Часть 1 из 7 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
* * *
Часть 1
Обнаружено тело
1
Это первое убийство, которое расследовало Детективное агентство «Уэллс и Вонг», и потому очень удачно, что Дейзи купила мне новый журнал для записей. Предыдущий журнал закончился, когда мы раскрыли Дело о пропавшей ленте Лавинии. Его разгадка, конечно, была такова: Клементина украла ленту в отместку за то, что Лавиния пихнула ее в живот во время игры в лакросс. А та, в свою очередь, мстила за болтовню Клементины о том, что Лавиния из неполной семьи. Я подозреваю, что решение нашего нового дела может оказаться более сложным.
Я думаю, в честь того, что я начала новый журнал, я должна рассказать немного о нас. Дейзи Уэллс – президент Детективного агентства, а я, Хэзел Вонг, секретарь. Дейзи говорит, это значит, что она – Шерлок Холмс, а я – Ватсон. Пожалуй, это честно. В конце концов, я слишком низкого роста, чтобы быть главной героиней этой истории, да и кто вообще слышал о китайском Шерлоке Холмсе?
Вот почему меня так смешит, что именно я нашла мертвое тело мисс Белл. На самом деле я думаю, что Дейзи до сих пор расстраивается из-за этого, хотя она и пытается не показывать виду. Видите ли, Дейзи изображает из себя главную героиню и считает, что это именно с ней должны случаться подобные вещи.
Посмотрите на Дейзи, и вам покажется, будто вы точно знаете, что она собой представляет, – она из тех элегантных, совершенно английских девочек с синими глазами и золотистыми волосами; из тех, кто носится под дождем по топкому полю, сжимая в руках клюшку для лакросса, а потом садится и съедает десять глазированных булочек к чаю. Я же выгляжу пухлой, как шинный человек из рекламы «Мишлен»; мои щеки круглые, как полная луна, а мои волосы и глаза неизменно темно-коричневые.
Я приехала из Гонконга, когда мне было двенадцать лет, и даже тогда, когда мы всё еще были мелюзгой (мелюзгой я здесь и далее в новом журнале буду называть маленьких девочек из младших классов), Дейзи была уже известна на всю школу. Она каталась на лошадях, играла в лакросс и участвовала в Театральном обществе. Большие девочки заметили ее, и к маю вся школа знала: сама их староста сказала, что Дейзи «просто молодчина».
Но это только внешняя сторона той Дейзи, которая производит отличное впечатление на каждого. Внутри у нее все далеко не так отлично.
Чтобы понять это, мне понадобилось некоторое время.
2
Дейзи хочет, чтобы я объяснила, что происходило в этом полугодии до того, как я нашла тело. Она говорит, что именно так делают настоящие детективы – они сначала собирают улики, так что и я буду делать так. Еще она говорит, что хороший секретарь должен всегда носить с собой журнал для записей и быть готовым записывать важные события, как только они случаются. Без толку говорить ей, что именно так я и делаю.
Самое важное, что случилось в эти первые несколько недель осеннего семестра, – создание Детективного агентства, и именно Дейзи все это затеяла. Дейзи знает в этом толк. В прошлом году у нас было общество Пацифистов (дурацкое), а потом Спиритическое общество (менее дурацкое, но как-то раз Лавиния расколотила свою кружку во время сеанса, Бини упала в обморок, и все кончилось тем, что смотрительница запретила спиритизм).
Но ведь прошлый год был последним, когда мы еще считались мелюзгой.
Теперь, когда мы взрослые, мы уже в восьмом классе и больше не можем возиться с такими глупостями, как призраки, – вот что сказала Дейзи, вернувшись после каникул в начале того полугодия, когда мы раскрыли преступление.
Пожалуй, я была рада этому. Не то чтобы я боялась призраков – каждый знает, что их не существует. И все же по школе бродит достаточно историй о призраках, чтобы запугать любого. Самое известное из наших приведений – Верити Абрахам, девочка, которая покончила с собой, бросившись с балкона спортзала за полгода до того, как я прибыла в Дипдин. А еще есть призрак бывшей классной дамы, которая заперлась в одном из кабинетов музыки и уморила себя голодом, а еще – мелкая девчонка, утонувшая в пруду.
