Елена уставилась на нее. «Продолжай». Бонни опустила локти на стол и положила голову на руки. «Я могу сделать много вещей, теперь, которые могла делать раньше, некоторые из них, опираясь на энергии других людей, как я сделал вчера вечером». Елена кивнула. Она чувствовала, как Бонни дергала ее, знала, что она использовала как-то энергию Елены вчера, чтобы левитировать Энрике. «И если бы я была плохим человеком, очень могущественным», Бони посмотрела на Елену — «Как первородный, я думаю, я могла бы пойти другим путем». «Что ты имеешь в виду?», спросила Елена. «Если бы я была достаточно сильна, можно взять мою собственную энергию и поместить ее в кого-то другого, вместо того чтобы использовать их энергию. Я могла бы заполнить их собой и заставить их делать все, что я хотела. Это было бы просто, как щелкнуть переключателем в другую сторону, действительно.» «Это звучит, как одержимость», сказала Елена, запутавшись, но Бонни нетерпеливо покачала головой. «Нет», пояснила она. «При одержимости, демон действительно находится внутри человека и забирает их тела для своих собственных. Это будет больше похоже на действительно мощный вид принуждения. Соломон не внутри Тринити; он просто использует ее. Так как он является настолько сильным, он может передать его собственные атрибуты — как желтые глаза, и быть вампиром, но она просто вынуждена. Она все еще там, под этой властью, он принуждает ее.» Надежда расцвела в груди Елены. Это были страшные вещи, но это было также первое реальное предположение, что спасение Тринити было жизнеспособным планом. «Так ты говоришь, что Соломон имеет тело, еще где-то», сказала она, задыхаясь. «Мы все охотились на неправильные цели — первый Габриэль, а затем Тринити — в то время как одна правильная, настоящий Соломон, осталась скрытой.» Бонни улыбнулась и вскочила из-за стола, гремя тарелками. Она протянул руку к Елене. «Идем», сказала она нетерпеливо. «Если вы искали не тех людей все это время, может быть время пытаться найти правильного.» В спальне Бонни разложила карту на кровати королевского размера. «Это весь штат», сказала она Елене. «Такого рода принуждения должны использовать много Силы. Я не думаю, что он мог сделать это где-то дальше». Она поместила фиолетовые свечи на каждый столбик кровати, с осторожностью, а затем зажгла их все. «Фиолетовый хорош для гадания и телепатических штучек», — пояснила она. Она шагнула напротив Елены, кровать и карта между ними и протянула ей руки. «Ты нужна мне, чтобы использовать твою силу Стражника», сказала она ей. Елена покачала головой. «Это не сработает на Соломоне», — сказала она. «Я искала и искала его. Я не могла найти Габриэля или Тринити, любого. Нет никаких следов от них». «Как я уже сказала, он должен иметь возможность оградить себя от вас каким-то образом», сказала Бонни. «Он знает что вы можете найти зло и делает что-то, что бы защитить себя от вас». Она усмехнулся лукаво, ее зубы белели в отблесках свечей. «Но он не знает, что я могу сделать. Поверьте мне». И Елена поверила. Она дотянулась до рук Бонни, затем, закрыв глаза на мгновение, почувствовал ее Силу. Она думала о том, сколько зла сделал Соломон: захватил Тринити и неизвестного Габриэля Далтона; убил доброго Андреса, его кровь текла красная поперек кровати; бедный маленький истерзанный Сэмми. Когда она открыла глаза, Елена могли видеть ауру Бонни, нежную розовую вокруг нее и ее собственную золотую рядом с ней, но не было и следа зла, ничего для нее, чтобы следовать. «Ты видишь это проблематично», — сказала она. «Подожди-ка,"сказала ей Бони. Она начала бормотать на каком-то древнем языке слова, отчего пламя свечей вытянулось, сильно замерцало, хотя ветра не было. Волоски у Елены на руках защипало. Затем, аура Бонни смешалась с ее собственной, розовый и золотой выглядят как сменяющиеся цвета летней зари. В то же время, Елена почувствовал нежное, настойчивое подергивание где-то рядом с ее ключицей — Бонни просит пустить ее внутрь, позволить. Глотая нервно, она пыталась открыть себя и пустить Бонни взять то, что ей необходимо. Бонни заговорила быстрее, древние слова кувыркались через друг друга в низкой монотонности, и затем, внезапно, она замолчала. Золотой луч от каждой свечи образовал дугу над Бонни и Еленой, над кроватью, что бы встретиться над картой. Единая точка пламени упала, опаляя карту. И потом мерцание свечей исчезло. «Там», сказала Бонни, наводя свой палец на ожог на карте. «Это работает». Елена смотрела тупо. «Мы искали в неправильных местах все это время», прошептала она. «Соломон даже не в Далкресте». Глава 29 После более чем пяти сотен лет, Стефан не думал, что он способен бояться темноты, но что-то в этом месте заставляло его нервничать. Они были