– Он знает? – Он знает, что вы скрытным порядком прибудете в его расположение и таким же манером уйдете за линию фронта. – Вы определились с целью? Я хочу уточнить: вы вычислили тот секретный объект, от которого нас пытались увести британцы?! – Именно, – подтвердил Барон. – И что это? – Для начала мы занялись аналитикой. Результат оказался таким: мы насчитали восемнадцать сооружений культа близь Хэксхема. Шесть были на территории, занятой нашими войсками, два храма были переоборудованы под отели, от одной часовни был только фундамент. Осталось девять. Три на территории самого Хэксхема отмели. Итого, шесть. Три были хорошо известными и являлись местом паломничества как верующих, так и туристов. Сосредоточились на трех. Все три на приличном удалении от города, два представляют из себя крепости, один заброшен. Потом Петрович, умница, притащил туристический справочник. Из него мы узнали, что один из храмов был построен на древнем языческом капище. Оно было похоже на Стоунхендж. Там же было указано, что строители не стали ломать его, а использовали как основу для несущих конструкций храма. – Храм действующий? – Условно. Он открывается только в Рождество и в некоторые праздники. Но служба в нем идет постоянно, есть даже фотография настоятеля. Командиры вытащили справочник и предъявили фотку настоятеля. – Как тесен мир! – воскликнул я. – Ты тоже узнал этого гражданина?! – Монашек, который так весело кричал у нас в подвале! – Именно! Таким образом, вы други мои, должны дойти до указанного храма, что стоит в тылу у британцев, и уничтожить его. Лучше, вместе с фундаментом. – Опа?! – я удивился приказу Барона. Обычно перед уничтожением объекта он велел его осмотреть. А тут – сразу ликвидация. – А чего без осмотра?! – Не хочу вами рисковать, – очередной раз ошарашил меня генерал. Я с недоверием уставился на командиров. Петрович начал расплываться в улыбке. – Ты глянь, Михалыч, – толкнул он локтем Барона, – не верит Бармалей в твою гуманность. – Да, его уже на мякине не проведешь, – тоже улыбнулся Барон. – Ну, и? – Когда мы выдали расклад Черепу, он сразу велел: храм умножить на ноль. Я думаю, он все понял, и этот гадюшник ему не нужен. – А как на счет того, что это памятник истории и культуры. Наследие Юнеско… – решил я поддеть командиров. – Сашенька, – видя мою ехидную морду, тем же тоном начал Барон, – это не наш памятник. Не нашей истории и не нашей культуры. А на Юнеско мы давно здоровенный болт положили. Еще вопросы есть? – С кем мы будем биться возле храма? – Давай ему, уже подпола дадим, а? – предложил Зимин. – Ты глянь, как он нас просчитывает! – Перетопчется! – отрезал Барон. – Ему одному давать нельзя. Нужно сразу всем звания повышать. А где ты видел, чтобы в одной группе сразу четыре подпола были?! На меня и так косо смотрят. – Ой, Михалыч, не прибедняйся, – скуксился Зимин. – На тебя с рождения косо смотрят… – Закончили экскурс в мое славное прошлое, – перебил того Ивлев. – Вернемся к нашему барану. Сашок, биться вы будете с оставшимися монахами. Близкими друзьями тех, с кем ты уже встречался. – Рискну предположить, что их численность нам не известна? – А тебе, мокрушнику первой гильдии, не все равно? – Ну, их может быть слишком много… – Не знаю, Саня. На месте разберетесь. Как через линию фронта перебраться, ты знаешь лучше Барина. Часа через три выдвигаемся в сторону Шотландии, на побережье вас подберет транспортник. В нем вся снаряга для операции. И над расположением Барина он скинет вас. – В прямом смысле?! – Да. Парашюты уже там. Все, инструктаж кончен. Иди, собирай своих головорезов и отправь сюда Коваля и Загребина. «За дюралевым бортом», как пелось в шикарнейшей песне «Голубых беретов», проносилась Англия. Я, признаюсь честно, мандражировал. Остальные тоже приссыкивали. Только Коваль и Бойченко были как два удава. Поэтому они и спали. Остальные… Если бы не волшебное зелье Ильдара… короче, загадили бы весь отсек… Чтобы ни говорили про нашу десантуру, какие фортеля они бы ни выкидывали, но как только я вспоминал про прыжки, то мне сразу хотелось снять перед ними шляпу. В моем случае каску вместе с банданой. Во время горной подготовки меня частично вылечили от страха высоты. Частично. Но не полностью. Как только во время первого прыжка инструктор открыл люк, мои ноги намертво приклеились к полу вертушки. Гнусно улыбающийся помощник инструктора, бугай два на три, проорал: – Трофим, ты как командир идешь первым. И учти, ты идешь вне зависимости от твоего желания! Бугай был больше нашего Миколы раза в полтора, поэтому я не сомневался, что я «иду». Вопрос был в другом: уйду я «мягко» или с отбитой задницей. У бугая было прозвище «Косолапый». В честь «мишки косолапого». Размером он походил. Мордой тоже. – Вовка, – проорал я Косолапычу, – будь другом: подтащи меня к выходу. И столкни. Только без телесников! – Не ссы, Трофим, – заржал он. – Все будет в лучшем виде! Он шагнул ко мне, взял за лямки и как маленького ребенка поставил к двери. Я глянул вниз. Господи, лучше бы я в подводники пошел… – Сашка, – орал мне в ухо Косолапый, – через десять секунд ты выходишь. Руки от створок