Часть 20 из 34 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Очень, – призналась Дина, – тяжело как-то это все рассказывать, снова окунаться в эти проблемы, вспоминать…
Хотела что-то еще добавить, но удержалась. Он видел, чувствовал это ее желание, даже стремление поделиться чем-то очень важным, секундное замешательство и отступление. Даже отвернулась от него, уйдя в свои мысли, и смотрела в боковое окно.
Ну пусть, решил Влад, пусть. И на самом деле тяжело. Она ведь не просто говорит, она очень эмоциональная девочка, в какой-то мере даже эмпат, и пропускает все через себя, глубоко переживая каждый момент. Так ведь можно и выгореть.
Они молчали, каждый погрузившись в свои размышления, ничуть не тяготясь затянувшимся молчанием, чутко ощущая душевный настрой друг друга. Дина, переживая неловкость от того, что так подробно и живо поделилась чем-то очень важным и значимым, и чувствуя некую опустошенность после такого откровения, вызвавшего сильный эмоциональный отклик в душе и вновь поднявшего всю горечь и досаду… Да ну, все, не будет, не хочет она про это больше.
Уже сколько можно, в конце-то концов!
«Надо обладать каким-то особым душевным устройством и складом характера, – думал Влад, прокручивая в голове все, что услышал от Дины, – чтобы настолько глубоко сопереживать человеческой беде, оставаясь при этом полной жизни, юмора, умения верить в лучшее, ежедневно соприкасаясь с человеческой трагедией и скотской стороной человеческой натуры».
Внезапно, как бывало всякий раз, когда Гарандин обдумывал какой-то вопрос, в памяти всплывала интересная информация. Так и сейчас вдруг неожиданно всплыл из глубин подсознания давний разговор с одним сибирским священником, уникальной, самоотверженной личностью, мудрецом, в каком-то смысле учителем.
Тогда, помнится, Гарандин был глубоко поражен тем, как этот человек восстанавливает величественную старинную, стоящую в отдалении от жилых мест церковь своими усилиями и при помощи сплотившихся вокруг него прихожан, налаживая службу в, казалось бы, невозможных условиях.
– Человеку нужна духовная подмога, опора, место, куда он может принести любую свою беду, найти утоление своей печали, обрести искреннюю поддержку и поделиться радостью. Каждому требуется некое духовное единение, чтобы не чувствовать себя в одиночку против жизни, и церковь для многих становится той самой духовной семьей. Людям живется тяжело. Им необходима эта церковь, – ответил священник на вопрос Влада, улыбаясь мудрой улыбкой. – Церковь призывает любить и умножать любовь в мире, а ведь практическая любовь к людям, когда не декларируют, а делают, это редкость. Потихоньку-полегоньку, каждый день по шажку, да и справится наше дело с Божьей помощью, и встанет, обретет былое величие и займет свой форпост наша красавица. Так, как и говорят нам святые апостолы: малыми усилиями, с молитвой да верой и вращается мир. – И вдруг улыбнулся с хитринкой: – А советский писатель Зощенко говаривал на эту тему просто: «Не надо бороться за чистоту – надо подметать». Вот мы и подметаем.
Гарандин тогда был поражен мощью и энергией необыкновенной личности этого батюшки, его спокойной, глубокой любовью к людям и состраданием к ним, и силой духовного подвига этого человека, который поставил себе целью служение людям и увеличение любви, как он выразился. Они тогда долго еще беседовали, много чего поразительного сказал ему тот священник.
Гарандин, понятное дело, предложил свою помощь в восстановлении церкви, причем очень конкретную: присылаю архитекторов, реставраторов, строителей, оплачиваю и поднимаем храм в кратчайшие сроки – все сделаем, по высшему разряду и как полагается. А святой человек отказался. Вот так.
– Если заблудшему душой ребенку дать все, что он пожелает, сразу и сколько хочешь, то душа его так и не вырастет и не найдет свой верный путь, поскольку ей не надо ни над чем трудиться. Пусть прихожане наши своим трудом, борьбой с зависимостью к алкоголю, преодолевая леность телесную и душевую, поднимают святыню. Она тогда во сто крат дороже и светлее для них будет. Но и от помощи твоей не откажусь.
Архитекторов и специалистов-реставраторов батюшка принял с благодарностью, а вот от строителей отказался, возложив эту миссию на местный народ, и денежку согласился принять, но малыми порциями, ежемесячно, по чуть-чуть, чтобы стройка не встала. И все.
Поразительно, но все то, что сказал ему тогда этот неординарный человек, в полной мере можно отнести и к Дине, к ее «малым усилиям, которые вращают мир». К ее личности, натуре, духовной направленности и умению сопереживать, жалеть и любить, хоть люди и очень странные существа – они делают все, чтобы любить их было невозможно.
