– Не надо, – отмахнулся наварх. – Скоро вода должна подняться достаточно высоко, чтобы сдернуть корабли с места стоянки и перенести через прибрежные скалы. Раз Посейдон пощадил нас вчера, то и сегодня не оставит. Торопиться не будем. Пусть луна делает свое дело. – Кто делает? – вытаращился на него капитан. – Не важно, – перевел разговор на другую тему спартанский наварх, опять вспомнивший свои ночные грезы, – займись проверкой снастей. Они скоро нам понадобятся. За ночь море почти успокоилось. Как только покинем гавань, нужно будет развить большую скорость. Поставим парус. Царь давно ждет нас. Капитан, уже привыкший иметь дело со спартанским навархом, не стал ничего уточнять. Едва заслышав металлические нотки в голосе Гисандра, он почел за благо удалиться на другой конец триеры и там начал подгонять матросов. Так было гораздо безопаснее. Командир морпехов тоже отправился проверять своих подчиненных, выстроив их на палубе и заставив проверять амуницию. Сам же Гисандр, пользуясь затишьем, подошел к Темпею. Алхимик, лежавший на мешковине между бортом и баллистой, уже давно проснулся от громкого голоса своего хозяина, но предпочел делать вид, что спит. – Эй, врачеватель, – наварх мягко пнул «спящего» Темпея в бок носком сандалии, – просыпайся. Разговор есть. Темпей открыл глаза, изобразив удивление, но тут же сел, привалившись спиной к массивной балке, на которой было собрано метательное орудие. – О чем вы хотели со мной поговорить, господин Гисандр? – пробубнил Темпей, сладко потянувшись. – В такую рань добрым людям еще следует спать. – Тот, кто слишком много спит, рискует быть убитым во сне, – назидательно произнес Гисандр, опускаясь на мешковину рядом с Темпеем и точно так же прислоняясь спиной к балке, – нам, спартанцам, нужно уметь чутко спать. Верно, Темпей? Алхимик вздрогнул от такого вопроса и поневоле кивнул. – Но поговорить я пришел с тобой не о царстве Морфея, – начал он и осмотрелся вокруг, словно не хотел, чтобы их кто-нибудь увидел вместе или услышал. Казалось, поначалу он был удовлетворен результатами увиденного. Так как висевший над палубой туман делал очертания любого человека, даже стоявшего в нескольких метрах, слегка расплывчатыми. Но взглянув на солнце, скрытое от его глаз тем же туманом, слегка погрустнел. – Скажи мне, Темпей, – медленно произнес наварх, доставая из-за пазухи небольшой, отполированный водой полупрозрачный камешек и подбрасывая его на ладони. – Ты ведь у меня смышленый малый. Снадобья знаешь. Придумал рецепт горючей смеси для горшков. А тебе не приходило в голову, что поджигать что-то можно не только с помощью огня? – О чем вы говорите, господин Гисандр? – не понял Темпей, но его взгляд не отрывался от полупрозрачного камня, который подпрыгивал на ладони наварха, то и дело поблескивая. Гисандр поднял голову и увидел, что туман стал быстро рассеиваться, а в его разрывах прямо над кораблем показалось молодое солнце. – Я говорю о нем, – наварх поднял палец вверх, указав на светило, – ты ведь наверняка догадался, солнце обладает такой мощью, что сможет своими лучами разжечь огонь такой силы, о которой смертный человек может только мечтать. – Да, я не раз видел пожары, возникавшие сами по себе, от жаркого солнца, – кивнул Темпей, все еще не понимавший, к чему клонит хозяин, – но я не умею укрощать силу солнца. Смертным это не под силу. – Это не так уж сложно, – удивил его Гисандр, – если знать, как. Дай-ка мне свою ладонь. Темпей с интересом протянул свою руку и разжал пальцы. – Смотри, – приказал наварх и поднял над ладонью врачевателя полупрозрачный камешек, очень похожий на лупу из его прошлой жизни. Солнце в это время уже светило ярко. Камешек был мутноват, но Гисандру удалось поймать в него солнечный луч и направить на ладонь заинтригованного алхимика. Он держал его так до тех пор, пока не раздался сдавленный крик и Темпей не отдернул руку. – Ой, – простонал он, убирая резко ладонь, – просите, господин Гисандр, но я больше не мог терпеть эту боль. – Что ты почувствовал? – спокойно уточнил наварх, не обращая внимания на стоны алхимика, который тер свою покрасневшую ладонь. – Боль и жжение, – ответил Темпей. – Вот видишь, – просиял Гисандр, – жжение! Солнечные лучи, которые наше светило рассылает во все стороны, можно собирать в один мощный луч с помощью