– Здоровски! Ладно, давай. – Бес протянул мне руку. Я снял перчатку и пожал холодные пальцы, хотя и без особого желания. Ну не отпихивать же их, как «кунак» на встрече с Шуриком! Бамбарбия, мол. Кергуду. – Давай… Обняв Настю, я пошагал домой, чувствуя, как основательно продрог. Сестренка жалась ко мне, и эта ее доверчивость, само желание искать защиты у брата согревали. – Ты совсем замерз! – пробормотала Настя. – Пошли скорее! – Да я и так… Слушай… – я сбавил шаг. – А ты не знаешь, где Рита живет? Дом я видел, а квартира у нее какая, не помнишь? – Я покажу! – мигом сориентировалась сестричка. – Номер не помню, но там дверь такая… Побежали! Помахав Ирке, она схватила меня за руку, и мы бегом одолели пару заснеженных двориков между многоэтажками. Похоже, Настёна ревнует меня к моим подругам… Имеет право. Мы запыхались, взбегая на третий этаж, и сестричка позвонила в дверь тринадцатой квартиры – обычную, кстати, дверь, точно такую же, как у всех на площадке. Открыла сама Ритка. В домашнем халате и тапочках она казалась более взрослой и обычной. Земной. – Привет! – удивилась она. – Заходите! А ты чего раздетый? – Меня там пацаны остановили, приставать стали, – затараторила Настя, – а Мишка выбежал, ка-ак дал им всем, и… Вот! – Что за пацаны? – нахмурилась Сулима. – Колькины? – Не-е! – замотала головой Настя, стряхивая с себя шубку. – Там главным был какой-то Бес… – А-а, так это Лёшка Бессмертнов! И что ему надо было? Сестричка то ли не услышала, то ли не разобрала. – Рит, можно, я рыбок покормлю? – послышался ее голосок. – Только немножко. – Я чуть-чуть! А где все? – Папа на работе, мама у соседки. Корм на подоконнике! – Я помню! Сестренка прошла в зал, где переливался огромный аквариум, подсвеченный снизу. В зеленоватой воде колыхались роскошные вуалехвосты и мельтешила серебристая рыбья мелочь. Оглядываясь на Настю, я сказал приглушенно: – Бес показал мне мою фотку, где я в гриме. Ну, парик, нашлепка на нос… Он ищет Миху. Черные глаза Сулимы распахнулись. – Ни-че-го себе! – выдохнула девушка. – Но… – Рит, Марина оставила тебе телефон? – перебил я ее напряженным голосом. – Что? А, да… – взгляд Риты еще сильнее потемнел, набирая космической черноты. – Сможешь ей позвонить? – Конечно! – воскликнула девушка с видимым облегчением. – Скажешь ей про Лёшку Беса и про фото… Да плевать мне на Беса! Мне интересно, для кого он это делает? Кто ему дал снимок? – Я обязательно позвоню! – горячо заверила меня Рита. – Марина сказала, что каждый день будет дежурить у телефона с восьми до полдевятого вечера. Еще два часа. Миш… Это все так… так необычно, так… таинственно! Нет, не то слово! Все… как в кино, только по-настоящему! И… – она замялась. – Марина нас со Светкой убеждала, что опасность тебе не грозит, только мне что-то не верится! – Жизнь вообще опасная штука, – заметил я философски, – еще никто не ушел из нее живым. А Марина правду говорит. Да и не думаю я ни про какую опасность. Так только, пугаюсь иногда… Знаешь, что для меня самое противное? Врать и притворяться! Ни мама с папой, ни Настька понятия не имеют о каких-то там моих тайнах. И не надо, так на душе спокойнее. Стыдно признаться, но я даже обрадовался, когда узнал, что Марина посвятила вас со Светкой в мой секрет. Мне так легче. – Что-то мне подсказывает… – тонко улыбнулась Сулима. – Это лишь