Только один из тех почувствовал неладное и оглянулся в сторону, где Данило был готов уже выстрелить, как Серж рядом случайно задел тут же хрустнувшую ветку... С холма, где были, посыпались мелкие камушки... -Чёрт, - прошептал Серж, поймав мимолётные взгляды товарищей, но было поздно. Данило неосторожно соскользнул вперёд и нацелившие свои оружия австрийцы прокричали: -Rendez vous! (фр. Сдавайся!) Данило скорее сделал вид, что падает, чем отвлёк на краткое мгновение австрийцев. Товарищи его выскакивали из-за зарослей, отбивая врага, стреляя и переходя в битву на саблях, рукопашную... Один из австрийцев успел штыком пронзить плечо Данилы. Другой подбежал, чтобы добить, но, вовремя взмахнув саблею, Валерий не дал сему произойти... Голова австрийца покатилась по дороге, оставляя полосу крови... Глава 33 Одолевающие русских австрийцы схватили поднимающегося Данилу и связали ему сзади руки, оглушив прикладом, но и здесь их ожидал провал... Упорно дрались гусары с ними, уничтожая или оставляя ранеными лежать на земле. Даже приказ отступать до реки Венец не имел власти. Битва шла до самой ночи... Храбро удерживали русские стремление врага и, в конце-концов, взяли немало человек в плен... Вновь свежим ветром была объята долина утром, где накануне случился бой с австрийцами. Дыма, шума и криков не было уже, когда Данило стал приходить в себя... -Ну и напугал же ты нас, чертяка, - донёсся до слуха голос сидевшего подле Сержа. Данило улыбнулся, угадав, что довольные друзья были подле. Он чуть пошевелился, но рана в плече тут же дала о себе знать... -Лежи, - выдохнул Валерий. - В шалаше мы уже, смазали тебя твоим же зельем. -Не зелье это, - упрекнул Серж и засмеялся с ним же хором. -Ради всего святого, - простонал Данило, расслабленно опустившись вновь на солому, на которой лежал. - Глоток рому! -Рому! - прокричал из шалаша Валерий, и тут же в руку один из гусар вручил ему кружку. - Хмм, ну может тебе и хватит, - пожал он плечами, а, поддержав голову Данилы, помог допить содержимое. - Лучше? -Лучше, - улыбнулся тот и положил руку у своей перевязанной раны. - Письмо? -Где? - сначала было не поняли друзья, но Серж осторожно достал из своего кармана сложенное вдвое письмо, которое было продырявлено и всё залито кровью: -Уж, извиняй, друг, но мало что уцелело. -Слово люблю можно прочитать, - подбодрил Валерий и улыбнулся. -Как чувствуем? - заглянул в шалаш генерал и, видя окровавленное письмо и очнувшегося Данилу, покачал головой. - Дурной знак... Долго нам биться ещё. Готовьтесь, ребятки, переезжаем дальше. -Пошёл бы он с дурными знаками, - выругался встревоженно уставившийся на письмо Данило. -Успеем написать ей ответ, - подмигнул Серж. - Ты диктуй, я напишу. Всё объясним, переживать не будет! -А может не сообщать, что ранен? - предложил Валерий. -Нет, она написала там, чтоб рассказывал всё, как есть, иначе сама придумает бед, - отказался Данило. - Я же жив, в конце-концов! Велик русский Бог! Пишите! Друзья скорее достали чернила с бумагой и записали всё, что диктовал приподнявшийся Данило. Не успевали всё написать вовремя. Пришлось прерваться, чтобы убрать шалаш и погрузить вещи в повозку... Переход по времени казался долгим. Пока раненый Данило лежал в повозке, то вновь диктовал сидевшему подле Сержу, что написать. Ехавшие подле товарищи-гусары улыбались и восхищались подобными чувствами, делясь своими историями. Данило улыбался в ответ и всё с большим вдохновением диктовал, в конце добавив: -Напиши... Душа моя, обещаю, буду осторожен, люблю, не насытиться мне тобою, не наглядеться на тебя. Шепчу, как всегда шептал и жду, жду того дня, когда увезу тебя с собой. -Где ж ты будешь осторожен? - удивился ехавший рядом верхом Валерий. -Сына или дочь что будут, вырастить хочу, - взглянул Данило, взяв письмо от Сержа и перечитывал написанное. -Сначала войну переживи! - расхохотался вновь незаметно подъехавший к ним Пётр и пришпорил коня, отправившись ехать чуть дальше. -Вновь австрийский корпус! - проорал кто-то впереди, и гусары с криками подступающего нового боя ринулись туда. Только и успел Данило спрятать письмо для любимой за пазуху... В считанные минуты, как вороны средь ясного неба, налетела вражеская сила, от которой пришлось вновь отбиваться. Повозка тут же была обстреляна. Солома в ней загорелась. Павший на землю Данило с душераздирающим воплем от боли поднимался... Успел он оглядеть среди дыма и подбегающих австрийцев своих, кто падал, кто отдавал душу за будущую победу. Пошатнувшись на ногах от