оторви! Я с трудом сложил руки на груди, как учили на земле. – Десять, девять, – начал орать Вовка. На цифре «семь» он выкинул меня из вертолета. «Тысяча раз, тысяча два, тысяча три», вытяжное, «тысяча пять, тысяча шесть», толчок. Башку кверху, купол раскрылся, перекрестился трясущейся рукой. Собрался, как мне рассказывали на инструктаже, насладиться полетом, но в этот момент мимо меня пролетел Косолапый, а чуть позже и старший инструктор. Их парашюты раскрылись далеко внизу. Странно, не должны они были прыгать. Покрутил головой, пытаясь сосчитать своих прыгунов. Вроде все. Приземлился я штатно, ничего не вывернул и не сломал. Погасил купол, начал собирать парашют. В этот момент с самым грозным видом мимо меня прошли Косолапыч и его начальник. Я не успел ничего спросить, как раздался крик Петюни: – Вартанчик, беги!!! И он убежал! Инструкторы попытались сказать мне все, что хотели сказать Вартанчику. А Косолапыч еще и сделать, но вовремя вспомнили, что мы все уже на земле, а тут мне опасно говорить нехорошие слова. Еще опаснее – что-то нехорошее попытаться мне сделать… Вартанчик прыгал предпоследним. Перед Петюней. Косолапыч подтащил упирающегося связиста к двери, проорал что-то насмешливо-ободряющее и вытолкнул его. Если быть точнее – попытался. Наш Вартанчик – классный дзюдоист, и рефлексы у него – дай Бог каждому… Рука Косолапыча прошла над плечом Вартанчика, сам связнюк сложился вдвое, и, благодаря великой силе инерции, Вовка внепланово перевалился за борт. Его начальник охреневше переглянулся с Петюней (а тот с перепугу все гадал: был ли Косолапыч с парашютом или без оного) и шагнул к Вартанчику, намереваясь пинком выкинуть того из вертушки. Вместо пинка он попал в захват Вартанчика и ушел вслед за Косолапычем. Оба приема видел второй пилот вертолета. Икая от смеха, он проорал: – Не прыгнете, пристрелю обоих, – и вытащил пистолет. Связнюки прыгнули практически парой… Мне – очередной втык от начальства школы, Вартанчику – «радиаторная» на три дня. Во время второго прыжка через месяц связнюки выходили первыми под нашим контролем… И теперь над Англией нам придется прыгать третий раз. Вышел кто-то из экипажа и показал Ковалю два пальца. Значит, через две минуты прыгаем. Леха и Андрюха как старшие быстро всех распинали, пристегнули и замерли в ожидании команды. Зеленый свет и мы уходим в темноту. Внизу нас встретил Астафьев и компания. – Ну, вы, блин, и секретчики, – усмехаясь поздоровался Сашка. – Ладно, хоть не на подлодке! – Мы хотели, – отвечал Коваль, – но Бармалей плавает плохо! Сашка уловил шутливый тон Лехи и рассмеялся: – Грузитесь, подводные парашютисты! Прятаться поедем! Нас заныкали на самом краю Хэксхема, выдали харчи и велели ждать до вечера, сообщив, что Барин навестит нас днем. Выставили скрытное наблюдение, остальных уложили спать, а командный состав собрался на планерку. Тема планерки: «способ проникновения на территорию, контролируемую противником». Идею «с шашкой наголо» отвергли сразу. Все-таки мы разведка. Мысля о скрытом проникновении вызывала ряд вопросов. Особенно их было много, когда речь шла о движении за пределами города. В итоге, рабочей версией стала версия «идем внаглую». В переводе это означало, что ночью без боя мы просачиваемся в ту часть города, что контролируется англичанами, прячемся, а как рассветет под видом регулярных войск англичан уходим в нужном направлении, прихватив какой-нибудь транспорт. «Ходьба внаглую» была нашим излюбленным способом, визитной карточкой бароновских групп. Заехал Барин, долго охал и ругал Ивлева, заверил, что его парни обеспечат нам скрытное проникновение, благословил, забрал с собой отца Сергия (он тоже прыгал с нами) и убыл. А мы и взвод Астафьева остались ждать вечера. Как стемнело, на левом фланге начался обстрел. Морпехи пуляли по британцам. Через пять минут после начала мы сползли до реки и штатно перебрались на берег, контролируемый англичанами. В качестве схрона нами был выбран старый склад. Благо, еще Марся в бытность нашего тут стояния наделал в нем столько дыр, что ничего вскрывать не пришлось: заходи – кто хочет. Вошли, расставились, затаились. Ждать предстояло долго. Но у Судьбы, как известно, забавное чувство юмора, которое она не замедлила продемонстрировать. От сторожей на соседних зданиях пришел сигнал: противник. Выматерились, приготовились. С противоположной от реки стороны в здание вошло человек двадцать англичан. Судя по снаряге, ребятишки собрались на нашу сторону, при этом не пакостничать у берега, а топать в глубокий тыл. Наш тыл. Британцы расположились прямо под нами. Под нами – это подо мной, Марсей, Ковалем и Бойченко. Мы уютно лежали на балках, а под нами изредка переговаривались британцы. Я вопросительно глянул на Леху, тот тяжко вздохнул и просигналил: валим всех, но тихо. Подумал и уточнил: двое нужны живыми. Я огляделся: вход и выход уже заблокированы моими парнями, на флангах «закатовцы». Разобрали цели, Леха показал, кого он будет брать. Три, два, раз… и очень тихие хлопки, Коваль стекает вниз, удар, разворот, удар. – Контроль, – командует Леха. Еще восемнадцать выстрелов. – Мясо в реку!