этой линзы. Я собрал на твоей ладони лишь несколько лучей, и ты уже почувствовал жжение. Гисандр понизил голос, нагнулся вперед и перешел почти на шепот: – И это еще почти непрозрачная и очень маленькая линза. А теперь представь, если она будет полностью прозрачной и шириной с бочку? Заинтригованный Темпей молчал в предвкушении, ожидая, когда хозяин продолжит. – Эта линза лучом прожжет твою руку и дно нашей триеры. И вообще сможет на расстоянии поджигать другие корабли! Темпей просиял, словно перед ним раскрыли тайны вселенной. – А что значит «линза» и «прозрачной», хозяин? «Эх, я и забыл, что здесь еще не знают ни оптики, ни даже стекла», – расстроился Гисандр. – Представь стенку горшка, сквозь которую можно смотреть, как сквозь обычный воздух или воду, – попытался объяснить он, вновь демонстрируя Темпею свою блеснувшую на солнце находку. – Только твердая. Вот это и значит «прозрачная». А линза – это вот такая круглая и выпуклая штука, как эта, только опять же «прозрачная». Темпей помолчал, абсолютно сбитый с толку новыми откровениями. А потом задал вопрос, от которого у Гисандра стало на душе очень весело. Почти так же, как когда он обсуждал с Темпеем необходимость придумать зажигательные горшки для баллисты, которых еще никто в мире не делал. Они тогда были первооткрывателями, поймавшими кураж. – Но ведь такого материала в природе не существует. – Вот именно, друг мой, – похвалил его Гисандр, рассмеявшись, и даже хлопнул по плечу, – вот именно. Ты его и придумаешь. Держи! И он вложил полупрозрачный камешек в ладонь мгновенно потерявшего интерес ко всему окружающему Темпея. «Ну все, теперь не будет спать и есть, – подумал довольный собой Гисандр, вставая и поправляя кожаный доспех, – до тех пор, пока не найдет способ создать прозрачную линзу». – Я слышал, что их выплавляют из песка, – подбросил задумавшемуся алхимику направление мысли наварх, – правда, чтобы его расплавить, жар нужен очень большой. Он помолчал еще мгновение, но не выдержал и проговорился: – А еще – если смотреть через нее не на солнце, чтобы не сжечь глаза, а вдоль горизонта, то можно увидеть дальние берега. Подумай еще и об этом. Он сделал несколько шагов по направлению к мачте, у которой стоял капитан триеры, как за спиной у него раздался вопрос. – А откуда вы все это знаете, господин Гисандр? Наварх застыл на месте, но не задержался с ответом. В этом мире только один ответ мог устроить всех. И он поднял палец вверх, указав на небо. – Боги открыли мне тайну, – проговорил наварх, вновь бросив быстрый взгляд по сторонам. – Но ты не должен никому говорить об этом. Иначе мы оба погибнем. Темпей быстро замотал головой. – Я лучше умру, но не расскажу, – выдавил он из себя, добавив уже еле слышно: – Господин Гисандр. – Вот и отлично, – снова подбодрил его Гисандр, – умереть мы всегда успеем. Глава шестая Тайный посланник Едва туман рассеялся, а вода поднялась над острыми краями скал настолько, чтобы днища спартанских кораблей ощутили свободу, как в бухте началось движение. Гребцы налегли на весла, и вся эскадра из двенадцати триер потихоньку стала выгребать к выходу из каменного мешка, служившего им пристанищем этой ночью. Первой в скальный проход вошла флагманская триера Гисандра. Сам наварх стоял на носу, рядом с капитаном, и с нетерпением вглядывался вперед, словно ожидая увидеть там что-то, кроме бескрайнего моря, пустынного в этих, почти свободных от судоходства местах. Ведь они были первыми и единственными спартанскими мореплавателями, не считая торговые корабли периеков, изредка бороздившие здешние воды. Когда корабль, движимый вперед ритмичными взмахами весел, осторожно выбирался из скального прохода, в котором кое-где вровень с бортом триеры еще висел туман, Гисандру вновь показалось, что вода рядом с левым бортом вспенилась сильнее обычного, и на миг на поверхности показалась черная блестящая спина морского чудовища, скрывшаяся вслед за этим в пучине. – Ты видел? – не выдержал на этот раз Гисандр, толкнув под локоть капитана, и указал в сторону уже сомкнувшихся волн, плескавшихся у самого подножья уходящей высоко вверх каменной стены. – О чем вы, господин Гисандр? – повернулся к нему бородатый капитан и добавил, как бы прося прощения: – У меня зоркий глаз, но я ничего не видел, кроме волн и тумана. – Оставь, – немного