Я намеренно употребила прошедшее время, и Лиза не поправила меня. Она тоже считала, что Сесили нет больше в живых. — А как насчет вас и Штефана? — спросила я. — В смысле? — За что вы на самом деле уволили его? Я дала Лизе какое-то время собраться с мыслями. Наконец она решилась. — Мы с ним несколько раз занимались сексом, потому что… А почему бы и нет? Он был симпатичный, холостой и пылкий, скажу я вам! Еще он был преступник без гроша за душой и, если бы не я, оказался бы на улице. Так что можно сказать, с его стороны это была благодарность за услугу. Но я никого не принуждала, и если вы считаете, будто я выперла парня за то, что он не соглашался больше укладываться со мной в койку, то лучше убирайтесь прочь из этого отеля, и мне плевать, знаете вы, кто убил Фрэнка Пэрриса или нет. Штефан Кодреску исполнял все, что я ему скажу. В этом была часть забавы. Стоило мне щелкнуть пальцами, и он уже мчится. К несчастью, что бы вы там ни говорили, деньги воровал именно он, а вовсе не Наташа. Вот почему я не оставила его здесь. Отель значил для меня больше. Лиза поднялась и так резко отодвинула стул, что ножки его царапнули пол. — Сьюзен, в вашем распоряжении сегодняшний день и завтрашнее утро. После этого мы с вами больше не увидимся. — Она не удержалась от контрольного выстрела. — Расчетный час в двенадцать. Элоиза Радмани Я не переживала, что Лиза Трехерн, если уж называть вещи своими именами, попросту выставила меня вон. Я желала вернуться к Андреасу, и, если мне предстояло покинуть Англию, так ничего и не раскрыв, Лиза лишь обеспечила мне оправдание. Мне требовалось поговорить с Андреасом. Вместе ли мы еще? Этот вопрос беспокоил меня гораздо сильнее, чем пустяковая загадка, кто убил Фрэнка Пэрриса восемь лет тому назад. До изгнания из «Бранлоу-Холла» оставалось меньше сорока восьми часов. Как мне лучше использовать это время? Прежде чем за мой столик опустилась Лиза, донельзя злая и явно сексуально озабоченная, я составляла список шагов, которые могла предпринять, и теперь, оставшись одна, снова открыла блокнот. Сделать предстояло много, а время поджимало. Приоритетной задачей было навестить Штефана Кодреску в тюрьме «Уэйленд». Он определенно очень многое мог мне рассказать, начиная с воспоминаний о ночи убийства, об истинных своих отношениях с Лизой, обо всем, что видел и слышал, о том, кто имел доступ в его комнату, и, самое важное, почему он сознался. Но могли пройти недели, а то и месяцы, прежде чем Штефан ответит на мое письмо, а ждать у моря погоды я попросту не имела возможности. Был еще Лео, мальчик по вызову, «познанный» — это причастие я употребила в библейском смысле — как Фрэнком Пэррисом, так и Аланом Конвеем. Если он мертв, как заставляет предположить посвящение Алана, то как именно умер? И почему книга вообще посвящена ему? Очевидно, что он был не сожителем Фрэнка, а просто одним из многих партнеров, доступных за деньги. Требовалось снова навестить Мартина и Джоанну Уильямс, эти двое по-прежнему оставались единственными, у кого имелся реальный мотив для убийства. При встрече оба показались мне на редкость скользкими типами, но теперь я понимала, что они нагло солгали мне. Мне сразу следовало это понять. Получилось так, что Эйден дал мне сведения, способные уличить супругов, а Лоуренс подтвердил это в своем длинном электронном письме. Мартин приезжал в «Бранлоу-Холл» в день смерти Фрэнка. Он проболтался об этом, сам того не заметив. Я не успела еще переговорить ни с Джорджем Сондерсом, отставным директором школы, за которым первоначально был забронирован номер двенадцать в крыле «Мунфлауэр», ни с Элоизой Радмани, няней Роксаны и, вероятно, приспешницей Эйдена. Еще мне хотелось разыскать вдову Алана, Мелиссу. Во время убийства она жила в непосредственной близости от отеля и той ночью вполне могла прогуливаться где-то неподалеку, никем не замеченная. И наконец, был еще Уилкокс — адвокат, о котором упомянул Саджид Хан во время нашей встречи во Фрамлингеме. Это имя также значилось в списке моих приоритетов, хотя всплыло совершенно случайно и к убийству Фрэнка и исчезновению Сесили никакого отношения не имело. Я намеревалась разобраться с Уилкоксом во второй половине дня. Покончив с завтраком, я направилась в номер. Но едва вошла в вестибюль, как заметила Элоизу Радмани, проходившую мимо стойки администратора с корзиной белья. Очевидно, она пользовалась прачечной отеля для нужд Бранлоу-коттеджа. Заметив меня, француженка свернула в надежде улизнуть прежде, чем я ее остановлю, но не тут-то было. Я поспешила следом и перехватила няню у задней двери. Я наскоро припомнила все, что мне известно. Элоиза Радмани приехала из Марселя. В «Бранлоу-Холле» объявилась в 2009 году, через два месяца после рождения Роксаны и добрых девять месяцев спустя после убийства Фрэнка Пэрриса. До этого она училась в Лондоне, где познакомилась с мужем, умершим впоследствии от СПИДа. В первую нашу встречу Элоиза смотрела на меня как на дьявола во плоти. Да и сейчас тоже держалась не слишком любезно. На няне была грязно-синего цвета футболка, с накинутой поверх свободной бирюзовой ветровкой, добавлявшей немного цвета