— Вообще-то тема далеко не бодрящая. Ломаю тут голову над одним вопросом и очень хочу услышать твое мнение. Дело касается родителей Оливии Брукс, мистера и миссис Хант. Они умерли почти девять лет назад. Помню, что-то меня в этой истории настораживало, но никак не мог понять, что именно. А теперь, кажется, сообразил. Вот только сомневаюсь — вдруг у меня просто воображение разыгралось? Бекки откинулась на спинку кресла и взяла чашку холодного чая, который собиралась выпить еще час назад. Отпила глоток и поморщилась. Ну что ж, лучше, чем ничего. — Продолжай, внимательно слушаю. — В тот день нас вызвали в дом Хантов примерно в два часа дня. Я уже рассказывал, отчего они умерли и при каких обстоятельствах их обнаружила Оливия. Но почему-то с трудом верилось, что это был несчастный случай. Никаких доказательств преступления не нашли, а я тогда был не настолько опытен, чтобы доверять чутью. Да и вообще, работать было не с чем. Во всяком случае, так я думал… пока вчера вечером не перечитал кое-какие материалы. Том захлопнул папку и положил обратно на стол. — Несколько раз все изучил, но кое-какие подробности и так помню. Когда разговаривал с Оливией — вернее, пытался разговаривать, бедняжка была в истерике, — у нее зазвонил мобильный телефон. Роберт Брукс хотел узнать, куда она пропала. Оливия говорить не могла, поэтому я взял телефон у рее и объяснил, что произошло. Брукс ответил, что сейчас приедет. — Надо же, какое неравнодушие! А ведь всего лишь квартиру купил, — произнесла Бекки, помимо воли впечатленная готовностью Роберта прийти на помощь в трудный час. — Другие бы просто сказали: «Ладно, когда будет готова съехать, пусть даст знать». — Так вот, Роберт приехал примерно через полчаса. Я с ним разговаривал. Создавалось впечатление, будто он сильно беспокоится за Оливию. Хотя в доме было жарко, она вся дрожала. Роберт снял пиджак и набросил ей на плечи. Когда женщина-полицейский, присматривавшая за Жасмин, принесла девочку в комнату и протянула Оливии, та даже не взглянула на ребенка, и тогда младенца взял Роберт. Мы тогда тоже диву давались. Короче говоря, я спросил Роберта, бывал ли он раньше в этом доме, — чтобы не возникало лишних недоразумений в случае, если найдем его отпечатки. Роберт ответил — нет, ни разу. — И что? — поторопила Бекки. Она внимательно вглядывалась в лицо Тома, однако никак не могла понять, к чему он клонит. — Повторяю — по телефону Оливии с Робертом разговаривал я. Отлично помню — я просто сообщил, что случилось с ее родителями. И больше ничего не говорил. Бекки ждала. Том продолжал сверлить ее взглядом. Явно ждал, когда Бекки посетит догадка, однако она все еще пребывала в недоумении. Бекки молча ждала пояснений. — Бекки, если Роберт и вправду не бывал в доме мистера и миссис Хант, откуда он знал, где они живут? Том не понимал, как мог упустить такое важное обстоятельство. Впрочем, тогда он больше следил за состоянием Оливии — девушка то кричала, что несчастный случай подстроен, то опускалась на пол и начинала рыдать. Впрочем, ничего удивительного. Оливия была просто не в состоянии осмыслить произошедшее, и ее реакция была вполне естественна. Но теперь корить себя нет смысла. Даже если Том задал бы Роберту этот вопрос, у Брукса наверняка нашелся бы ответ. Скорее всего, заявил бы, что у Оливии где-то записан адрес родителей, а он его просто прочитал. Или соврал бы, что она мимоходом упоминала, где они живут. Вне всяких сомнений, Роберт явился с готовой отговоркой — причем очень правдоподобной и убедительной. Но какой у Брукса мотив? И как он пробрался в дом? Полотенце, которым было заткнуто вентиляционное отверстие, принадлежало Хантам. Кроме того, если батарейки убрал злоумышленник, он сделал это после того, как Ханты легли спать. С самого начала полицию интересовала только Оливия. Сначала пропал ее гражданский муж, потом умерли родители. Однако, если преступница она, придется допустить, что Оливия обладает незаурядными актерскими способностями — так убедительно изобразить горе и потрясение! Роберта же просто проигнорировали. Да и кто он такой? Просто человек, купивший квартиру Оливии. Спрашивается, зачем обращать на него внимание? Они и не обратили, а зря. Похоже, надо было. Глава 48 Наконец-то, подумал Роберт, сходя на берег в бухте острова Олдерни. Путешествие было отвратительное. Ночевать на Гернси Роберт не планировал, но, когда добрался, отплывать было уже поздно, поэтому другого выхода не оставалось. Роберт сто раз пожалел, что побоялся лететь на самолете, но нельзя