ма-аленький краешек настоящего секрета. И вряд ли Марина в курсе твоей тайны. Но я надеюсь, что однажды ты мне все-все расскажешь! – Надеется она… – проворчал я, не сразу отводя глаза от манящих окружностей, что выступили в разошедшихся полах ритиного халата. – А вот не надо… – укорила Сулима, лукаво щурясь, и плотней запахнула халатик. – Тянет… – вздохнул я, не найдя оправданий. А уши мои, похоже, порозовели. Индикаторы эмоций, чтоб вас… – Я покормила, Рит! – прозвенела Настя. – У-у, какой глазастенький… – Пойдем, – улыбнулась Сулима, беря меня под руку, – я тебя тоже покормлю. И напою горячим чаем! А то тянет его, видите ли… Вырываться я не стал, и меня торжественно провели на кухню. Тесная, она вмещала сразу две мечты моей мамы – кухонный гарнитур, кажется, польский, и белое, слегка обтекаемое чудо – холодильник «Розенлев». Тут же, на широком подоконнике, пускали зеленые стрелки сморщенные луковицы, пучочками белых корешков цедившие воду из майонезных баночек. А на половине стола, застеленного цветастой клеенкой, сохли вымытые кубки – и простенькие сочленения усеченных конусов с небрежной гравировкой, и затейливые сосуды с золочеными ручками, с тонко прописанными миниатюрами, изображавшими гимнасток в воздушных па. – Твои трофеи? – заметил я с уважением. – Да вот, – мило зарделась Рита, – перемыла хоть, а то пыль собирают. Садись, мы с мамой рыбный пирог испекли! Чуешь? – Чую! – плотоядно проурчал я. Пицца-то давно усвоилась! Девушка засмеялась и вытащила из духовки початый рыбник. – Кушай давай! Я тоже с тобой попью. Тебе послабже, покрепче? – Слабый чай, – выразился я, хорошенько откусив от пирога, – это сильное недоразумение! Улыбаясь, Сулима наполнила две чашки и присела напротив. Помешивая сахар, вскинула глаза и протянула: – А ведь еще в мае ты был совсем-совсем другим… – Разве? – делано удивился я. – Угу. Обыкновенным мальчишкой… – Да? – Я поерзал на табуретке. – А сейчас какой? – Необыкновенный… – серьезно сказала Рита. – Таинственный и загадочный… Рыбник вышел на славу, но так и подавиться недолго. – Не преувеличивай, – пробормотал я, утыкая взгляд в чашку. Сулима покачала головой. – Год назад ты бы тут сидел, краснее мака, потный и немой… – заговорила она, доверительно понизив голос. – Все взрослеют, Риточка. – Не всем, чтобы вырасти, хватает одного лета! Ритины глаза затуманились, но тут в проходе из прихожки на кухню энергично зашаркали Настины шлепанцы. – А что вы там едите такое вкусное? – донесся обвиняющий голос. – Иди к нам, Настёна! – засмеялась Сулима. – Тут всем хватит! Домой мы вернулись где-то через полчаса, сытые и умиротворенные. Рита одолжила мне старую куртку, так что чай, который булькал во мне, как в термосе, не остыл. Настя, неугомонная, покрутилась и умотала под предлогом «Надо же вещь вернуть!» (подразумевается: «Надо же с Иркой поделиться!»), а я поплелся в свою комнату, чтобы с третьей попытки добить прогу. Увы, и четверти часа не прошло, как заскрежетал ключ, скрипнула дверь и веселые голоса родителей наполнили прихожую. «Не судьба!» – понял я, выходя встречать. – Привет, Миша! – оживленно сказала мама, стягивая сапоги. – А Настя где? – К Ирке побежала. Есть хотите? – А то! – хмыкнул папа. – Пиццу будете? – Пиццу?! – восхитилась мамуля. – Настоящую? – В подлиннике. Правда, она остыла, но это мы сейчас исправим.