– Молодость – сама по себе талант, – заметил Норбу, успокаивая их. – Я доверяю суждению его величества. Но Иньди не унимался: – И почему же ты лучший портной, юный Тамарин? Я сглотнула, но дерзко ответила: – Я быстрый и могу прясть, ткать и завязывать узлы. Изучал все четыре школы вышивки. Могу наложить сотню разных стежков во сне. Кто-то шмыгнул. – Великолепность кройки зависит не только от скорости или изящества стежков. – Знаю, – продолжила я, – она также зависит от композиции. И цвета… – И ты думаешь, что знаешь о цвете больше, чем я? – Иньди шумно выдохнул. – Что ж, симпатяга, посмотрим, что ты придумаешь. Держу пари, завтра твой последний день. – Полагаю, он может сузить и подшить штаны с закрытыми глазами, – пробормотал Бойень достаточно громко, чтобы я услышала. – Но тогда почему он пришел в деревенской одежде? Мое эго дало слабину, но я заметила ободряющую улыбку Лонхая. – Увидите, – вот и все, что мне удалось выдавить. «Не привлекай внимания, – предостерегла я себя. – Они и так думают, что в тебе есть что-то странное». Мои руки дрожали. Впервые за всю жизнь у меня не получалось продеть нить в ушко иглы. – Проблемы, Тамарин? – насмехался надо мной Бойень. – Может, попробуешь облизать нить? – издал причмокивающий звук. – Так детей учат. Больше я этого терпеть не могла. Взяв трость, заковыляла к двери. – Ты же еще не устал, юный Тамарин? – спросил Норбу, когда я проходила мимо его места. – Почему бы тебе не выпить чаю? Идея была хорошая, и я кивнула в знак благодарности. Запасы чая хранились в комнатке перед залом, и, налив себе чашку, я сделала щедрый глоток. Но, вернувшись к столу за шалью, не смогла сдержать крик. Кто-то вылил чай на мою работу! Краски расплылись по всему шелку. Дама, которую я усердно рисовала по подобию леди Сарнай, превратилась просто в сгусток чернил. Кто это сделал? Я посмотрела на портных, но они меня игнорировали. Закусив губу, смяла испорченный шелк. На глаза накатились слезы, но я отказывалась доставлять своим соперникам удовольствие и показывать, что они меня задели. – Ну что, начаевался, симпатяга? – крикнул Иньди. Норбу хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание. – Юный Тамарин, если тебе нужен дополнительный шелк, можешь взять мои обрезки. Я иду спать. – Спасибо, – прошептала я. – Но я справлюсь. – Норбу, – загалдели остальные, – ты уже на боковую? – Лучше всего мне работается в одиночку, – ответил он, зевая. – И по утрам. Я сердито спрятала испорченный шелк в узелок и последовала за Норбу на выход, лицо пылало от усилий подавить слезы. В коридоры, тускло освещенные лунным светом и фонариками на стенах, свободно проникал благоухающий ночной воздух. Я считала серые двери с латунными защелками, пока не дошла до своей комнаты. Затем рухнула на кровать. У меня был единственный шанс стать кем-то больше чем швеей, штопающей штаны и пришивающей пуговицы в Порт-Кэмалане. Единственный шанс стать императорской портнихой, лучшей во всей Аланди, чьи наряды вызывали бы восхищение по всей стране и носила бы королевская чета. А теперь? Я с трудом втянула воздух. Финлей бы не хотел, чтобы я так просто сдавалась. Как и Сэндо. А Кетон… «Мне необходимо получить эту должность, чтобы позаботиться об отце и Кетоне. Чтобы они не оголодали и мне не пришлось выходить замуж за Цалу. Чтобы не стать неудачницей». Я вытерла глаза краем рукава, а затем встала и зажгла свечу, чтобы изучить степень урона, нанесенного шали. Цветы, которые я рисовала весь день, расплылись. Даже если их промокнуть, дизайн все равно будет испорчен. Единственный способ скрыть ущерб – это начать заново, может, вышить что-нибудь поверх пятна от