Гарандин посмотрел на Дину и улыбнулся, увидев, что она задремала, прислонив голову к оконному стеклу, измученная дорогой, своим все еще болезненным состоянием после аварии и непростым разговором.
И такая вдруг на него снизошла нежность к этой женщине, что в груди потеплело, и так вдруг сильно захотелось, как тогда в больнице, обнять ее, прижать к себе, закрыть, «приголубить», как говаривала его бабуля. Какое замечательное слово: «приголубить», вот так именно. И почувствовать ее всю, рядом, своей, вдохнуть ее запах, околдовываясь навсегда его приворотом.
Он поймал себя на том, что непроизвольно высматривает удобное место на обочине, чтобы припарковаться и осуществить это свое желание. Усмехнулся, крутанул головой – как его пробрало-то!
И подивился внезапно пришедшей мысли, что так теперь с ним будет всегда. Надо же. И внезапно почувствовал какую-то молодую лихую радость в душе – здорово. Ведь как здорово-то, а.
«Пусть спит», – все с той же нежностью, к которой еще не привык, подумал Гарандин, откинул спинку пассажирского сиденья и придержал ей голову, укладывая поудобней.
– Просыпайся, – услышала Дина совсем тихий голос Влада и легкое прикосновение его пальцев к щеке.
Открыла глаза и обнаружила, что лежит на разложенном кресле, заботливо прикрытая легким пледом.
– Долго я спала? – спросила она, выпрямляясь, потягиваясь и возвращая спинку в вертикальное положение.
– Около часа, – улыбнулся ей Гарандин и неожиданно спросил: – Как ты относишься к лошадям?
– К лошадям? – удивилась Дина.
– К ним, – улыбался ее недоумению и милой заспанной растерянности Влад.
Дина задумалась и честно призналась:
– Не знаю. В Праге каталась в открытом ландо по улочкам старого города, дети в парке иногда катались на лошадках. Пожалуй, этим мой опыт и ограничивается.
– Крепись, – посмеивался Влад, – придется тебе сесть в седло и осваивать верховую езду.
– Почему это придется? – с недоумением посмотрела она на него.
– Вот поэтому, – указал он рукой куда-то вперед и пояснил: – Потому что это один из основных видов моей деятельности.
Проследив взглядом за направлением его руки, Дина увидела, что они подъезжают к ажурному высокому ограждению, которое тянется в разные стороны от дороги куда-то далеко-далеко, а прямо перед ними возвышается метров на десять над дорогой красивая кованая арка с изображением седел, уздечек, подков, вставших на дыбы лошадей и надписью:
«Коневодческая племферма и конноспортивный клуб «Карас».
Въезд в хозяйство перекрывал шлагбаум, расположенный аккурат под прекрасной аркой. Рядом стоял охранник в форме с какими-то прибамбасами на ремне, как у американских полицейских. Он вышел к ним навстречу не из какой-то маленькой будочки, а из вполне себе приличного, симпатичного двухэтажного кирпичного домика, вокруг которого был разбит палисадник с цветами и декоративными кустами, а из трубы на крыше вился тоненькой прозрачной струйкой еле заметный дымок, и за домом, на специальной площадке, стоял припаркованный небольшой джипчик.
И Дине от этой мирной картины домика в цветах и этого дымка из трубы вдруг совершенно непреодолимо захотелось немедленно попасть в домашний уют, свернуться клубком на каком-нибудь кресле, непременно у камина, закутавшись в плед и грея ладони о кружку горячего чая на травах, замереть так, наслаждаясь теплом, внутренней тишиной и умиротворением.
– Скоро дома будем, – пообещал Влад, безошибочно прочитав ее мысли, и улыбнулся.
– Добрый вечер, Владислав Олегович, – душевно поприветствовал охранник, подойдя к машине со стороны водительского места. – С приездом.
– Спасибо, Андрей, – кивнул ему Гарандин и сразу же представил свою спутницу: – Это Дина Константиновна, познакомься.
– Здравствуйте, – добавив в тон несколько многозначительных ноток, поклонился Дине охранник Андрей.
– Как там? – поинтересовался Гарандин, не дав Дине толком ответить.
– Все нормально, Владислав Олегович, – отрапортовал Андрей, – в штатном режиме, без происшествий.
– Без происшествий, это хорошо, – кивнул ему Влад, медленно трогаясь вперед и проезжая под величественной аркой.
Дорога была долгой, больше семи часов. Сначала шли по трассе «Нева», потом свернули в сторону Тихвина, но Гарандин даже не выглядел уставшим, проведя практически все это время за рулем. Или так сказывалось на нем возвращение домой? Орел-мужчина, всех его способностей она и приблизительно не знает, думала Дина, потихоньку поглядывая на Влада, который полностью погрузился в какие-то свои думы.
