— Так вроде группа от спецназовской бригады, — они же в десантной форме ходят, вот еще наверняка «диверсанты»!! Два доблестных десантных майора уселись за столик, потребовали у официантки меню и водки. — Ага, диверсанты… Как же… Не столь они глупы и наивны, чтобы вот так, со всеми знаками различия и принадлежности, ехать на спецзадачу. — В смысле? Они же ведь явно военные! — Здравствуй, «капитан очевидность»! — старший пары поморщился, как от зубной боли. — Я пока старший лейтенант, капитана на следующий год получать! — Вон, смотри, официантка идет, водку им несет. Они сейчас ее приговорят. Эти, за столиком, просто вояки, скорее всего, командировочные. Или ты хотел, чтобы они еще морды себе разукрасили, в задницу веток натыкали и передвигались по поезду исключительно ползком? — Ага, понял, — дошло наконец до младшего, — это типа как Штирлица ничего не выдавало, кроме парашюта и шапки-ушанки? — Именно… Допивай кофе и идем: сейчас полицейские подойти должны. Оперативники дохлебали кофе и начали продвигаться к выходу. Молодой все-таки специально замешкался у столика с десантниками. — Да мы пока накладные получим, изделия принимать будем — уйма времени уйдет, — проговорил полноватый майор, внешне чем-то напоминающий прапорщика Шматко из сериала «Солдаты», — я приемщику дозвониться ни хрена не могу, — возмущался он, тыкая кнопки телефона. — Гребаная МТС — связи ни хрена нет! — Щас я с «Мегафона» наберу, — ответил второй, доставая мобильник. — Горячее несут! — радостно завопил он, увидев официантку. Оперативник, обдумывая услышанное, двинулся дальше за напарником. В результате непродолжительного процесса мозговой деятельности он тоже пришел к выводу о том, что «эти» — далеко не «те». Эх, еще учиться и учиться нелегкому делу тайной работы на благо государства! Тем временем военные за столиком начали поглощать горячее. Водки они взяли всего-навсего двести грамм. — По-моему, это вон те два кренделя, что сейчас мимо нас шарахались, — сказал Пиотровский, выглядывая в проход между столиками. — Ты их сфотал? — спросил Пачишин, пытаясь ножом «убить и расчленить» котлету на тарелке. — ММС уже у близнецов, а ты чего там мудрил? — Да у меня тут что-то заело… Глянь сам, — Пачишин протянул телефон сослуживцу. Пиотровский похмыкал, рассматривая в телефоне серию фотографий напряженной физиономии Пачишина и его пальцев на объективе. — Заело у него… Сам себя наснимал. Еще бы ММС кому-нибудь, типа комбрига, отправил, он бы оценил твою мужественную физию, которую покидают последние зачатки разума. — Сам дурак, — буркнул майор, отбирая телефон, — слушай, а чего мы-то в форме премся, наряженные, как елочки на утреннике? Остальные в гражданке поехали. — Вова, скотина, сказал, что в гражданке мы выглядим как два бомжа с Казанского вокзала, а так похожи на бравых вояк, а для нас лучшая маскировка — это преданное и тупое выражение лица. — Ну, у меня уж точно не тупое, — Пачишин заочно обиделся на Черепанова и принялся удалять свои неудачные фото с телефона. Опера расположились так, чтобы наблюдать за подошедшими полицейскими, которых они проинструктировали заранее в тамбуре. Два бравых сержанта, весело помахивая дубинками (чтобы не вызывать подозрений), проверили на выбор несколько купе. Они просто заглянули в них и поинтересовались маршрутом пассажиров. Потом они постучали в дверь, за которой весело «отдыхали» объекты слежки. — Добрый день, товарищи пассажиры, куда следуем? Предъявите документы, — пробасил один из сержантов. Тут случилось нечто странное, что заставило оперативников напрячься еще больше. Сержанта просто втянули внутрь, и тут же за ним последовал второй. Раздались какие-то невнятные возгласы, потом смех, звон стаканов. Старший группы наблюдения занервничал и придвинулся поближе. — Хо-хо… ни хрена себе… а помнишь?!. — раздавались возгласы из купе. Полицейские появились только минут через сорок, сияющие улыбками и разящие перегаром. Они довольно гоготали, тепло попрощались с обитателями купе и двинулись дальше. Опера нагнали их только в тамбуре. — Слышь, сержант, ну что там? Ксивы, оружие, — что было? — начал тормошить полицейских