исключать, что его уже разыскивает полиция. А по воде на Олдерни можно прибыть практически незамеченным. Теперь дело за малым — разыскать Оливию. При этой мысли Роберт улыбнулся. Он был не уверен, стоит ли останавливаться в отеле или пансионе. Все зависит от того, сколько времени займут поиски. Роберт постарался во всех деталях вспомнить берег, который Оливия показывала из окна, но, когда они подплывали к Олдерни, успел разглядеть множество красивых и совершенно одинаковых пляжей. Это мог быть любой из них. На борту крошечного парома плыли всего десять пассажиров. Роберт спросил у попутчиков совета, куда податься туристу, и ему посоветовали отправиться в город. Справа Роберт заметил достаточно презентабельного вида отель, однако наличных у него на такое дорогое удовольствие не хватит, а картой пользоваться нельзя. Наверняка где-то сдаются дешевые комнаты. Можно поспрашивать у местных, а заодно задать пару вопросов об Оливии. Конечно, лучше бы нанести ей визит сразу же, но надо бы продумать порядок действий заранее. В том, что найдет Оливию, Роберт даже не сомневался. По дороге на юг он пытался понять, почему Оливия выбрала именно этот остров, но только добравшись до цели, понял, в чем, с ее точки зрения, главное преимущество Олдерни. Добраться сюда непросто. К тому же дорога занимает много времени. Да и уехать не легче. Оливия надеялась, что Роберт не сумеет ее найти, но на всякий случай выбрала остров, на котором ему трудно будет привести свой план в исполнение. Отсюда так просто не сбежишь. Но ничего. Он что-нибудь придумает. Подходящее место можно найти и здесь. Еще давно Роберт решил, что, если когда-нибудь придется осуществить давнюю угрозу, торопиться он не будет и постарается максимально растянуть действие — пусть Оливия испытает ту же боль, что и он. А потом придет время для кульминации, после которой Оливия всю жизнь будет казнить себя, осознавая, что в ее силах было этого не допустить. Роберт хотел от Оливии совсем немногого — чтобы она любила его. Вот и все. Он отдавал себе отчет, что не сможет без нее жить, и, раз Оливия больше не хочет быть с ним, отныне она будет горько раскаиваться в том, что бросила человека, который любил ее. Конечно, здесь замысел осуществить сложнее, но Роберт его просто переработает. Единственное, что нужно сделать, — наметить маршрут и выбрать место для финала. Роберт зажмурился, и картина встала перед глазами как живая. Пожалуй, будет даже лучше, если он кое-что поменяет в первоначальном плане. Пусть Оливия поневоле станет свидетельницей разворачивающихся событий. Роберт рассмеялся. Теперь он был доволен, что прибыл морем и успел как следует осмотреть берега. Подходящих мест оказалось более чем достаточно. Оливия навсегда запомнит то, что здесь произойдет. Но для начала надо ее разыскать. Проходя мимо отеля, Роберт заметил как раз то, что искал, — паб. Пора познакомиться с местными. Толкнув дверь, он шагнул внутрь. Роберту не терпелось перейти от планов к действию. Глава 49 Я далеко не сразу осознала всю глубину одержимости Роберта. Сначала он просто казался самым чутким, заботливым и предупредительным мужчиной, и, хотя не пробуждал во мне никаких чувств, я сумела убедить себя, что в отношениях важнее всего надежность и стабильность. А Роберт в избытке предлагал и то и другое. Он сделал для меня очень многое, оказывал всяческие знаки внимания. После того как я потеряла и Дэна, и родителей, была совершенно раздавлена. Роберт взял в жены пустую оболочку и все же пытался хотя бы отчасти обеспечить меня тем, чего я лишилась. Но было то, чего Роберт мне дать не мог, — страсть. Я пыталась убедить себя, что это нормально. Возможно, если бы мы с Дэном до сих пор были вместе, погрузились бы в точно такую же рутину — секс два раза в месяц, а во все остальные ночи — только короткий поцелуй в щечку перед сном. Впрочем, дело было не в отсутствии энтузиазма со стороны Роберта. Наоборот, он старался как можно чаще до меня дотрагиваться. Когда возвращался домой с работы, сразу заключал в объятия. Заставляла себя обнимать его в ответ, но потом находила предлог отстраниться — то детям что-то нужно, то ужин подгорает. Он ведь мой муж. Разве это нормально — шарахаться от мужа? По ночам, когда отворачивалась от Роберта, он каждый раз принимался гладить меня по спине. Я эту привычку терпеть не могла. Конечно же Роберт чувствовал, как напрягается все мое тело. Я молча умоляла его прекратить. Потом раздавался тихий вздох, и Роберт убирал руку. Но после того как Роберт увез детей, а потом