Но почти сразу она отвлеклась от размышлений о загадочной личности Гарандина, переключив все свое внимание на виды за окном, и в какое-то мгновение ее захватила, заворожила та необыкновенная картина, что открывалась взгляду.
Солнце катилось к горизонту, вспыхивая ало-оранжевыми и розовыми сполохами и подсвечивая редкие длинные облака. Впереди слева просматривалось, даже скорее пока только угадывалось какое-то длинное одноэтажное здание под терракотовой черепицей. И дальше за ней виднелся целый ряд каких-то еще строений, зданий, но отсюда, с этой точки, где они ехали, было не очень четко видно.
– Что это там? – спросила Дина.
– Конюшня, манеж, коневодческий комплекс, – объяснил Влад. – Завтра все покажу, сегодня уж поздно, и тебе отдыхать надо после дороги.
– Я ж не смертельно больна, – несколько ворчливо напомнила Дина, – и достаточно восстановилась.
– Семнадцать дней после наезда, – придав голосу строгости, напомнил Гарандин. – Сотрясение мозга, ушиб и рваная рана головы, разбитая рука на перевязи, даже синячище на бедре не сошел до конца – желтеет, зеленеет. Перечислять дальше?
– Гарандин, – преувеличенно-наигранно воскликнула Дина, – ты, оказывается, зануда и тиран.
– Еще какой, – подтвердил он с чувством. – Это я раньше характер свой сдерживал, хотел тебе понравиться, а не пугать до поры. – И пообещал: – Теперь раскроюсь во всей красе своих дурных привычек.
– Какая из них самая дурная? – иронично полюбопытствовала Дина.
– Командовать, – честно предупредил Влад.
Дорога плавно сворачивала вправо, оставляя левее и позади коневодческий комплекс, и так же плавно взбиралась на холм, перевалив через вершину которого начинала спуск к подножию следующего, гораздо более крутого холма.
Величественные, стройные стволы сосен, как ряды древних воинов, вставали практически ровной линией с обеих сторон, поднимаясь на вершину первого холма и перетекая зеленым ковром все дальше и дальше.
А перед самой кромкой леса, на первой вершине, стоял удивительный дом, казавшийся отсюда, с этой перевальной точки, каким-то кружевным, воздушным, необыкновенным. Благодаря холмистой структуре местности дом просматривался как на ладони, не скрытый садовыми деревьями и кустами, спускавшимися почти к подножью холма, к забору, опоясывающему по периметру весь огромный усадебный участок.
– Остановись! – резко произнесла Дина.
Не набравший большой скорости после подъема, джип мгновенно остановился, как ретивый, породистый конек. Завороженная великолепной панорамой, Дина вышла из машины, встала и смотрела на эту удивительную усадьбу.
– Я частенько здесь останавливаюсь.
Дина так увлеклась погружением в свои ощущения, что не заметила, как Влад подошел и встал рядом.
– Это та самая усадьба, о которой ты говорил? – Дина посмотрела на него восторженным взглядом.
– Да, – не скрывая гордости и того особого отношения, которое испытывает человек к своему любимому детищу, произнес Гарандин.
Дина ахала и охала от восторга, осматривая приусадебный ландшафт: деревья, разнообразные растения на укрепленных каменными стенками площадках, дорожки, проложенные между ними, когда они с Владом медленно поднимались пешком по центральной аллее.
– Какая красота! – ахала Дина над елочкой или яблонькой, или кустами, или клумбой с многолетниками, или… да над всем, что встречалось по пути.
И остановилась, увидев наконец представший перед ней во всей своей красе двухэтажный дом.
Деревянный, сложенный из оструганных ровных бревен, опоясанный застекленными галереями, с чудными переплетами окон, создававшими иллюзию какой-то необычайной легкости.
Высокий второй этаж над этим пенным кружевом и какой-то маленький, угловатый и ломаный мансардный третий.
Перед ступеньками главного входа, ведущими через террасу в дом, стояли невысокая, пухленькая женщина лет пятидесяти, простоватая девчушка лет восемнадцати и парень лет двадцати пяти.
– Владислав Олегович, – сложив ладошки замком и притиснув их к груди, расчувствовавшись, радостно, до слезы в голосе, приветствовала женщина Гарандина, – ну вот вы и приехали. Как хорошо!
– Здравствуйте, Алена Васильевна, – поздоровался Влад и сразу же представил: – Знакомьтесь, это Дина Константиновна, а это, – повернулся он к Дине, представляя участников торжественного построения, – можно сказать, наш дворецкий и главная помощница по хозяйству Алена Васильевна и ее помощница Лена. Ну и наш специалист по технической части и вообще на все руки мастер Игорь.