старший группы наблюдения. — Да все нормально, все в порядке, — отбрехался полисмен. — Обычные пассажиры — мужики, охотники… Все, давайте, нам некогда. Мы отработали по вашей просьбе, нам скоро на станции сходить. — Черт! — выругался опер, махнув рукой на полицейских. Те быстренько скрылись в вагоне. Младший напарник недоуменно посмотрел им вслед и спросил: — Что это значит? Мы что, не тех ведем? Нам что, дезинформацию кинули? Старший лишь улыбнулся: — Да нет… Скорее всего — это именно они, а копы их сдавать не захотели, и догадайся, почему? — Им пригрозили? — Ага, водкой… И воплями: «Ни хрена себе, это ж Семенов!» Ты чем слушал? Ты же ближе меня к двери стоял? — Ну да, они полицейских по именам, по-моему, называли: одного — Серегой, второго — Стасом… Про какую-то вэдээску говорили, прыжки вспоминали. — И у каждого по летучей мышке на костяшках выколото; соображаешь? — Ага… И под формой у них — тельники голубые! Они наверняка с ними служили раньше! — Сообразил, наконец… Соответственно, бывшие спецназовцы своих, которые едут на задачу, не сдадут, значит, мы ведем тех, кого надо. Минут тридцать еще толкаемся, пробиваем до конца — у них конечная остановка завтра ранним утром. Но сдается мне, что вылезут они раньше, перед городом… Есть там небольшая станция, на которой всего минуты две стоим. Если они не дураки, то выйдут и «растворятся», или дальше поедут, или на свои «объекты» пойдут. — Ясно, будем работать. В тамбур протиснулось два неформала с дредами на головах и с портретами «товарища Че» на майках. — Извините, пацаны, всю романтику обломили, — заржал один. — Удаляемся, удаляемся, зажимайтесь дальше, — прохихикал второй, — не будем мешать вашим «амурчикам». — Занимайтесь любовью, а не войной, — добавил первый, закрывая за собой дверь тамбура. — Придурки, — возмутился младший опер, — растаманы обдолбанные. — А ты не прижимайся ко мне, когда слушаешь, — ответил старший. — Действительно, со стороны по-идиотски смотрится. — Да я, чтобы посторонние не слышали, — отпрыгнул на шаг младший, — эти два брата-акробата — еще так себе; я по вагонам когда ходил, видел одного… Тот на скейтборде до туалета ехал. — Хватит моросить ерунду, давай в наблюдение; надо до конца отработать их точку выхода, — мне до вечера надо доложить, а связь по сотовому… то есть, то нет. — Да, это они — те самые, — сказал один из братьев Артемьевых, входя в купе и обращаясь к Черепанову, который мирно попивал чаек и копался в своем телефоне. — Я же говорю, что память для начальника строевой и кадров — вещь абсолютно незаменимая. Я этих копов сразу узнал: один у нас служил, второй в роте специального вооружения. Его еще в командировке ранило, я на него страховку оформлял. Пацаны сразу и выложили, кого ищут, кто ищет и прочее. — Тем более Пиотрович вовремя ММС прислал с фотками фигурантов, — добавил первый близнец. — А я тут с проводницей достаточно плотно обзнакомился, — включился в разговор второй из близнецов, — запасным ключиком вагонным обзавелся на всякий случай. — Ну, теперь для нас санитарных зон не существует, — обрадовался первый близнец, — и вообще — вечером запрусь и голову помою: под этим париком башня чешется — просто ужас. — Во Димон Айфон в майл-агенте появился, — известил всех Вова, — пишет, что про нас все забыли, только комбриг весь на измене, ждет известий. Братаны, что писать по поводу сеанса связи? — Вова, скажи хакеру, чтобы наш интернет-канал не светил, сеанс только через пару суток — когда приедем на место, так что пусть ваш полковник немного помучается. — Написал… Шпион отвечает, что понял, и просит привезти магнитик. В дверь купе вежливо постучались. — Кто там? — осторожно поинтересовался Вова и бросил в сторону: — Неужто все-таки кого-то подсадили? — Сервизами не интересуетесь? — спросили из-за двери. — Заходи, коробейник, покажи товар лицом! В купе ввалился Ромашкин с огромным китайским баулом и начал всем предлагать купить хорошие сервизы и чайные наборы. — Эй, очнись, царь Леонид, — начали тормошить Леню братья, — выйди из роли, достань начфиненка из сумки, присядь, выпей чайку. Леня плюхнулся на полку и вытянул ноги.