чая и размазанной краски. Сложная задача, учитывая, что для ее выполнения осталась всего одна ночь. Сев со скрещенными ногами, я вздохнула, достала пергаментную бумагу и начала устало рисовать набросок. «Не спи!» Прислонив голову к стене, мысленно дала себе клятву, что сделаю лишь небольшой перерыв. Но когда я моргнула, свеча уже догорела, расплывшись восковой лужицей. – Демоново дыханье! – выругалась я. Должно быть, я уснула. Я зажгла еще одну свечу и посмотрела на луну, чтобы понять, сколько времени было утеряно. Виски пульсировали, голову наполнил низкий гул. Потянувшись к узелку, я начала копаться в поисках игл и нитей, но тут мои пальцы нащупали ручки папиных ножниц. «Странно». Мне казалось, что я спрятала их под матрас. Я достала их вместе с остальными инструментами. Но что толку от ножниц, когда моя шаль испорчена? «Успокойся. Что ты делаешь, когда попадаешь в такие ситуации? Определенно не паникуешь и не совершаешь новые ошибки. Ты успокаиваешься. Идешь на прогулку». Прихватив фонарик, я вернулась в Зал Высшего Прилежания. Он опустел, и теперь у меня появилась возможность рассмотреть творения своих конкурентов. Драпировка мастера Бойеня была превосходной, бисероплетение мастера Гарада – изысканным. Лонхай вышил лебедя и деревья вокруг него – работа достаточно прекрасная, чтобы назвать ее произведением искусства. А Иньди впечатлил меня тем, что расшил практически всю шаль. Послышался шорох страниц блокнота – слишком трепетный, чтобы его вызвал ветер. Встревожившись, я отложила его и подошла к ближайшему окну. «Никаких призраков. Просто птица». Вздохнув, я поставила фонарик на стол и начала вышивать. Гул в голове усилился. Я опустила взгляд, почувствовав странную дрожь у бока. Поначалу казалось, что она исходит от ножниц, но это было невозможно, так что я ее проигнорировала. А затем они засияли. Я просто хотела отрезать свободную ниточку, но обнаружила, что не могу выпустить ножницы из рук. Внезапно в моем разуме возник образ законченной шали – прямо как я ее нарисовала. Но добиться такого результата за оставшиеся несколько часов было невозможно. «Ты все сможешь», – заверил меня голос. Мой, но только более уверенный. Ножницы скользнули по шали, будто завладев моей рукой. Невидимые нити восстановили урон, нанесенный водой, даруя ткани новую жизнь, а цвета из баночек с краской впитались в шелк, в то время как размазанные пятна растворились и рассеялись, пока не вернулся первоначальный рисунок. Как бы невероятно это ни звучало, ножницы не только резали, но и вышивали. Тонкие серебристые лезвия рассекали и собирали нити с вышивальным шелком, выплясывая на ткани, вышивая замысловатые цветы, птиц, деревья и горы с точностью и элегантностью. С магией. Магией, которой я не могла противиться. Рука отказывалась выпускать ножницы, как бы я ни старалась их снять, как бы ни хотела их отложить. Меня охватило заклятие, опьяняя своей силой. Если бы не раздражение кожи между пальцами, я бы подумала, что все это мне снится. Сделав последний надрез, ножницы поблекли, их сияние погасло. Полностью изнеможенная, я плюхнулась на стол и уснула. Глава 5 Что-то острое впилось в бок. Мои веки дрогнули, но не открылись. Господи, если это Кетон будит меня тычками спицей… Злобный смешок. – Проснулся, симпатяга? Стоп, это не похоже на Кетона. Ну разумеется! Я во дворце, а не дома с отцом и братом. Я сонно заворошилась. В уголке губ засохла слюна, и когда я вытерла ее рукавом, надо мной нависло круглое лицо мастера Бойеня. Он причмокнул губами. – О, мы прервали твой прекрасный сон, мастер Тамарин? Мои глаза распахнулись. Почему он сделал такой акцент на слове «мастер»?