Как я уже сказала, Дейзи решила, что в этом году мы будем детективами. Она привезла с собой целый ящик книг с таинственными, пугающими обложками и названиями вроде «Опасность дома на окраине» или «Таинственная миля». Смотрительница изымала их одну за другой, но Дейзи всегда удавалось раздобыть еще.
Мы основали Детективное агентство в первую неделю семестра. Мы обе поклялись друг другу, что под страхом смерти не расскажем об этом никому, даже Китти, Бини и Лавинии, с которыми живем в одном дортуаре. Я почувствовала гордость оттого, что только мы с Дейзи знаем этот секрет. Было ужасно весело скрываться за спинами других людей и делать вид, что все как обычно, хотя мы-то знали, что мы – детективы на секретной миссии по сбору информации.
Поначалу все наши детективные миссии придумывала Дейзи. В ту первую неделю мы прокрались в чужую комнату и прочитали тайный дневник Клементины, а потом Дейзи выбрала шестиклассницу и сказала, что мы должны узнать о ней все, что сможем. Это, сказала Дейзи, ради практики – все равно что запоминать номер каждой машины, которая попадется на глаза.
На следующей неделе мы расследовали дело о том, почему Король Генрих (это прозвище старосты этого года, Генриетты Триллинг; она получила его, потому что она такая холодная и царственная, а еще у нее такие чудесные каштановые кудри) не была на утренней молитве. Но уже через несколько часов все, а не только мы, узнали причину: тем утром она получила телеграмму, извещавшую о неожиданной смерти ее тети.
– Бедняжка, – сказала Китти, когда мы это узнали. Кровать Китти находилась в нашей комнате рядом с кроватью Дейзи, и Дейзи назначила Китти Другом Детективного агентства, хотя та все еще не была посвящена в тайну его существования. У Китти были мягкие светло-коричневые волосы и множество веснушек, и она прятала кое-что на дне ящика для сластей – сначала я думала, что это был пыточный инструмент, но оказалось, что это устройство для завивки ресниц. Она безумно интересуется всяческими слухами, как и Дейзи, хотя, в отличие от нее, не из исследовательских соображений. «Бедняжка Король Генрих. Ей никогда не везло. В конце концов, она была лучшей подругой Верити Абрахам, а ты знаешь, что случилось с Верити. И с тех пор она сильно изменилась».
– Я не знаю, – сказала Бини, которая спала по соседству со мной. На самом деле ее звали Ребекка, но мы прозвали ее Бини, потому что она очень маленькая и всего боится. А больше всего ее пугают уроки. Она говорит, что, когда смотрит на страницу, все буквы и цифры срываются с места и пускаются в пляс, пока она не потеряет способность ясно мыслить. – Что случилось с Верити?
– Она покончила с собой, – сказала Китти раздраженно. – Спрыгнула с балкона спортивного зала в прошлом году. Ну, Бин.
– Ах! – воскликнула Бини. – Ну конечно. Я всегда думала, что она споткнулась.
Иногда Бини немного тормозит.
В начале семестра случилось кое-что еще, что впоследствии оказалось очень важным. Приехал Он.
Видите ли, в конце прошлого года мисс Нельсон, заместительница нашей директрисы, старая унылая преподавательница музыки и искусств, ушла на пенсию. Мы ожидали, что ее заменит кто-то столь же скучный, но новый педагог, мистер Рейд, вовсе не был скучным. И старым он тоже не был.
У мистера Рейда были мужественные скулы и щегольские усы, и он приглаживал волосы брильянтином. Он был похож на кинозвезду, хотя мы никак не могли определиться, на кого именно. Китти считала, что на Дугласа Фербенкса-младшего, Клементина сказала, что на Кларка Гейбла, но это только потому, что она сама без ума от Кларка Гейбла. Ну а на самом деле не важно, на кого именно он был похож. Мистер Рейд был мужчиной, и притом не таким, как мистер Маклин (наш выживший из ума, неряшливый старый священник, которого Китти звала мистер Мак-Свин), так что вся школа в одночасье влюбилась в него.