молча стоял в дверях спальни Жасмин и слушал, как я желаю ей спокойной ночи, все изменилось — в последние два года он больше не вздыхал. Вместо этого тихонько шептал, обдавая дыханием шею: «Сладких снов, милая». Три ласковых слова — казалось бы, безобидных. Но на самом деле это было напоминание, угроза. А еще Роберт все время наблюдал за мной. Если мы были в одной комнате, стоило поднять глаза — и сразу натыкалась на его взгляд. Иногда занималась хозяйством на кухне, готовила или гладила, а Роберт следил за мной из сада. Взгляд его пронзал, словно холодный клинок. Если неожиданно оборачивалась, непременно замечала в окне лицо Роберта. Тогда он улыбался, махал мне рукой и отворачивался. Будто такое поведение в порядке вещей. Я же едва выносила эту постоянную слежку. Чувствовала себя связанной по рукам и ногам, будто в коконе или в смирительной рубашке. И липкий, холодный пот — я же знаю, что, если попытаюсь высвободиться, паутина опутает еще сильнее. Не знаю, когда поняла, что больше так жить не могу. Кажется, началось все с разговоров других матерей, когда мы все вместе ждали окончания уроков, чтобы забрать детей. Эти женщины смеялись и шутили, всячески критикуя своих мужей. Называли лентяями и бездельниками, сетовали на чрезмерную любовь к футболу, ругали за неаккуратность и нечистоплотность. Но при этом в их взглядах читалась нежность. Мне же сказать было нечего. В голову приходило только одно — «муж за мной следит», но я отлично понимала, как это воспринимается со стороны. Я решила поговорить с Робертом, убедить, что такая холодная, бесчувственная женщина ему не нужна и он заслуживает кого-то получше. Пусть рядом с Робертом будет та, которая сможет любить его и заботиться о нем так же, как он любил и заботился обо мне. И тогда Роберт спросил меня о детях. Если я в принципе не способна на чувства, значит, я и к ним равнодушна? Вопрос, конечно, был глупый. Дети — моя жизнь, и я обожаю их всем сердцем. Неужели он сам не понимает? Тогда Роберт заключил — выходит, я все-таки не бесчувственная. Получается, дело в том, что я не могу любить его? В этом причина? Роберт и сам знал ответ на свой вопрос. Но как я могла признаться, что хочу уйти от него? Нет, я была просто не в состоянии. В конце концов мы обратили разговор в шутку, списав мое настроение на «гормоны». Универсальное объяснение на любой случай — единственное, которое мужчины принимают без вопросов. Несколько дней мы на эту тему не заговаривали, но потом Роберт неожиданно начал строить планы на нашу следующую поездку. Сказал, что хочет еще раз сходить к маяку на острове Южный Стэк, и поинтересовался, помню ли я, как мы были там в прошлый раз? Я не понимала, на что он намекает, и вдруг вспомнила, как стою на краю скалы, а Роберт рассказывает, что какой-то мужчина покончил с собой, спрыгнув с нее. Роберт еще назвал это место «самым подходящим, чтобы умереть». По коже пробежал холодок, будто в комнату ворвался порыв холодного ветра. Еще несколько недель мы с грехом пополам уживались, но потом Роберт выступил с коронным номером и увез детей. Словами не описать, что мне пришлось пережить, когда я думала, что потеряла их, и все же я почему-то чувствовала себя так, будто сама во всем виновата. Как и следовало ожидать, Роберт сказал полиции, что я знала о его планах, просто совсем о них забыла. Оказалось, это только начало — на этом Роберт не остановился и при каждом удобном случае продолжал ставить под сомнение мою адекватность. Случаи, когда я якобы забыла забрать детей из школы, разговоры с другими матерями, расписание, по которому Роберт отслеживал каждый мой шаг… Причем все это Роберт без малейшего стеснения рассказывал моему врачу, учителям, врачу детей, социальным работникам… Я начала понимать, что, если подам на развод, есть очень большая вероятность, что Роберт получит опеку над детьми, сославшись на мою предполагаемую ненадежность и неуравновешенность. Муж собирал доказательства, и делал это очень хитро. Нарочно загонял меня в угол. Давал понять, что, если уйду от него, детей мне в любом случае не видать. Я угодила в ловушку и чувствовала себя совершенно беспомощной. Все мое наследство вложили в новый дом, а больше своих денег у меня не было. Побег невозможен. Я была совершенно парализована страхом, а потом от бессилия погрузилась в полную апатию. Если раньше меня беспокоило, что Роберт за мной наблюдает, то теперь ощутила себя амебой под микроскопом. Самое странное, что я не всегда видела, как это происходит. Но чувствовала постоянно. Глава 50 