глубоко под землей в старом водохранилище — воду не хранили здесь годы, но камень был все еще влажный и липкий, мох покрывал его как кровянистые выделения. Тусклый свет просачивался сверху в низ, достаточный только чтобы ориентироваться. «Это своего рода языческая преисподняя», сказал Аларик, удивленно. Стефан слабо улыбнулся в знак согласия, но ничего не ответил. Здесь было так тихо, только мягкий звук их шагов и монотонное капание воды, где-то в темноте. Тяжелый запах кладбища от мокрого камня обложил все, и эхо искажало звук, делая невозможным для Стефана сказать, были ли какие-либо посторонние шумы или запахи. Оборотням это не понравилось. Они рассеялись среди людей, скуля мягко в знак протеста, их хвосты опущены вниз и уши несчастно торчали назад. Бонни, шагая позади Елены, держала руку на спине Зандера, ее пальцы переплетены в его густой белой шерсти. Стефан не был уверен, кто кого подбадривал. Это была миссия Бонни и Елены, и Стефан надеялся, что они были правы, что Соломон был где-то здесь, а не в теле Тринити оставшись в Далкресте. Напряженность в лице Джека говорила, что он многое принимал на веру и не был рад этому. «Каждый момент, что мы тратим здесь, Тринити можно убивает невинных людей», пробормотал он Мередит под нос, но Стефан, с его острыми вампирскими чувствами, слышал его. Когда Елена сказал ему, что они с Бонни считают, что знают, где скрывается настоящий Соломон — в заброшенном подземном водохранилище за пределами небольшого города под названием Стэгс Кроссин, в примерно сорока милях от Далкреста — Стефан колебался. Но теперь, наблюдая за смелой, красивой Еленой, следующей по тропе, которую могла видеть только она, Стефан верил в нее. Елена всегда достигала цели. Становится холоднее, заметил он внезапно. Мороз хрустел под его пятками. Мередит, всегда уверенно ступающая, подскользнулась и пригнулась, пытаясь восстановить равновесие. Волки держались поближе к людям, и Тристан начал тревожно поскуливать. Они завернули за угол, и что-то двигалось впереди них в тусклом свете. Мэтт щелкнул своим арбалетом и выстрелил, не раздумывая. Стрела арбалета остановилась в воздухе и с грохотом упала на землю. Стефан пытался прыгнуть вперед и обнаружил, что, как и в Музее на плантации, его мышцы не слушались. Остальные перед ним были также неподвижными, Зандер заморожен с одной поднятой лапой, Бонни в действии поворота головы, чтобы посмотреть в сторону Елены. Соломон шагнул из темноты. Он, Стефан подумал с изумлением, не особенно впечатлял. На первый взгляд, он был маленьким, практически неуверенный в себе на вид мужчина, тип человека, которого вы могли бы пройти на улице без повторного рассмотрения. Ничего похожего на красивого Габриэля Далтона или высокую Тринити с милым лицом. Его светло-коричневые волосы тянулись вниз мимо ушей, а плечи были сгорбленными. Если бы не Сила, которая удерживала их все беспомощными, Соломона было бы легко недооценить. Потом он поднял глаза и его глаза засверкали золотом в темноте, и Стефан знал, что это был он. Эти глаза были полны холодного интеллекта и чистого зла, глаза чего-то противного и первобытного, которые смотрели из под опоры бесчисленных тысячелетий, когда цивилизации поднимались и падали. Соломон подошел ближе к ним, ближе к Елене, и Стефан похолодел от ужаса. Его худшие опасения реализовались, и Стефан ничего не мог с этим поделать. Он не мог двигаться. Он не мог говорить. Он едва мог дышать. Все, что он мог сделать, это наблюдать, как все, что было важно для него, было близко к уничтожению. «Симпатичная девочка», сказал Соломон, его голос сухой и скрипучий, и он вынул руку, чтобы дотронуться до лица Елены. Стефан хотел закричать с гневом, хотел ударить Соломона и выпить его, но не важно, с какими усилиями он пытался, он не мог шевельнуться. Почти мягко, Соломон провел пальцем по скулам Елены, по ее мягким губам, через ее нежный подбородок. И везде, где он прикасался, у Елены начинала идти кровь, крошечные капельки, просачивающиеся через ее кожу и стекающие с ее лица. Стефан мог чувствовать насыщенный аромат крови Елены везде, и его клыки пульсировали и удлинились против его воли. «Прекрасно», сказал Соломон одобрительно. Он поглаживал пальцами сквозь кровь Елены, размазывая ее перистым узором по ее лицу. «Идеально». Это был звук шагов, приближающихся к ним, и Соломон поднял взгляд, его золотые глаза пронизывали. В Стефане расцвела надежда на секунду. Может быть это кто-то, кто сможет помочь им. «Ты здесь», сказал Соломон одобрительно, и сердце Стефана упало снова. Даже при том, что он не мог ее видеть еще, он знал, кто это был. Тринити. Все, что осталось от нее, полностью в плену этого этого свирепого Первородного. Пожалуйста, не