пронзившего его ногу выстрела, Данило вовремя был подхвачен вскочившим на коня товарищем... Торопил Серж коня, на котором они были. Крепко держался одной рукой за пояс друга Данило, но чувствовал: силы и сознание вот-вот... покинут... Глава 34 -Чувствовал, что силы и сознание вот-вот покинут, - плакала и читала полученное письмо Софья, а Анна, сидевшая на краю кровати подле неё, крепко обнимала за плечи, слушая дальше. - Но хранят ангелы меня для тебя, душа моя. Верен тебе, верен государю, равнодушен к смерти. Нет для нас иных указаний, кроме, как сказано в пословицах. Велик русский Бог. Служи царю верой и правдой. Двум смертям на бывать — одной не миновать. Чему быть, того не миновать. Сколько боя ещё суждено впереди, но самый главный мой бой — за тебя. Жди меня, душа моя, приеду, расцелую, закружу в объятиях и поведу под венец! Война вряд ли продлится долго. Зимы у нас сильнее врага. Успеем сладить всё ко времени! -Хорошо бы... Под венец, - мечтательно вздохнула Анна и достала свой платочек, помогая сестре вытирать льющиеся по щекам слёзы. - Тише же ты... Головушка опять заболит. -Болит уже, - проскулила Софья и от вдруг вошедшей в спальню матери вздрогнула, спрятав письмо за спину. -Что происходит? - удивилась та видеть горе на лице дочери, так и замерла у порога. -Ничего, матушка, - тут же стала лепетать Анна. - Голова опять болит у Софьюшки. Может быть отложим поездку? Прогуляемся в иной раз? Осень уж. Холодно, можно и заболеть! -Оделись, - указала та на лежащие на столе шляпки, и сёстры послушно повязали те на головы... -Так и вижу Данилушку во сне на коне, как он то рвётся в бой, то ранен. Всё так страшно, мучительно. Жить не смогу без него, - шептала Софья Анне, следуя за матерью, удаляющейся к выходу из дома. -Перестань беду звать, рано ещё, - строго прошептала Анна, поддерживая её за талию и помогая ступать вниз по ступеням. - Скоро в платье не влезешь, вот тебе другие сны будут сниться. -Что вы там шепчетесь? - с удивлением оглянулась мать, но вышла на двор к уже ожидавшей карете. Милые беседы о красочной осенней погоде вела Анна с матушкой, пока их увозили дальше от дома к парку. Там, как только вышли на ковёр опавших листьев, матушка обняла бледную Софью за плечи: -Идём-ка, милая... Что-то ты совсем бледная в последнее время. -Всё хорошо,... матушка, - еле слышно ответила та. -Побудь у кареты! - оглянулась мать на оставшуюся позади Анну и продолжила медленную прогулку с Софьей. - Я уж который месяц за тобой наблюдаю, милая. Не нравится мне это. Расскажи, что мучает тебя, как чувствуешь себя? -Война пугает. Столько людей бежит, всё горит, погибают, - с искренним переживанием ответила Софья. -Нам пока спокойно дома, не так ли? - улыбнулась мать, но Софья смотрела вперёд и молчала... Вновь вспоминала она свои сны, как Данило, мчавшийся среди боя на поле на коне... Как он стрелял вперёд, прямо на врагов, но и его не обошла ни пуля, ни сабля... Пошатнувшись от того, что представила его гибель, Софья почувствовала себя хуже обычного. -Боже! - только и ахнула мать, закрыв рот руками, наблюдая, как дочь резко опустилась к кустам, как её рвало и будто выворачивало. - Герасим! Скорее! Воды! - махала она рукой кучеру, и тот, поняв, в чём дело, мчался к ним с фляжкой воды и тряпкой... В полузабытье Софью привезли обратно домой, раздели и уложили в постель. Мать тут же приказала за доктором, а сама сидела рядом... -Что же за судьба такая? - молвила она, держа руку Софьи, а стоявшая подле Анна с мольбой просила: -Не надо доктора, не надо... Не больна она. -Вот и узнаем, - строгим был ответ, как и взгляд. Анна сразу поняла, что матушка догадывается о положении Софьи. И сама Софья всё слышала, но изменить ничего не могла. Доктор быстро прибыл, осмотрел, а вернувшимся в спальню родителям подтвердил опасения... -Понесла, - с ужасом взирал на лежащую Софью отец, но та смотрела в сторону без какой-либо реакции. - Протасовский, - выдавливал он из себя сквозь сжатые от гнева зубы. - Никогда... Только не его! Убрать его! - взглянул он на доктора, и тот развёл руками: -Как же я его уберу? Рожать надо... К весне и разрешится. Анна видела, с каким сожалением доктор смотрел на Софью, радуясь в душе, что не позволит он избавиться от малыша или хотя бы сам не примет в том участия... -Протасовский,... - схватившись вновь за сердце, сел отец при помощи поддерживающей супруги в кресло. - Убрать... Уничтожить... -Так и дочь уничтожите, - встал доктор, всем видом протестуя, и встретил полный отчаяния взгляд Львова.