Китти основала ужасно серьезное полусекретное общество, посвященное почитанию мистера Рейда. На нашей первой встрече мы переименовали его в Единственного. Мы все должны были подавать друг другу секретный знак (подняв указательный палец и подмигнув правым глазом), когда оказывались в Его присутствии.
Пробыв в Дипдине немногим больше недели, Единственный стал причиной самого большого потрясения после смерти Верити, случившейся в прошлом году.
Видите ли, еще в предыдущем семестре вся школа знала, что мисс Белл (учительница естествознания) и мисс Паркер (учительница математики) связаны неким секретом. Они жили вместе в маленькой городской квартире мисс Паркер, где у той была свободная комната. И эта комната была тем самым секретом. Сначала я не поняла, о чем речь, когда Дейзи рассказала мне об этой свободной комнате, но сейчас-то, когда мы уже в восьмом классе, я могу догадаться, что это означает. Это связано и с прической мисс Паркер – ее волосы острижены слишком коротко, чтобы объяснить это следованием моде, – и с тем, как в прошлом году она и мисс Белл передавали друг другу сигареты на переменах.
А в этом семестре они уже не передавали друг другу сигарет, потому что в первый же день мисс Белл увидела Единственного и сошла с ума – так же как Китти. И это было ужасное потрясение. Мисс Белл не считалась красоткой. Она всегда была подтянутой, строгой, застегнутой на все пуговицы своего белого лабораторного халата. И она была небогата. Мисс Белл попеременно носила три поношенные кофты, сама подстригала волосы и за дополнительную плату работала после школы секретарем для мисс Гриффин. Все мы скорее жалели ее и считали, что Единственный должен относиться к ней таким же образом. И нас поразило, что это оказалось не так.
– Что-то определенно случилось между ними, – сказала Клементина нашему классу в конце первой недели полугодия. – Я пошла в лабораторию во время обеденного перерыва и наткнулась там на мисс Белл, которая тискалась с Единственным. Это возмутительно!
– Держу пари, на самом деле они ничего такого не делали, – сказала Лавиния насмешливо. Лавиния тоже из нашей комнаты – это крупная, тяжеловесная девочка с непокорной копной темных волос, большую часть времени чувствующая себя несчастной.
– Делали-делали! – сказала Клементина. – Я знаю, как это выглядит. В прошлом месяце я видела, как мой брат занимался тем же самым.
Я почувствовала, что краснею. Представлять угловатую, всю накрахмаленную мисс Белл, которая с кем-то тискается (что бы это ни значило), было до невозможности странно.
Потом слухи об этом дошли до мисс Паркер. Она по-настоящему разозлилась, эта женщина с коротко стриженными черными волосами и гневным голосом, который выходил из ее маленького тела как рев сирены. Скандал получился огромным. Почти вся школа слышала его, а кончилось всё тем, что мисс Белл лишилась права жить в той маленькой квартирке.
А потом, в начале второй недели семестра, все изменилось снова. Мы едва успевали уследить за ходом событий. Внезапно оказалось, что Единственный больше не хочет проводить время с мисс Белл. Вместо этого он начал встречаться с мисс Хопкинс.
Мисс Хопкинс преподает нам спортивные игры. Она упитанная и всегда жизнерадостная (кроме тех случаев, когда вы плохо проявили себя на ее занятии). Она марширует по школьным коридорам, помахивая клюшкой для лакросса, и носит спортивную прическу, изящно закалывая сзади свои волнистые каштановые волосы. Она действительно очень мила и (я думаю) довольно молода, так что совсем неудивительно, что Он заметил ее, – только возмутительно, что для этого ему пришлось бросить мисс Белл.
Итак, теперь ученики то и дело замечали, как Единственный тискается с мисс Хопкинс в классных комнатах, а мисс Белл оставалось только проходить мимо них каждый раз, когда она видела эту пару, плотно сжав губы и обдавая изменника и соперницу холодным взглядом.
