– Правильный вопрос, – кивнул Зяма. – Судя по следам, от машины до забора, от забора до дорожки шел один человек. Я внимательно посмотрел на бомжика, оценивая степень его вменяемости, а также уровень интоксикации его организма всякими… излишествами нехорошими. – Эй, Энтони, – окликнул я бомжа. Он заинтересованно посмотрел на меня. – Ты когда тех двух из микроавтобуса видел, насколько был пьян? – Монахов-то? – уточнил представитель шотландской интеллигенции. – Почему монахов? – не понял я. – Они были в черных рясах с капюшонами. Такие католические монахи носят. – Зяма, он сейчас не обдолбанный? – Нет, – не очень уверенно сообщил Борька. – С его слов, он уже неделю трезвый, так как у него финансовый кризис. Я задумался. Если верить этому вонючему, в прямом смысле, шотландцу, то у нас в качестве подозреваемых нарисовались два католических монаха, один из которых владел левитацией, так как не оставил следов. – Боря, пакуй этого джентльмена, на базе потолкуем. – Чего делать? – не понял Зяма. – Блин, объясни ему, что если он примет наше приглашение в гости, то ему дня два будет гарантировано трехразовое питание и стакан вискаря на ночь. Борька перевел. – Саня, он требует бутылку в день, но готов отказаться от завтрака и обеда. – Хрен с ним. Пусть внизу подождет. А вы пока берите вон того гражданина, который связанный лежит… – Нашел! – раздался радостный крик Ильдара из пыточной. – Чего он там нашел?! – сразу сделал стойку Зяма. – Я ключи нашел, – пояснил Ильдар, появившись с кандалами в руках. – Развяжите арестованного, я его закую! – Это… татарин… – задумчиво поинтересовался Борька, – ты это откуда взял? – Ты в комнатку загляни… Через мгновение Марся и Зяма уже были в пыточной. Зяма ржал, Марся плевался. – Саня, – из комнаты поинтересовался Борька, – а можно я себе на память тут плетку возьму. – Возьми, возьми. – Товарищ майор, нельзя ничего трогать, там могут быть отпечатки, – проскулил вернувшийся Оскар. – Ты, капитан, группу вызвал? – проигнорировав его замечание, поинтересовался я. – Так точно. Через десять минут будут. – Молодец. А касательно «пальчиков» и прочей мишуры, то даю тебе стопроцентную гарантию, что кроме отпечатков покойного и его хахаля там ничего больше не найдется. – Откуда вы знаете? – робко спросил капитан. – Опыт, мой кинематографический друг. Опыт. Глава пятая. Новые подозреваемые Когда «гостей» затолкали в машины и приступили к погрузке литературы, прибыли грустные эксперты и печальный дежурный следак. Он попытался сказать все, что о нас думает, но сообразив, что перед ними не коллеги с соседнего города, а кто-то очень странный и борзый, молча пошел отбывать повинность. Парни показали следы в парке, указали на литературу и, естественно, под дружный ржач и плевки экспертов пыточную. Бомжа и любителя БДСМ оформили как свидетелей. Погрузились и поехали в морг – смотреть на тело последней жертвы. Часть центрального полицейского морга была выделена под нужды нашей армии и следственных органов. Макс и Марся остались караулить машины и задержанных. Оскар тоже попытался отмазаться от посещения морга, но, получив подзатыльник от Зямы, уныло повел нас в «нашу» часть. Нашли старшего эксперта, выяснили, кто делал вскрытие, сгребли готовые на тот момент экспертизы и пошли «знакомиться» с телом. Экспертом оказался пузатый коротышка с печальным, как у бульдога, лицом. Он крайне неохотно начал отвечать на вопросы моих эскулапов, но, как только Зяма и Ильдар перешли на научную терминологию, показав знание предмета не менее глубокое, чем у эксперта, от его скуки не осталось и следа, и дело пошло веселей. В общем, парни общались с экспертом, а я читал заключения. Из заключений следовало, что покойному мелко наломали кости рук и ног, провернули коленные и локтевые суставы, прижгли шкуру на животе и