в тусклую палитру из черного и серого. — Утро доброе! — окликнула ее я как можно дружелюбнее. — Здрасте. — Она насупилась. — Меня зовут Сьюзен. Мы виделись у коттеджа. У меня тогда не получилось объяснить вам, зачем я здесь. — Мистер Макнейл мне рассказал. — Она употребила слово «мистер», а не «месье», но ее французский акцент оставался кричащим, на грани пародии. — Вы пытаетесь помочь найти Сесили. — Верно. Может, есть новости? Я вчера была в Лондоне, поэтому… Она тряхнула головой: — По-прежнему ничего. — Должно быть, это для вас ужасно. Элоиза немного расслабилась, но взгляд ее оставался настороженным. — Да, всем нам сейчас непросто. Сесили была добра ко мне. Сделала меня частью семьи. А особенно тяжело Роксане. Она очень скучает по мамочке, постоянно про нее спрашивает. Не понимает, что происходит. — Вы давно живете в семье? — Да. — Когда вы в последний раз видели Сесили? — Зачем вы задаете мне эти вопросы? — Лоуренс и Полин Трехерн попросили меня выяснить, что случилось. Я со всеми уже поговорила. Вы ведь не против, надеюсь? Или против? — Я намеренно пошла в атаку, пытаясь понять, есть ли ей что скрывать. Элоиза поняла это и покачала головой. — Конечно, я не отказываюсь отвечать на ваши вопросы, просто мне нечего вам сказать… — Так когда вы в последний раз видели Сесили? — В тот самый день, когда она исчезла. Вскоре после обеда. Я повезла Роксану к доктору в Вудбридж. Девочка приболела. У нее было… ну, вы знаете, что-то с желудком. Сесили сказала, что собирается выгулять собаку. Мы недолго поговорили в кухне дома, и это был последний раз, когда я ее видела. — В тот вечер у вас был выходной? — Да. За Роксаной присматривала Инга из отеля. — Куда вы пошли? Последовала вспышка гнева, памятного мне по первой встрече. — Какое ваше дело? — Я просто пытаюсь сложить все части воедино. — Я ходила в кино в Олдборо. — Что смотрели? — Какая разница? Французский фильм. Как вы смеете задавать мне такие вопросы? Что вы о себе вообразили? Я выждала, давая ей время успокоиться. Нянька хотела было отправиться дальше по своим делам, но я не сдавалась. — Чего вы боитесь, Элоиза? — спросила я. Она захлопала глазами, и я с удивлением увидела, что женщина вот-вот расплачется. — Я боюсь, что Сесили мертва. Боюсь, что маленькая девочка лишилась матери. Боюсь, что мистер Макнейл остался один. А вы! Вы заявляетесь сюда и воображаете, будто вам тут policier, детективный роман. Вы ничего не знаете об этой семье, обо мне и о моих трудностях. — Вы потеряли мужа. Не будь у нее в руках корзины с бельем, она бы меня ударила. Я заметила, как руки ее стиснули пластиковые ручки. — Люсьен учился на архитектора, — сказала Элоиза, и в голосе ее прорезалась хрипотца. — Он стал бы великим зодчим. У него были такие идеи — вы не поверите! Знаете, сколько я работала, чтобы поддержать его? Мыла посуду. Убиралась в офисах. Служила администратором в рекламном агентстве, а потом устроилась в «Харродс» и продавала мужскую одежду. Я делала все это для него, а потом ваши драгоценные медики убили Люсьена, влив не ту кровь, а когда он умер, то даже не выплатили мне компенсацию. Вообще ничего. Люсьен был для меня всем, а они его убили. — Мои соболезнования. Я заметила, как два гостя спустились по лестнице, намереваясь выйти прогуляться. Интересно, что бы они подумали, услышав наш разговор? Такого не ожидаешь встретить в загородном отеле. — Ну почему меня не хотят оставить в покое! — бушевала Элоиза. — Сначала полиция, теперь вы! Эйден не имеет никакого отношения к смерти своей жены. Это я вам как на духу говорю. Он хороший человек, и Роксана его обожает. — Что, по вашему мнению, случилось с Сесили? — Понятия не имею! Может, ничего криминального с ней и не произошло. Допустим, попала в аварию и погибла. Я думаю, вам стоит убраться отсюда и оставить нас в покое. С этими словами Элоиза развернулась и, подхватив корзину, выскочила в дверь. На этот раз я не стала ей мешать. Побуждаемая гневом и ощущением собственного мученичества, она сказала мне кое-что такое, чего, возможно, говорить не намеревалась. Я решила проверить. Я пошла прямиком в свою комнату и нашла номер кадрового агентства, которое, по словам Эйдена, и прислало им няньку. Я позвонила и представилась мамочкой, собирающейся нанять Элоизу на работу. Женщина на другом конце линии удивилась. — Я и не знала, что мисс Радмани оставила текущую службу, — сказала она. Неужели в наше время кто-то еще употребляет подобные выражения? Но видимо, в такого рода агентствах свои порядки. — Элоиза Радмани еще служит у Макнейлов, — заверила я собеседницу. — Но боюсь, она столкнулась с трудностями, вынуждающими призадуматься о смене места работы. Вы, быть может, слышали об исчезновении миссис Макнейл? — Ну да, конечно! Это несколько смягчило даму на том конце провода. — Я поговорила с Элоизой и думаю, что она чудесная няня, но мне хотелось бы уточнить одну маленькую деталь из ее резюме. Мисс Радмани упомянула, что работала в одном рекламном агентстве. Так уж совпало, что мой муж тоже рекламщик, и мне просто интересно, как оно называлось. Последовала пауза, я услышала клацанье компьютерной клавиатуры.