Когда Том вошел в оперативный штаб с двумя чашками кофе, у него в кармане зазвонил мобильный телефон. Бекки сидела, склонившись над столом, темные волосы свисали вниз и закрывали лицо. Но по напряженной позе Том сразу понял — что-то случилось. Бекки кому-то звонила. Том проделал трюки, достойные жонглера, пытаясь одновременно и удержать чашки, и достать из кармана мобильный. Только взглянув на дисплей, понял, что Бекки звонит не кому-то, а ему. — Бекки, я здесь, — сказал Том, решив не отвечать на звонок. Бекки вскинула голову. Во взгляде ее читалась тревога. — Что случилось? — спросил Том, взяв стул и садясь напротив Бекки по другую сторону стола. Потом пододвинул к ней одну из чашек. — Можно подумать, ты привидение увидела. — Только что звонил владелец паромной компании на Гернси. Они осуществляют пассажирские перевозки, курсируют между Нормандскими островами, ходят и на Олдерни. Этот человек увидел в новостях сюжет, в котором рассказывали о пропаже Оливии и детей, а заодно и об исчезновении мужа. У Тома сразу возникли дурные предчувствия. Будто прочитав его мысли, Бекки кивнула: — Сегодня утром Роберт Брукс высадился на Олдерни. Том тут же вскочил. Черт возьми, все-таки этот тип нашел ее, подумал он. Поспешно проглотив глоток кофе, дал Бекки знак поторапливаться, схватил со стола ключи и мобильный телефон и, развернувшись на каблуках, устремился к двери. — Собирай вещи, Бекки. Не забудь удостоверение с фотографией. Что делать, решим по дороге. Том знал, что Бекки не станет тратить время на ненужные вопросы. И точно — она мигом схватила стоявший под столом портфель, открыла и запихнула внутрь пару папок и телефон. Потом, не оглядываясь на констебля, распорядилась: — Ник, договорись, чтобы нам забронировали места на самолет из Манчестера до Олдерни. Как можно быстрее. Потом позвонишь мне, доложишь о результатах. В котором часу рейс, они не знали, поэтому на всякий случай пустились бегом. Будет очень обидно, если опоздают всего на несколько минут. Оба не сговариваясь кинулись к машине Тома — ее выбрали только потому, что стояла ближе на парковке. На бегу Том спросил, нет ли новостей от полиции Олдерни. — И да, и нет. Оливию найти так и не удалось, но если Роберт на острове, значит, она тоже там. Если Оливия где-то остановилась, то в любом случае не в отеле и не в пансионе. Ни описания внешности, ни имена местным ничего не говорят, но Оливия женщина умная — наверняка не забыла о маскировке. Том был с ней согласен. На месте Оливии он непременно приехал бы на остров заранее, скажем в апреле, и постарался как можно лучше запомниться обитателям Олдерни. А после окончательного побега разумнее всего, наоборот, особо не попадаться на глаза. Ничем не выделяться, изменить детям внешность. Конечно, наличие фотографий поставило бы на затее крест, и Оливия отдавала себе в этом отчет. Иначе зачем она уничтожила их все перед побегом? Полиция Олдерни приложит все усилия, но они не знают и не понимают Роберта Брукса так, как Том. Теперь он не сомневался: Оливии грозит опасность. Том нажал на пульт, открывая машину, и они с Бекки запрыгнули внутрь и пристегнулись, а потом рванули прочь с парковки. — Бекки, набери Софи Дункан. Скажи — если она действительно желает Оливии добра, пришло время это доказать. Мы должны найти ее подругу. Над Оливией Брукс нависла серьезная угроза. Даже если Софи и впрямь не знает, где она прячется, наверняка в случае чего может с ней связаться. Попроси Софи предупредить Оливию. Это уже не шутки. Дай понять, что мы тут не в игрушки играем. Бекки провела пальцем по списку телефонов, вложенному в папку, и набрала номер. Том, разумеется, слышал только половину беседы. Бекки объяснила, что Оливия, скорее всего, скрывается на острове Олдерни, и полиции необходимо выяснить, где именно. — Ну же, Софи. Это очень важно. Если вам известно, где Оливия, скажите сразу. Мы хотим помочь ей. Уж вы-то не понаслышке знаете, какой опасный человек Роберт Брукс. В машине стало тихо — Бекки слушала ответ. Тому даже оглядываться не пришлось — он и без того чувствовал, как напряглась Бекки. — Что?! — вдруг закричала она в трубку. — Вы уверены? Через некоторое время Бекки отсоединилась. — Черт, — забормотала она. — Черт, черт, черт. Том посмотрел на ее бледное лицо, на глаза с расширенными зрачками. — Что случилось? — Софи говорит… Она не знает, где Оливия, но сейчас же ей позвонит. И нам ее номер тоже скинет. Том ждал продолжения. — Софи сказала, что Роберт не собирается причинять вред Оливии. Его цель — не она, а дети.