– Нет. Но хотел это сделать. А я бы выступил свидетелем происходящего! – Спасибо, сын мой, – я погладил санитара по голове. – Отдыхай. – Ильдар, на выход. В конвойном помещении снова обосновался Марся. Теперь он чистил пистолеты. – Саня, через тебя работал Полоз? – Ты про сеанс гипноза? – Про него. – Да, Полоз. – Неприятное зрелище. Ну да, пес с ним. Из ответов этого малахольного у меня сложилось впечатление, что кто-то пытается натравить секты и прочие околоцерковные сборища против оккупационных войск. – И у меня появилась такая мысль. – Судя по твоему тону, ты не веришь в эту гипотезу? – Слабо. Ильдар, мы находимся в исторически христианской стране, которая давно не придерживается религиозных догм. Восстания на ниве религиозной неприязни тут не поднять. Это не страны мусульманского толка. Священной войны не будет. Максимум – в интернете повоняют и с плакатами постоят. Тут что-то другое. – Что именно? – из конвойки спросил Марся. – Скорее всего, идет зачистка конкурентов. – Почему ты так решил? – продолжил приставать Ильдар. – Мы слишком быстро пришли к выводу о том, что убийства могут спровоцировать массовые недовольства среди аборигенов. Не говоря об абсурдности этой гипотезы. Не тех людей убирают. Если в ближайшее время будет установлено, что остальные убиенные были сектантами или мошенниками, то версия о «войне между сектами» будет более правдоподобной. – А пытали их для чего? – Может быть, для устрашения. А может, выбивали информацию о горшке с золотом. – Каком горшке?! – заинтересовался Марся. – Он образно говорит, бестолочь, – пояснил Ильдар. – Нужно проверить: не исчезали ли со счетов или сейфов сект большие суммы денег. – Неужели все из-за денег?! – засомневался Ильдар. – Вспомни, что говорил Фрейд… – Ты про жажду денег? – Именно. Люди гибнут за металл. – Все равно есть неувязки, – не сдавался Ильдар. – Не нужно быть гением сыска, что бы их не заметить! – И тут ты прав, медикус, – согласился я. – Буду думать. Как только появятся выводы – сообщу. Пойду бомжика проверю. – Сегодня можешь не ходить, – остановил меня Марся. И пояснил: – Он полбутылки вискаря выжрал и выпал в астрал. – Немного для счастья человеку нужно, – пробубнил я. – Завтра пока я с ним не пообщаюсь – выпивку не давать! – Понял, – кивнул Марсель. – Ты тут за охранника останешься? – Точно. – Ну давай, надзиратель. Не скучай. – С вами заскучаешь… Ильдар ушел к себе, а я отправился изучать материалы уголовных дел. В башке настойчиво зудела фраза о наличии крови одного из убитых, озвученная экспертом. Миколы в кабинете не было. Дверь открыл Вартанчик. Пролистал дело, внимательно рассматривая фототаблицы. Кровь жертвы брызнула фонтаном, испачкав рядом стоящую мебель. На одной из фотографий я, что называется, споткнулся. На ней были изображена часть журнального столика со следами крови. Только следы были странными: струя крови равномерно забрызгала часть столика, но в одном месте на краю пятна брызг не было. Этот чистый от крови кусочек поверхности стола образовывал прямой угол. Складывалось впечатление, что на этом месте лежал некий предмет, имеющий прямой угол, и предмет этот исчез. Исчез? Пролистал протокол выемки. Ничего похожего на вещь, лежащую на столе и испачканную кровью, экспертами не изымалось. Еще раз изучил фототаблицы. Глухо. Пролистал трасологию. Кровь «пошла» широкой струей по дуге. На месте, где кровь залила некий исчезнувший предмет, капель нет. То есть некто, скорее всего палачи, сразу же убрали этот предмет со стола, поэтому кровь и не скатилась каплями. Она могла и впитаться в него, но факт отсутствия предмета наталкивал на мысль, что палачам он для чего-то был нужен. «— Согласен с твоей последней мыслью, – задумчиво пробубнил Полоз. Я подпрыгнул от неожиданности. – Змею ка, мать твою! Ты хоть предупреждай! – Как? Покашлять? – Хотя бы! – Привыкай. Нам с тобой долго сосуществовать! – Постараюсь. Стоп! Скажи мне, мой чешуйчатый друг, а когда я с женой буду плотским утехам предаваться, ты все это будешь видеть? – Не только видеть, но и ощущать! Поэтому, чем ты чаще… тем мне лучше!.. – Зашибись расклады!!! – опешил я. – С советами еще приставать начнешь?! – В процессе не буду, а после – обязательно! Я в твоей памяти покопался, есть пара моментов, который нужно исправить! – Это какие?!! – офонарел я. – Придет время – сообщу. Пока рано об этом говорить. Тебе до жены – как до Китая и все раком! – А если «налево» заверну? – Ты – идиот? – В смысле?! – Во-первых, не завернешь. Ты свой километраж еще до свадьбы намотал, поэтому «железа полегаемости» у тебя отмерла. Во-вторых, кто ж тебе позволит налево ходить? – Поясни! – Саша, лекцию о разрушительном воздействии на организм человека и его энергетику походов «налево» я тебе читать не буду. Долго слишком. Про то, что верность партнеру – это залог отсутствия «веселых» заболеваний, ты и сам знаешь. Сложи эти обстоятельства и уясни, что я тебе этого делать не позволю. Вред твоему организму – это вред для меня. – Вот, блин, моралист хвостатый… И как ты этого не допустишь? Стоять не будет? – Желания не возникнет залезть на чужую бабу, – неопределенно ответил Полоз. – А если у нее, у чужой бабы, возникнет? – Ты с женой венчан? – Ну. – Баранки гну! Значит, знаешь, как себя вести. Я переваривал полученную информацию, представляя любовные утехи с женой при наличии Полоза. Перспектива не радовала вообще, ибо эксгибиционистом я не являлся… – Да, расслабься ты, – вздохнул Полоз. – Все будет, как и прежде. Даже лучше… Вернись к криминалистике, Пинкертон Ижевского уезда! – На чем я остановился? – все еще находясь в ступоре, спросил я у Полоза. – Что те козлики, что сектанта порешили, что-то интересное с собой уволокли. – Почему «интересное»? – Та вещица, которую они забрали, представляла для них ценность. Не спрашивай какую. Не знаю. – Кстати, о птичках, ты же «волшебное создание», примени свое колдовство и узнай! – Олух ты царя небесного! Выкинь из головы все сказки, что читал. Враки все. – Но санитара же ты загипнотизировал! – Для дебилов поясню: для получения информации о чем-либо, мне нужна точка, от которой можно отталкиваться! Говоря русским языком – улика. Дай мне следы крови, и я найду человека, дай мне вещь, к которой он прикасался, и я опишу его, дай мне место, где лежал некий предмет, и я опишу этот предмет. Дай мне человека, и я заставлю его заговорить.