груди, а также чем-то сдавливали череп. Погиб любитель садо-мазо от перелома основания черепа. Чем-то твердым и тупым ему проломили башку. В крови жертвы лишних препаратов не обнаружилось, половые органы и прямая кишка без повреждений, данных о том, что в течение суток до смерти убиенный жил половой жизнью (любым видом оной) нет. Так же отмечены множественные застарелые повреждения кожных покровов, полученные значительно ранее и не угрожающие его жизни. На этом месте я улыбнулся, а эксперт заржал, так как парни раскрыли тайную жизнь покойного. Изучив все экспертизы по два раза, отметил для себя, что на лице убитого нет повреждений, глаза и нос целы. Его всего переломали, но лицо осталось нетронутым. Чем вызван подобный гуманизм, было для меня загадкой. Единственная мысль, пришедшая в голову – он должен был видеть, слышать и говорить. То есть убийцы или убийца о чем-то общался с жертвой. – Сань, послушай Петра Семеновича, – вывел из задумчивости возглас Ильдара. Я подошел к эксперту. – Я о чем толкую, други мои, – обращаясь в основном ко мне, продолжил тот, – такой изобретательности я даже у талибов не видел. – Вы о чем? – А о том, что крошили его медленно и постепенно. Крошили – в прямом смысле слова. Его конечности – это один сплошной компрессионный перелом. – Вы хотите сказать, что кости сломаны в результате давления? – И на руках, и на ногах переломы выполнены одним способом – кости сдавливали спереди и сзади с одинаковым усилием. Он чувствовал, как они ломаются. При этом, судя по остаткам нашатыря, его все время приводили в сознание. И еще один момент, при всех его телесниках и внутренних кровотечениях ни колотых, ни резаных ран на теле нет! – Вы намекаете на то, что злодеи умышленно не допускали наружных кровотечений? – Ну, у меня сложилось именно такое мнение. Ему даже череп аккуратно проломили. – Кстати, – вспомнил я о черепе. – Ему голову именно стягивали или это след от какого-либо фиксирующего приспособления? – Стягивали, – однозначно заявил эксперт. – Есть такой способ «развязывать» язык… Он осекся, присмотрелся к нам и задумчиво выдал: – Ну, вам-то ребятушки, я думаю, этот способ знаком… Из вас следователи, как из меня балерина… – Не будем отвлекаться, – улыбнулся я, подтверждая подозрения эксперта. – Хорошо, – он закурил. – Так вот, покойному на башку натянули металлический обруч и, стягивая его, ломали ему череп. Медленно и верно. Я только понять не могу, кому это нужно? – Мы тоже… Кстати, а чем именно ему ломали конечности? – Я предполагаю, что очень твердые пластины, предположительно, из металла крепили с двух сторон, потом их просто стягивали. – Как «Испанский сапог»? – предположил Зяма. – Именно. Я как раз собирался провести такую аналогию. – А суставы чем выворачивали? – Скорее всего, этим же «сапожком». Переместили выше перелома и провернули. – В Европе опять поднимает голову инквизиция? – недоуменно спросил Ильдар. – Не знаю, молодые люди, кто и чего поднимает, но аналогичные повреждения присутствовали еще у четырех трупов. Вы по ним тоже работаете? – Тоже. Тела предыдущих забрали? – Да. – А вскрытие вы делали? – Я. – Что скажете? – Повреждения один в один. Даже временной интервал, в течение которого их пытали, примерно одинаковый. – И сколько? – Пять-шесть часов. И у этого, и у первопроходцев сломаны зубы. Но не от внешнего воздействия. Им было так больно, что зубы ломались от напряжения челюстей. Внутренние стороны щек и языки у всех искусаны в лохмотья. Единственное, что отличает покойника № 4 от остальных, так это лопнувший сосуд на голове. – Лопнувший? – Именно. Из его медицинской карты следовало, что он страдал артериальным давлением. Когда палачи особенно сильно его начали ломать, то давление зашкалило, сосуд не выдержал и лопнул. Фонтан, судя отчетам криминалистов, был знатный.