* * * Глава первая Морган Не перестаю размышлять: неужели люди — единственные существа на Земле, способные страдать из-за внутренней пустоты? Как, ну вот как, имея кости и мышцы, а еще кровь и органы, я могу чувствовать такую зияющую бездну в груди? Словно там бесконечная пещера, где любой крик будет отдаваться эхом. Уже несколько недель это ощущение преследует меня. Поначалу я надеялась, что оно само исчезнет, но теперь начинаю переживать о возможных причинах моего состояния. Бойфренд явно к ним не относится. Он замечательный, не зря мы встречаемся почти два года. Не считая периодических приступов подросткового максимализма (вызванных в основном алкоголем), Крис — мечта любой девушки. Забавный, привлекательный, любящий родителей и целеустремленный. Дженни — моя младшая сестренка и лучшая подруга — тоже отпадает. Она приносит мне только радость, несмотря на то что мы абсолютно непохожи. Дженни — общительная, импульсивная, шумная, а ее манере смеяться я искренне завидую. Я гораздо сдержаннее, и мой смех обычно выходит натянутым. Мы шутим, что если бы не были родственниками, то стали бы соперницами. Дженни наверняка считала бы меня скучной, я же ее — раздражающей. Но мы сестры, да еще и погодки, и все наши различия не важны. Само собой, ссоры случаются, но мы всегда быстро миримся. И чем старше становимся, тем меньше ругаемся и тем больше времени проводим вместе. Особенно теперь, когда Дженни начала встречаться с лучшим другом Криса, Джонасом. С прошлого месяца, когда парни закончили школу, мы вчетвером проводим вместе почти все свободное время. Причиной моего странного настроения могла бы быть мама, однако ее отсутствие давно стало привычным. Вообще, сейчас я намного спокойнее отношусь к тому, что в отношении родителей мы с сестрой вытянули короткую соломинку. Пять лет назад, после смерти отца, мы практически остались сами по себе, и воспитанием Дженни занималась по большей части я. Сейчас это уже не так злит. И чем старше я становлюсь, тем меньше меня беспокоит нежелание матери участвовать в нашей жизни, назначать час отбоя или… заботиться о нас. Честно признаюсь, что даже получаю от этого удовольствие, ведь семнадцатилетним нечасто достается подобная свобода. В итоге, со мной за последнее время не произошло ничего такого, что могло бы объяснить щемящую пустоту в душе. Или произошло, да только я слишком напуганна, чтобы признаться в этом? — Можешь себе представить? — произносит Дженни с переднего пассажирского сиденья. Джонас ведет машину, а мы с Крисом устроились на заднем сиденье. В очередном приступе самокопания я уставилась в окно, но, отложив размышления на потом, поворачиваюсь к сестре. Она нетерпеливо переводит взгляд с меня на Криса и обратно. Выглядит Дженни просто сногсшибательно: позаимствованное у меня длинное черное платье и легкий макияж творят чудеса. Разница между пятнадцатилетней Дженни и ею же шестнадцатилетней просто невероятная. — Хэнк сказал, что может подогнать нам сегодня травку. Крис поднимает руку и одобрительно хлопает Дженни по ладони. Я же не уверена, что в восторге от ее идеи. Я сама не без греха, что неудивительно, при отсутствии-то внимания со стороны матери. Но Дженни — другое дело. Ей всего шестнадцать, и она сделает что угодно, лишь бы не выделяться из толпы на вечеринке. Отчасти поэтому я и решила не употреблять: чувствовала, что несу ответственность за младшую сестру, раз мама нас никак не контролирует. Иногда приходится приглядывать и за Крисом. Единственный человек в машине, с кем не нужно нянчиться, это Джонас. И это не потому, что он никогда не пьет и не курит, просто даже под действием веществ Джонас умеет оставаться собранным. И вообще, друг Криса — самый выдержанный человек из всех, кого я встречала. Он спокоен, когда выпьет. Спокоен, когда находится под кайфом. Даже когда счастлив, он спокоен. Но по-настоящему невозмутимым он становится, когда разозлится. Они с моим дружат с самого детства и чем-то напоминают нас с сестрой, только наоборот: Крис и Дженни становятся душой любой вечеринки, мы же с Джонасом скорее незаметные напарники. И меня это вполне устраивает. Уж лучше я постою, подпирая стену, и понаблюдаю за людьми, чем окажусь той, кто танцует на столе под взглядами толпы. — Далеко еще? — интересуется Джонас. — Еще пять миль, — отвечает Крис, — уже рядом. — Может, отсюда и недалеко, однако до дома путь приличный. Кто поведет обратно? — задает бойфренд Дженни очередной вопрос. — Не я! — одновременно восклицают сестра и Крис. Джонас бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, затем я киваю. Он отвечает тем же. Не говоря ни слова, мы решаем оставаться трезвыми. Не представляю, как это выходит — общаться, не произнося ни звука, — но мы всегда понимаем друг друга. Может, все потому, что мы во многом схожи и мыслим зачастую одинаково. Дженни и Крис ничего не замечают. Они просто не задумываются, что говорят: слова вылетают по делу и без дела. Крис берет меня