняю. Во время войны я принимал участие в боях за Салла, а там было много этих самых, братьев по оружию… пронемецки настроенных финских военных. Многие из них носили кинжалы на поясе. — Все ясно, — ответил Илола. — Доктор также подтвердил, что рана вам нанесена кинжалом. Но как все же произошло это столкновение там, в лесу? Глаза Тойвиайнена сощурились. — Сначала некоторое время мы неотрывно смотрели друг на друга. Но затем, когда взгляд этого молодца оторвался от меня… когда он стал озираться по сторонам и увидел просверленные в березах отверстия, трубки в них и ведра внизу… тогда он просто взбесился. — Вы имеете в виду… его охватил припадок бешенства? — Вот именно, — вцепился Тойвиайнен в это выражение. — От бешенства он стал бордовым и бросился на меня. Выхватил кинжал из ножен… и… у меня кровь застыла в жилах, когда я увидел, как сверкнуло на солнце это обоюдоострое оружие. Наступая на меня, он стал выкрикивать, будто выплевывая, какие-то иностранные слова. Мое восприятие в то ужасное мгновение так обострилось, что некоторые из этих слов запали в мою память и звучат до сих пор в ушах… Илола быстро наклонился вперед, проявляя чрезвычайный интерес к этим словам: — Могли бы вы повторить какие-нибудь из них? — Одно по крайней мере было похожим на «тиип». Второе — «ройпер». А третье что-то вроде… «мёртер». Сначала эти слова повергли констебля Юрки Илола в недоумение. Первые два слова, произнесенные Тойвиайненом, не говорили ему ни о чем. Однако третье оказалось в буквальном смысле слова ключом к этой загадке. Постигнув его, он смог расшифровать и два первых: Диеб. Ряубер. Мёрдер. — Минутку! — произнес Илола осевшим голосом. — Если предположить, что этот странный человек говорил по-немецки, то прежде всего он назвал вас вором. Щеки Тойвиайнена вспыхнули румянцем. Взъерошив свои седые волосы на затылке, он возмутился: — Да?! Не слишком ли он хватил! — Вы же находились на чужой земле. К тому же брали березовый сок из деревьев, принадлежащих другим. Тойвиайнен вздохнул. Его физиономия скривилась при этом. Однако, несмотря на огорчение, он оказался в состоянии дать находчивый и по-своему оправдательный ответ: — Не кажется ли вам, что мое преступление настолько ничтожно, что его можно скорее назвать… мелкой кражей. — Не будем сейчас об этом. Илола, приободренный недавним озарением, продолжал уже быстро и уверенно: — Второе услышанное вами слово может означать «бандит». — Час от часу не легче! — А впереди еще хуже. Если мы на верном пути, то незнакомец назвал вас в заключение даже «убийцей». Широкий подбородок Тойвиайнена дрогнул. — Что же это он себе позволяет! — вскричал сапожник. Обвинение было настолько тяжелым, что его поначалу полный ненависти и протеста голос как-то сник в конце: — Это я-то убийца?! Да это же… это же дьявольски глупо и чертовски несправедливо, иначе не скажешь! Илола хотел было вставить в этот словесный поток свое пояснение, но Тойвиайнен продолжал возбужденно кричать: — Дело-то было совсем наоборот. Этот дьявол с кинжалом напал на меня и едва не убил… Илола стал успокаивать Тойвиайнена: — Сравнение следует понимать иносказательно. Незнакомец увидел поврежденные красивые березы. Он понял, что из них выкачивается питающая их жидкость… он понял, что деревья обречены на гибель. Потому-то и назвал вас убийцей. Тойвиайнен замотал головой.