Общественное мнение Дипдина было против мисс Белл. Мисс Хопкинс была милой, а мисс Белл – нет, к тому же отец мисс Хопкинс был очень важным должностным лицом в Глостершире, а в мисс Белл не было вообще ничего важного. Но я все-таки была на ее стороне. В конце концов, она не виновата ни в том, что Единственный бросил ее, ни в своей бедности. Теперь, когда она больше не могла оставаться на той квартире, денег у нее, конечно, стало еще меньше, и я за нее беспокоилась.
Единственный повод для радости, который был у мисс Белл, – это надежда на место заместителя директора, но даже это уже не утешало ее. Дело в том, что мисс Гриффин должна была назначить нового заместителя, и через несколько недель прошел слух, что скорее всего выберут мисс Белл. Это должно было улучшить ее жизнь – ведь, как только она будет назначена на эту должность, беспокоиться о деньгах ей больше не придется. Но на самом деле это привело лишь к тому, что те преподавательницы, которых не выбрали, начали презирать и изводить ее. Особенно в этом усердствовали двое. Первой была мисс Теннисон, наша учительница английского – да, ее звали именно так, хотя она не имела никакого отношения к Теннисону-поэту. Если вы видели ту картину, на которой Леди из Шалот[1] грустит в своей лодке, вы легко представите себе мисс Теннисон. Ее волосы всегда обрамляют лицо, и она хлипкая, как недопеченный пирог. Второй была мисс Лэппет, учительница истории и латыни – серая, никчемная и похожая на слишком сильно набитую подушку, при этом считающая себя самой доверенной советницей мисс Гриффин. Обе они просто исходили яростью от мыслей о не доставшейся им должности заместителя директора и не упускали случая унизить мисс Белл каждый раз, когда встречали ее в коридоре.
А потом произошло убийство.
3
Я уже сказала, что это я нашла тело мисс Белл, и это так и есть, но этого вообще никогда не случилось бы, если бы не все эти детективные книжки Дейзи. Стремление смотрительницы все конфисковать означало, что пытаться читать их в Доме было бы совершенно безнадежно, так что Дейзи брала их с собой, когда проводила время в школе по вечерам. Она вступила в Литературное общество, засунула «Чье тело?»[2] между страниц «Потерянного рая» и мирно сидела на занятиях, читая ее, пока все остальные что-то обсуждали. Я тоже присоединилась к ней и, сидя в дальнем углу комнаты, писала свои заметки о делах Детективного агентства. Все думали, что я пишу стихи.
Это случилось как раз после заседания Литературного общества в понедельник 29 октября. Все эти заседания обществ проходят после уроков и заканчиваются в 5:20. В тот день после заседания Дейзи и я задержались в опустевшей классной комнате, чтобы она могла дочитать «Человека из очереди»[3]. Дейзи была вся поглощена чтением, но я нервничала, потому что боялась, что мы можем опоздать на ужин в Доме и навлечем на себя ужасную ярость смотрительницы. Я начала искать свой пуловер и тут с раздражением вспомнила, где я оставила его.
– Проклятье, – сказала я. – Дейзи, мой пуловер остался в спортзале. Подожди меня, я вернусь через минутку.
Дейзи, как обычно, погруженная в книгу, едва заметно пожала плечами, видимо, показав, что услышала меня, и продолжила читать. Я посмотрела на свои наручные часы и увидела, что уже 5:40. Если я побегу, то как раз успею, потому что на путь от входа в Старое крыло до Дома уйдет семь минут, а ужин начинается ровно в шесть.
Я промчалась через пустой, пропахший мелом коридор Старого крыла, а затем повернула направо и побежала по высокому, выложенному черными и белыми плитками библиотечному коридору. Эхо моих шагов отдавалось в тишине, и я тяжело дышала. Даже после года в Дипдине на бегу я все еще издаю пыхтение, которое мисс Хопкинс называет «совершенно не женственным».