за руку, чтобы привлечь внимание. Когда я поворачиваюсь, он целует меня и шепчет: — Чудесно выглядишь сегодня. — Спасибо. Ты и сам ничего, — улыбаюсь я в ответ. — Хочешь переночевать у меня? Несколько мгновений я размышляю, но Дженни принимает решение за меня: — Она не может меня бросить. Я несовершеннолетняя и собираюсь в следующие четыре часа употребить немалое количество алкоголя, а может, даже и кое-чего еще. Кто проследит, чтобы я не захлебнулась, опорожняя утром желудок, если она останется у тебя? Крис лишь пожимает плечами: — Джонас? — У него строгие родители, ожидающие сына домой к полуночи, ты же знаешь. — Сестра заливается смехом. — Он недавно окончил школу, — продолжает Крис обсуждение друга, будто тот не сидит рядом и не слышит каждое слово. — Пора уже повзрослеть и хоть раз не явиться домой вовремя. Тем временем Джонас сворачивает на заправку. — Кому-нибудь что-нибудь нужно? — спрашивает он, игнорируя предшествующий диалог. — Ага, пойду пива попробую купить, — отзывается Крис, отстегивая ремень безопасности. — Ты не тянешь на совершеннолетнего. Тебе в жизни не продадут алкоголь. — Его бравада заставляет меня рассмеяться. Крис ухмыляется, воспринимая мою реакцию как вызов. Он направляется внутрь, пока Джонас возится со шлангом у колонки. Я тянусь к приборной панели и хватаю арбузные леденцы, которые вечно там валяются. Потрясающий вкус! Не понимаю, как можно их не любить. Ну и пусть, ему же хуже. Дженни тоже отстегивает ремень и перелезает на заднее сиденье. Затем поворачивается ко мне лицом, поджимая ноги под себя. В глазах у сестры так и мелькают лукавые огоньки, когда она заявляет: — Я собираюсь заняться сексом с Джонасом сегодня. Впервые за долгое время пустота внутри меня заполняется, однако легче от этого не становится. Я словно захлебываюсь грязной водой. Либо даже грязью. — Тебе только недавно исполнилось шестнадцать! — Ты сама в этом возрасте впервые переспала с Крисом. — Да, но только мы-то встречались тогда дольше пары месяцев. Кроме того, я до сих пор об этом жалею. Было чертовски больно, длилось все пару минут от силы, а от него несло текилой. — Я ненадолго замолкаю, но затем добавляю, чтобы не преуменьшать достоинства своего парня: — Сейчас все гораздо лучше. Сестра смеется, но затем облокачивается на спинку сиденья и вздыхает: — Лучше бы похвалила, что я два месяца продержалась. Мне тоже хочется улыбнуться и сказать, что два месяца — не срок. Я бы предпочла, чтобы она подождала хотя бы год. Или лет пять. Даже не знаю, почему я так возражаю. Дженни права, я сама была младше, когда приняла подобное решение. По крайней мере, пусть она потеряет девственность с хорошим парнем. Джонас никогда на нее не давил. Вообще-то, он общался с сестрой целый год, но не предпринимал попыток сблизиться, пока ей не исполнилось шестнадцать. Саму Дженни это страшно бесило, но у меня вызывало уважение. Я вздыхаю: — Первый раз не повторить, сестренка. Я просто не хочу, чтобы этот момент произошел в пьяном угаре и в чьей-то чужой постели. Она качает головой из стороны в сторону, будто и вправду размышляя о том, что я сказала. — Тогда нужно заняться этим в машине. Я улыбаюсь, потому что сестра высмеивает меня. Именно так я и потеряла девственность. На заднем сиденье «Ауди», принадлежащей отцу Криса. Было ужасно неудобно, стыдно и совершенно не так, как рассказывают. Несмотря на то что со временем у нас стало получаться гораздо лучше, я мечтаю вспоминать свой первый раз и не содрогаться при этом. Мне не хочется даже думать об этом. Или говорить. Именно в этом заключается сложность дружбы с сестрой: я должна радоваться за нее, гореть желанием обсудить все детали. Однако в то же время я стремлюсь оградить ее от совершенных мной ошибок. Я хочу для нее всего самого лучшего. Я пристально смотрю на Дженни, стараясь не казаться чрезмерно опекающей мамашей. — Если ты решительно на это настроена, по крайней мере не напивайся. Дженни закатывает глаза, услышав мой совет, и перебирается обратно на переднее сиденье. Джонас как раз открывает автомобиль со своей стороны. Крис тоже вернулся. Без пива. Он со всей силы хлопает дверью и складывает руки на груди. — Ненавижу свое лицо! Как у ребенка! — А мне нравится, — смеюсь я и провожу пальцами по его щеке, привлекая внимание. Крис слабо улыбается в ответ. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, но сразу же отстраняется. Затем стучит по креслу друга. — Попробуй ты. — Крис достает деньги из кармана, протягивает руку и кладет купюры на приборную панель. — На вечеринке разве не будет алкоголя? — интересуется Джонас. — Это самая большая вечеринка года. Весь выпускной класс там соберется. И никому из нас еще нельзя покупать спиртное. Потребуется любое возможное подкрепление. Джонас неохотно берет наличные и выбирается из машины. Крис снова меня целует, на этот раз с языком. Хотя довольно скоро отстраняется и спрашивает: — Что это у тебя во рту? Я разгрызаю леденец. — Конфета.