Я будто впервые вижу жуков-операторов, обливающихся потом под своими камерами-панцирями. Мессаллу, делающего какие-то пометки в блокноте. Я даже забыла, что меня снимают. — Да я ничего такого не сделала, — говорю я. — Ты недооцениваешь свои прошлые заслуги, — возражает Боггс. Прошлые заслуги? Та череда бедствий, что шлейфом тянется за мной. Колени подкашиваются, и я сползаю вниз по стене. — Это еще как посмотреть. — Что ж, до идеала тебе, конечно, далеко, но по нынешним временам сгодишься. Гейл садится рядом на корточки. — Поверить не могу, что ты позволяла всем этим людям себя трогать, — качает он головой, — Все ждал, когда же ты бросишься к выходу. — Заткнись, — смеюсь я. — Твоя мама будет тобой гордиться, когда увидит репортаж. — За всеми ужасами, которые здесь творятся, она меня даже не заметит. — Я поворачиваюсь к Боггсу. — И так во всех дистриктах? — Почти. Мы изо всех сил стараемся помочь, но не всегда это возможно. — На минуту он замолкает, прислушиваясь к словам в наушнике. Я вспоминаю, что до сих пор не слышала голос Хеймитча, и начинаю копаться в своем, проверяя, не сломался ли. — Мы возвращаемся. Срочно, — говорит Боггс, одной рукой помогая мне встать. — Возникли проблемы. — Какие проблемы? — спрашивает Гейл. — Бомбардировщики на подходе. — Боггс натягивает мне на голову шлем Цинны. — Живо! Не понимая, что происходит, бегу вдоль стены склада к посадочной площадке. Я не чувствую опасности. Голубое небо все такое же чистое, люди по-прежнему несут раненых к госпиталю. Никакой тревоги. И тут начинает выть сирена. Считанные секунды спустя над нами возникает клин капитолийских планолетов и начинают сыпаться бомбы. Меня отбрасывает на стену склада. Правую ногу сзади чуть повыше колена обжигает боль. В спину тоже что-то ударило, но бронежилет меня защитил. Боггс прикрывает меня своим телом. Земля под ногами сотрясается от разрывов. Стоять прижатой к стене, когда вокруг сыплются бомбы, — ощущение не из приятных. Как там отец говорил про легкую добычу? Глушить рыбу в бочке. Мы и есть та самая рыба. А улица — бочка. — Китнисс! — Я вздрагиваю от голоса Хеймитча в ухе. — Что? Да. Что? Я здесь! — кричу я. — Слушай меня. Пока они бомбят, мы приземлиться не можем. Главное, чтобы они не заметили тебя. — А они еще не знают, что я тут? Удивительно. Обычно причиной всех бед бываю я. — Разведка считает — нет. Атака была спланирована заранее. Следом подключается Плутарх, его голос звучит спокойно, но властно — голос главного распорядителя Игр, привыкшего командовать в любых обстоятельствах. — Через три здания от вас синий склад. Внутри, с северной стороны, убежище. Сможете туда добраться? — Постараемся, — говорит Боггс. Плутарха, должно быть, слышали все, потому что телохранители и съемочная группа сразу поднимаются с земли. Я машинально ищу глазами Гейла. Он тоже на ногах. Кажется, его не задело. — У вас около сорока пяти секунд до следующей атаки, — предупреждает Плутарх. У меня вырывается стон, когда переношу вес на правую ногу, но я не останавливаюсь. Нет времени осматривать рану. Может быть, даже лучше, что я ее не вижу. К счастью, обувь на мне тоже Циннина. Подошвы рифленые и хорошо пружинят. В тех разношенных ботинках, что мне выдали в Тринадцатом, я бы далеко не убежала. Боггс идет впереди, я следом. Никто не думает меня обгонять, наоборот, все прикрывают меня со спины и по бокам. Секунды утекают как вода, и я заставляю себя перейти на бег. Второй серый склад позади, мы бежим вдоль грязно-коричневой стены третьего. Впереди уже виднеется выцветший синий фасад. Там убежище. Вот и угол, осталось только перебежать проход между зданиями, но тут начинается новая атака. Инстинктивно бросаюсь на землю в проход и откатываюсь к синей стене. Теперь своим телом меня прикрывает Гейл. На этот раз бомбежка длится дольше, зато взрывы гремят не так близко к нам. Я поворачиваюсь на бок и встречаюсь глазами с Гейлом. На мгновение весь мир отступает на второй план, я вижу только разгоряченное лицо Гейла с пульсирующей на виске жилкой и приоткрытым ртом, которым он жадно втягивает воздух. — Жива? — спрашивает он. Его слова почти тонут в грохоте. — Да. Кажется, меня не