Я миновала учительскую, библиотеку, кабинет мистера Маклина, комнату Единственного и Зал, а затем снова повернула направо в коридор, который вел к спортзалу. Школьная легенда гласит, что в спортзале обитает призрак Верити Абрахам. Когда я впервые услышала об этом, я была младше и поверила. Я представляла Верити всю в крови, с распущенными длинными волосами, закрывающими лицо, в форменном платье-сарафане, с бантом и с клюшкой для лакросса в руках.
Даже сейчас, когда я стала старше и меня уже не назовут мелюзгой, меня пробирает дрожь просто оттого, что я направляюсь в спортзал. К тому же коридор, ведущий в спортзал, сам по себе ужасен: он набит пыльными обломками старой школьной мебели, которая в полумраке напоминает фигуры людей. В тот вечер там уже погасили свет, и все скрывали мрачные серо-коричневые тени. Я как можно быстрее пробежала по коридору, распахнула дверь в спортзал и ворвалась в него, хрипло дыша.
И увидела лежащую на полу мисс Белл.
На случай, если вы сами не видели, поясню: наш спортзал очень большой, с широкими стеклянными окнами, с перекладинами и брусьями вдоль стен. Со стороны главной двери там есть высокий балкон для зрителей (нам не разрешено ходить туда в одиночку, чтобы мы не свалились, но с тех пор, как оттуда спрыгнула Верити, это никому и в голову не приходит), и еще есть маленькая комната под ним, в которой мы можем переодеваться и оставлять вещи. Мы называем ее чуланом.
Мисс Белл лежала под балконом, совсем неподвижно, закинув руку за голову и подогнув под себя ноги. В первый момент потрясения мне еще и в голову не пришло, что она мертва. Я подумала, что я вот-вот получу ужасный нагоняй за то, что нахожусь там, где мне находиться не следовало, и уже была готова снова броситься бежать, прежде чем она меня заметит. Но затем я подумала: а почему это мисс Белл, собственно говоря, так лежит?
Я подбежала к ней и опустилась на колени. Я помедлила, прежде чем дотронуться до нее, потому что я никогда раньше не дотрагивалась до учительницы, но оказалось, это все равно что дотронуться до обычного человека.
Я похлопала ее по плечу – по ее белому лабораторному халату – в отчаянной надежде, что сейчас она откроет глаза, сядет и выбранит меня, так как я пришла в спортзал в неурочное время. Но вместо этого от моего прикосновения голова мисс Белл перевалилась на другой бок, отвернувшись от меня. Ее очки соскользнули с носа, и я увидела: то, что я сначала приняла за тень от ее головы, на самом деле было темным пятном размером с мой носовой платок. Пятно затекло под воротник ее лабораторного халата, который местами был красным. Я осторожно дотронулась до пятна, а потом поднесла палец к глазам и увидела, что он покрыт кровью.
Я отшатнулась, в ужасе вытирая палец об юбку. На ней осталось длинное темное пятно. Я посмотрела на него, а потом на мисс Белл, которая все еще лежала неподвижно, и почувствовала себя до невозможности плохо. Я никогда раньше не видела мертвое тело вблизи, но теперь я была совершенно уверена, что мисс Белл мертва.
В таких обстоятельствах я способна разве что закричать, подумала я, но вокруг было так тихо и темно, что я не смогла издать ни звука. Что я на самом деле хотела сделать, так это сорвать с себя юбку, просто чтобы избавиться от этого кровавого следа, но опыт жизни в Дипдине говорил мне, что бегать по школе полуголой – это, что ни говори, намного хуже, чем сидеть на полу в одиночестве в компании трупа.
Подумав об этом, я осознала, что мисс Белл действительно мертва, а я сижу рядом с ее телом. Я внезапно вспомнила о призраке Верити Абрахам и подумала: наверное, это она убила мисс Белл, столкнула ее с того же самого места, с которого сама спрыгнула год назад, а сейчас она только ждет момента, чтобы сделать то же самое и со мной. Это было глупо и по-детски, но волосы у меня на затылке встали дыбом, и тут уж, несмотря на дипдинскую выучку, я вскочила на ноги и стремительно выбежала из спортзала – как будто мисс Белл вот-вот могла вскочить и погнаться за мной.
Перейти к странице: