Я хорошо помню это утро, мое последнее утро до появления Стэфана Сальваторе в моей жизни. Та Елена, которой я была, которая должна быть сейчас здесь, была такой потерянной. Я не чувствовала, что принадлежу этому месту, или какому-нибудь месту еще. Я искала что-то, что было недосягаемо. Моя комната выглядит точно такой же, как выглядела всегда: теплой и уютной. Мои окна открывают вид на дерево айвы. Внизу, в гостиной, дорогая тетя Джудит и моя любимая маленькая сестренка Маргарет. Ей всего 4 года, и она лежит в кроватке, и даже ничуть не подросла. Все выглядит таким хрупким, что я могла бы разбить это. Этот момент исчез долгие годы назад. Елена закончила писать и уставилась на последнюю написанную строчку, подергивая рукой. Вскоре она бы увидела всех, все, неизменным. Они были так наивны, в хорошем смысле, сконцентрированы на популярности и школьных романах, и не знали о тьме что клубилась вне их размеренной жизни. Она никогда не ценила, то, что она тогда имела. На этот раз она знала, что нужно насладиться этими моментами невинности. Но она была здесь не только для того, чтобы снова посетить свое прошлое. Постукивая ручкой по страницам небольшой книжечки с голубой бархатной обложкой, она на мгновение задумалась и вновь начала писать. Стефан жив здесь. Когда я думаю о том, чтобы быть с ним, мои руки начинают дрожать и я с трудом могу дышать. Часть меня умерла вместе с ним, а сейчас я собираюсь увидеть его снова. Что бы ни случилось дальше, по крайней мере, у меня будет это. Если я собираюсь спасти Деймона, остановить предначертанное Милеей разрушение, я не могу на этот раз быть со Стефаном. Это больно. Слишком больно. Но, если я хочу, чтобы Деймон послушал меня, я должны быть с ним, а не со Стефаном. Я уже знаю, чем всё обернётся, если сейчас я буду следовать за Стефаном. Я люблю их обоих. Так сильно. И всегда любила. Но я усвоила урок, каково это — пытаться быть с ними обоими. Когда я хочу, чтобы они оба присутствовали в моей жизни, всё рушится. Всё рушится, независимо от того, что мы делаем. Я вынуждена выбирать. И, может быть, если я смогу удержать Деймона от убийства Мистера Таннера, я смогу спасти всех нас. Жужжащий будильник Елены утих. Закрыв свой дневник, она встала с кровати. Скора пора идти в школу. Помнит ли она достаточно о той кем была тогда? Она беспокоилась о том, что все каким то образом заметят, что она была неправильной Еленой, в неправильное время. Она думала, что горячая ванна и кофе помогут ей успокоиться. У нее было время. Она неторопливо приняла ванну, а затем стала также неторопливо одеваться. Одежда — все те восхитительные новые вещички, что она купила в Париже, — выглядела так, как будто она была из другого времени, но ей она, по-прежнему, весьма нравилась. Она вспомнила в чем она была в этот день, первый день своего выпускного класса. Светло-розовый топ и белые льняные шорты. И в этот раз она надела те же вещи. Она выглядела в них соблазнительно, как сладкое, освежающее малиновое мороженое. Так она думала, критически окидывая себя взглядом перед зеркалом, собирая волосы в хвост ярко-розовой резинкой. «Елена! Ты опоздаешь в школу!» — Донесся снизу голос тети Джудит. Она последний раз взглянула в зеркало: её лицо было немного мрачным, как будто она возглавляла битву, но с этим ничего не поделать. Елена схватила рюкзак и направилась к лестнице. Внизу тетя Джудит что-то жарила на плите, а Маргарет кушала кашу за кухонным столом. Прежде чем спуститься, она остановилась на секунду. Она забыла, какой была малютка Маргарет. А у тети все еще были длинные, развивающиеся волосы. Резким движением Елена заставила себя спуститься. Она быстро поцеловала тетю в щеку и нежно сказала: " Доброе утро.» «Прости, нет времени на завтрак.» «Но, Елена, ты не можешь уйти, не поев. Тебе нужен белок.» Все возвращалось. Она чувствовала себя актрисой, изрекающей хорошо знакомые реплики, которые она произносила уже сотни раз. «Я съем пончик перед школой», сказала она, поцеловав макушку шёлковой головки Маргарет и повернулась, чтобы уйти. «Но, Елена..» «Не волнуйся, тётя Джутит», — весело сказала Елена. «Всё будет хорошо.» У входной двери она обернулась, чтобы в последний раз быстро взглянуть на них. Маргарет, всё ещё полусонная, облизывала свою ложку. Тётя Джудит, её глаза, наполненные любовью, вызвали у Елены едва заметную, печальную улыбку. Сердце Елены немного болело. Часть её хотела вернуться назад, забыть школу и будущее, и сесть за стол рядом с ними. С этого момента так много произошло, и она бы никогда не поверила, что вернётся сюда снова. Но она не могла остаться. Маргарет помахала ей ручкой и Елена, двигаясь через силу, подмигнула малышке, выходя за дверь. «Елена,» — сказала тетя Джудит. «Я правда думаю…» — она закрыла за собой дверь, пресекая протесты со стороны тети Джудит, и шагнула вперед, на крыльцо. И остановилась.