заметили. За нами не охотятся. — Нет, у них другая цель. — Но тут ведь больше ничего... И тут мы понимаем. — Госпиталь! — кричит Гейл, вскакивая. — Их цель — госпиталь! — Это не ваше дело, — жестко отрезает Плутарх. — Бегом в убежище! — Но там же раненые! — говорю я. — Китнисс! — В голосе Хеймитча звучит угроза, я уже знаю, что будет дальше. — Даже не думай... Я выдергиваю наушник, оставляя его болтаться на проводе. Теперь, когда меня ничто не отвлекает, я слышу другой звук. На крыше коричневого склада строчит пулемет. Кто-то отстреливается. Прежде чем меня успевают остановить, бегу к лестнице и карабкаюсь вверх. Если я что и умею делать как следует, так это лазать. — Не останавливайся! — слышу снизу голос Гейла. Затем удар ботинком в чье-то лицо. Если это лицо Боггса, Гейлу не поздоровится. Я уже у края крыши и перебираюсь с лестницы на смоляное покрытие. Разворачиваюсь, чтобы помочь Гейлу, мы оба бежим к пулеметным гнездам на противоположной стороне. Каждый пулемет обслуживают несколько повстанцев. Мы бросаемся в гнездо с двумя солдатами и пригибаемся к барьеру. — Боггс знает, что вы здесь? — За пулеметом справа от нас стоит Пэйлор. — Конечно, — отвечаю я чистую правду. Пэйлор смеется. — Ну да, еще бы он не знал. Умеете стрелять из таких? — Она хлопает по стволу оружия. — Я — да. Научился в Тринадцатом, — говорит Гейл. — Но предпочитаю свое оружие. — У нас есть луки. — Я поднимаю свой, и тут понимаю, насколько несерьезно он выглядит. — Это он только с виду такой безобидный. — Надеюсь, что так. Ладно. Ожидается еще три волны. Им приходится отключать маскировку перед тем, как сбросить бомбы. Это наш шанс. Только не высовывайтесь из-за барьера. Я готовлюсь стрелять с колена. — Начнем с зажигательных, — предлагает Гейл. Я киваю и достаю стрелу из правого колчана. Если мы не попадем в цель, стрелы куда-нибудь да упадут, и скорее всего на склады через дорогу. Лучше уж пожар, чем взрыв. Внезапно я их вижу. Семь небольших бомбардировщиков летят клином кварталах в двух от нас. — Гуси! — кричу я Гейлу. Он поймет, что я имею в виду. На осенней охоте у нас с ним выработалась особая система, чтобы не стрелять обоим в одну и ту же птицу. Я беру на себя дальнее ответвление косяка, Гейл — ближнее, а в переднюю птицу стреляем по очереди. Сейчас времени на обсуждение нет. Оцениваю скорость и делаю выстрел. Попадаю в крыло одного из планолетов, ближе к фюзеляжу, и его охватывает огнем. Гейл промахивается. Огонь вспыхивает на крыше пустого склада напротив. Гейл тихо чертыхается. Планолет, который я подстрелила, выбивается из строя, но продолжает сбрасывать бомбы. По крайней мере, он не исчезает из виду — так же, как и другой, в который попали из пулемета. Должно быть, повреждены маскировочные щиты. — Отличный выстрел, — говорит Гейл. — Я не в него целилась, — бормочу я. Планолет, который я держала на прицеле, успел улететь вперед. — Они быстрее, чем кажется. — Приготовиться! — кричит Пэйлор. Следующая группа планолетов уже на подходе. — Зажигательные не годятся, — говорит Гейл. Я киваю, и мы оба берем стрелы со взрывающимися наконечниками. Склады, кажется, все равно заброшенные. Пока планолеты подлетают, принимаю еще одно решение. — Я встаю! — кричу я Гейлу и поднимаюсь на ноги. В таком положении у меня максимальная точность. Целюсь в точку впереди планолета и с первого выстрела пробиваю днище переднего. Гейл попадает в хвост следующего. Тот переворачивается в воздухе и с серией взрывов падает посреди улицы. Неожиданно маскировку снимает третья группа. На сей раз Гейл точно поражает передний планолет, я подбиваю крыло второго, и тот, закружившись, врезается в летящий за ним. Оба падают на крышу склада через дорогу от госпиталя. Четвертый планолет прошивает пулеметная очередь. .— Вот так-то, — говорит Пэйлор. Языки пламени и черный дым, поднимающийся от обломков, закрывают обзор. — Они попали в госпиталь? — Скорее всего, — отвечает она мрачно. По пути к лестнице на другом конце крыши с удивлением вижу, как из-за вентиляционного короба показываются Мессалла и один из «жуков»-операторов. Я думала, они остались внизу. — Кажется, они начинают мне нравиться, — говорит Гейл.