помедлив, махнул рукой Гисандр, – пустое, наверное. Согласившись с капитаном, еще какое-то время он все же обшаривал взглядом пустынные темные волны. «Мне одному, что ли, примерещилось, – подумал напряженно спартанский наварх, которому не с кем было обсудить свои галлюцинации, искоса с подозрением поглядывая на капитана. – Странная бухта. Второй день подряд что-то мерещится. Не ровен час, здесь и правда какое-то чудовище водится, а капитан об этом знает, но молчит… Или какие-то зловонные испарения есть, как в храме у Дельфийского оракула, что так на меня действуют». Он с надеждой окинул взглядом морпехов, стоявших поодаль на палубе, и нескольких моряков, возившихся со снастями. Посмотрел даже на Темпея, что внимательно изучал «лупу», сидя у баллисты. Но по их лицам не было заметно никакого благоговейного ужаса перед морскими чудовищами. Все были заняты своими делами. Озадаченный наварх, так и не получивший ответа на вопрос, решил пока отогнать подальше навязчивые мысли о неизвестных ему чудовищах. Он хоть и был не робкого десятка, но все же несказанно обрадовался тому, что туман вскоре рассеялся, а скальный проход, наконец, закончился. Триера выскочила из каменного мешка на открытую воду и полетела навстречу свежему ветру и морским просторам. Вслед за ней потянулись остальные корабли, оставляя за собой изрезанные трещинами скалистые, мрачноватые берега, обрамлявшие вход в их ночной приют. Пока триера удалялась от нависавших позади скал, все еще обеспокоенный своими видениями наварх некоторое время рассматривал просторы внешней гавани. Ее укрывал от сильного ветра протяженный каменистый мыс, который тянулся справа по борту, выдаваясь далеко в море. Однако все это сейчас проплывало мимо как будто в тумане. Недавние воспоминания не отпускали его, и наварх настолько задумался, что только внезапный окрик капитана быстро вернул ему привычное состояние воина. – Смотрите! – указал бородач. – Вон там, сразу за окончанием мыса! Гисандр посмотрел в указанном направлении и увидел корабль. Одинокую триеру, как-то неуклюже переваливавшуюся с волны на волну. Корабль шел под парусом, но не слишком быстро, держа курс вдоль берега в том же направлении, что и эскадра Гисандра, то есть к Прасиям. Когда их пути внезапно пересеклись, неизвестные мореплаватели опережали спартанцев буквально на пару стадий. – Ночевали где-то на открытом побережье, – поделился наблюдениями капитан, перехвативший крепкими пальцами перила ограждения, – похоже, попали во вчерашний шторм, как и мы, но не знали о здешней гавани. Вот и провели ночь на этих скалах. У них явно что-то случилось с мачтой. Слишком сильно болтается, хотя они по-прежнему не снимают парус. – Кто это? – пытался разглядеть хоть какие-то опознавательные знаки наварх, но корабль был повернут к ним кормой. – Кто еще настолько потеряет страх, что рискнет плавать в этих водах? – Это аргивцы, – не задержался с ответом капитан и охотно пояснил, увидев удивление в глазах наварха: – Не спартанские торговцы точно. Тем более что это триера, военный корабль, а не круглобокий торговец без весел, приспособленный только для перевозки зерна в трюмах. Он помолчал немного и добавил: – Я успел заметить волка на парусе[22], когда они делали последний поворот. – Аргивцы? – Гисандр недолго переваривал эту новость. Тем более что на чужом корабле их уже заметили, и там поднялась суматоха. – Догнать! Ни один корабль Аргоса не смеет приставать к побережью Спарты. Помощь попавшим в беду морякам вражеского государства, как и гостеприимство вообще, никогда не входило в число пороков спартанцев. Ведь это именно они ввели в обиход греков ксенофобию[23]. Гисандр собирался атаковать наглых аргивцев, которые посмели провести ночь на побережье Лакедемона, даже несмотря на то, что сам был когда-то назначен проксеном[24] царем Леонидом. Но это было еще в той, прошлой жизни, которая протекала до начала войны. Тем более что эти «гости» прибыли в Спарту вообще без разрешения властей. Такого спартанцы спустить не могли. Капитан не стал оспаривать приказание и даже спустился в трюм, чтобы лично подгонять гребцов. Триера стала набирать ход. Расстояние между потрепанным кораблем Аргоса и головной триерой спартанской эскадры быстро сокращалось. Парус на болтавшейся мачте уже не спасал беглецов.