Елена. Оставь ее в живых, молился он Богу, в которого он верил несомненно, как человек. Поток крови бежал по подбородку Елены, капая, окрашивая ее рубашку. Она была ужасно бледна. Рядом с Еленой, он мог видеть Соломона, его золотые глаза следили за Тринити. Она запнулась непосредственно позади Стефана, а затем прошла мимо него. Через мгновение он услышал звук кожи, ударяющей по коже и равномерная струйка жидкости ударилась о каменный пол. Кровь, понял с ужасом Стефан, учуяв запах меди, богатый аромат. Тринити ранила кого-то, но он не знал кого. Соломон улыбнулся. «Иди сюда,» приказал он. Тринити подошла прямо к Соломону и стала перед ним, ее руки сложены прямо перед ней, и ее лицо повернуто к его в пародии на послушного ребенка. Золотые глаза вгляделись в золотые глаза, и улыбка Соломона расширилась. «Охотники», сказал он медленно. «Твои старые друзья. Кого мы убьем первым?» Он посмотрел с одной стороны группы к другой, медленно, а затем кивнул. «Джека, конечно». Его взгляд прищурился на охотнике, следующим за Стефаном. «Я не доверяю ему». Тринити вернулась к ним, ее плечо задело Стефана, когда она потянулась, чтобы добраться до горла Джека. Она издала мягкий звук удовлетворения, когда ее зубы пронзили его вену. Соломон снова протянул руку к Елене, его ногти, длинные и черные с грязью. Проводя одним через ключицу Елены, он вздохнул театрально. «Такая хорошенькая», сказал он снова. «Я хотел бы сохранить тебя, маленькую Стражницу, сделать тебя моей». Где прошел его палец, кожа Елены лопнула, кровь, стекала по ее ключице, вниз через ее грудь, окрашивая ее рубашку с запекшейся кровью. «К сожалению, хотя, я думаю, что должен избавиться от тебя сейчас. Твоя кровь — слишком опасна для меня», закончил Соломон спокойно. Смотря беспомощно прямо вперед, Стефан хотел умереть. Он с удовольствием умер бы, если это защитит Елену. Руки Елены дрожали. Первой мыслью Стефана было, что это иллюзия из за тусклого, дрожащего света. Но затем Бонни мигнула, медленно, определенно мигание. Они все еще взаимодействовали, понял он. Они все еще работали вместе, таким же способом, каким они сотрудничали определяя местонахождения Соломона. Глаза Елены метнулись, что бы встретиться с глазами Стефана, ясные, искрящиеся голубые, несмотря на кровь, стекающую по ее лицу. В них он мог прочесть ее сообщение: «Будь готов». Было так холодно, что первое прикосновение тепла распространяющегося внутри него ощущалось им подобно пожару. Он знал без вопросов, это прибыло от Елены. Тринити пила кровь Джека рядом с ним, издавая хриплый чавкающий шум. Соломон отвел взгляд от Елены на какое-то мгновение, наблюдая какой ужас совершала его марионетка, и затем вернул свой взгляд обратно к ней, вытаскивая нож из ножен на его талии. Стефан узнал его: он когда-то принадлежал Тринити. Нож охотника. Обжигающий жар заполнил его тело. Стефан знал, он получит только этот единственный шанс, и это только, если он очень удачлив. Соломон снова медленно прижал нож к горлу Елены. Внезапно, Стефан вздохнул, все его мышцы протестующе кричали, когда он заставил все их сразу двигаться. Сделав выпад с огромным усилием, Стефан поднял свое мачете и опустил его на шею Соломона. Тело Соломона медленно падало, и когда оно приземлилось, лед под ним треснул. Долгое время все было тихо. Затем Тринити упала назад на землю и начала рыдать. Стефан не мог отвести взгляд от Соломона, маленького тощего тела на холодном каменном полу. Он выглядел таким незначительным. Сколько людей он отослал в мир, чтобы танцевать в его команде? Джек был прав: Соломон не оставил следа, потому что он не должен был быть там, чтобы разрушать. Когда Стефан наконец оторвал глаза, он увидел, что Тринити становилась на колени рядом с Джеком, его голова качалась как в колыбели в ее руках. «Я так сожалею», рыдала она, ее глаза были нормальными, безмятежно синими. «О, мой Бог. Я не могла …, это все как сон. Кошмар». «Все в порядке, Тринити», заверил ее Джек. Кровь все еще струилась из раны от укуса на его шее, но он вытер ее. «Все будет в порядке». И затем, Елена была в объятиях Стефана, шепча: «Мы сделали это, мы сделали это», целуя его лицо и держа его так крепко, что он подумал, что она никогда его не отпустит. Открытый порез на ее ключице только начинал затягиваться. Стефан автоматически прокусил свое запястье и протянул его к ней. «Пей», сказал он. Она наклонилась, чтобы впиться в его запястье, и он смотрел на нее с нежностью. «Ты сделала это», сказал он ей. «Ты и Бонни». Он мог чувствовать великолепную, благодарственную силу Елены, и он потерял себя в этом, ощущая его собственный триумф и облегчение возвращающиеся обратно к нему. «Мы наконец-то свободны» сказал он ей тихо. «Мы можем жить в мире.»